Джон Ирвинг - Сын цирка

В трубке установилась какая-то особенная трансатлантическая тишина, прерываемая ритмическими гудками, словно отсчитывающими время.

— Итак… наверно, у них там заходит солнце, — заметил актер.

Когда Джон Д произнес «у них там», он подразумевал Бомбей.

Отсчитав десять с половиной часов и отняв их от местного времени, Дарувалла прикинул, что закат вполне вероятен.

— Держу пари, она на балконе и смотрит на закат, — продолжил Джон Д. — А ты на что держишь пари? — спросил он.

Доктор Дарувалла знал: бывший Инспектор Дхар имел в виду Нэнси и то, как она смотрит на запад.

— Предполагаю, что сейчас самое для этого время, — осторожно подтвердил доктор.

— Вероятно, сейчас слишком рано для того, чтобы образцовый полицейский был дома. Она одна, но держу пари: она сидит на балконе и просто смотрит, — продолжал Джон Д.

— Да, вероятно, — согласился Дарувалла.

— Хочешь пари? Почему бы тебе не позвонить и не убедиться, так ли это? Ты убедишься в этом по тому, как скоро она подойдет к телефону, — предложил Джон Д.

— А почему бы не позвонить тебе? — спросил Фарук.

— Я никогда не звоню Нэнси, — ответил актер.

— Вероятно, она обрадуется, услышав твой голос, — солгал Фарук.

— Нет, не обрадуется. Но я готов поспорить на что угодно: сейчас она на балконе. Давай звони ей, — попросил Джон Д.

— Я не хочу ей звонить! — возмутился доктор. — Я согласен с тобой, скорей всего, она на балконе. Считай, ты выиграл пари. И оставим эту тему, — сказал Дарувалла.

Где же еще могла быть Нэнси? А вот Джон Д пьян, в этом Фарук был убежден на все сто процентов.

— Пожалуйста, позвони ей. Пожалуйста, сделай это для меня, Фарук, — настаивал актер.

Доктор сдался. Он набрал номер своей бывшей квартиры на улице Марин-драйв. Телефон звонил и звонил. Гудки шли так долго, что доктор решил уже повесить трубку, когда Нэнси ответила. Он услышал ее усталый, угасший голос. Совершенно безжизненный. Некоторое время доктор говорил без всякой цели, притворившись, что звонит просто так. Нэнси сказала, что Вайджей еще не вернулся из управления. Они будут ужинать в клубе Дакуорт, но немного позже обычного. Ей известно, что взорвалась еще одна бомба, однако она не знает деталей.

— Красивый сейчас закат? — спросил Фарук.

— О, да… он сейчас плавно угаснет.

— Ну, я отпускаю тебя досмотреть его, — радушно попрощался доктор. Излишне радушно.

После этого он перезвонил Джону Д. Да, она на балконе. И повторил замечание Нэнси о «плавном угасании» заката.

Ушедший на пенсию Инспектор Дхар уцепился за эту фразу и не остановился до тех пор, пока доктор не убедил актера, что он передает ее интонацию правильно и произносит слова совершенно так, как говорила Нэнси. Бывший сценарист подумал, что Джон по-настоящему хороший актер. Удивительно, как верно воспроизвел он эту безжизненность интонации в голосе Нэнси.

— Он сейчас плавно угасает, — повторял и повторял Джон Д. — А как сейчас получилось? — спрашивал актер.

— Очень точно. Ты правильно уловил интонацию, — подтвердил Фарук.

— Он сейчас плавно угасает. А теперь не лучше?

— Да, отлично получилось, — признал Дарувалла.

— Он сейчас плавно угасает.

— Прекрати, — потребовал бывший сценарист.

Как бывший председатель комитета по приему новых членов доктор Дарувалла знал правила клуба Дакуорт: желающие ждут своей очереди двадцать два года. Фатальная смерть от сердечного приступа мистера Догара, последовавшая сразу же после известия о том, что вторая миссис Догар забита насмерть стражниками в тюрьме, ускорила этот процесс. Комитет по приему новых членов никогда не рассматривал смерть товарища по клубу как освобождение места для новенького. Даже смерть мистера Дуа. О нем сильно горевали. Легендой стала его глухота на одно ухо. Такое ранение не забывалось, поскольку это был безжалостный удар ракеткой, когда партнер по игре сделал двойной промах. Перейдя в мир иной, бедный мистер Дуа оглох на оба уха, однако никто не мог представить, чтобы после этой смерти в клуб приняли новеньких.

Тем не менее Фарук знал о существовании в строгих правилах клуба одной интересной прорехи. В них значилось, что человек, добровольно выходящий из его состава, имеет право предложить на свое место нового члена клуба. Никаких выборов и ожидания своей очереди в течение двадцати двух лет. Если бы этим исключением из правил злоупотребляли, то несомненно, его бы начали критиковать и затем бы отменили. Однако такого не было, чтобы члены клуба по собственной воле выходили из его состава. Даже переезжая из Бомбея в другие города, они платили взносы. Став членом этого клуба, человек оставался им навсегда.

И через три года после того, как он покинул Индию «навсегда» (так он тогда заявил), доктор Дарувалла так же аккуратно платил клубу взносы. Даже в Торонто он читал ежемесячные отчеты о его деятельности. Однако Джон Д совершил нечто такое, чего никакой член клуба никогда бы не сделал. Он добровольно его покинул, а заместитель комиссара полиции Пател оказался «сразу же назначенным» на место ушедшего в отставку Инспектора Дхара. Герой кино был заменен настоящим полицейским, который, по общему мнению, выделялся среди городского руководства. Даже если кто-нибудь и возражал против его крупной белокурой жены, всюду появлявшейся с авторитетным детективом, то эти возражения не звучали слишком явно, хотя мистер Сетна не забыл ни волосатый пупок Нэнси, ни день, когда она залезла на стул, чтобы достать нечто в механизме потолочного вентилятора. Нечего и говорить о том, что он всегда помнил вечер, когда она танцевала с Дхаром и покидала клуб в слезах, а также и следующий день, когда разгневанная американка уезжала из клуба вместе с личным карликом киноактера.

Доктор поймет впоследствии, насколько клуб Дакуорт восполнил жизнь детектива Патела и Нэнси. Он это предполагал, рисуя себе картины, как супруги Пател отдыхают в Дамском саду, наблюдая, как жизнь движется мимо них гораздо медленнее, чем несется их собственная жизнь. Нэнси нашла здесь оазис, чтобы сохранить себя, заместитель комиссара полиции мог немного расслабиться. Плавательный бассейн наконец починили, несмотря на то, что для этого потребовалось долгих три года, и для Нэнси он оказался очень полезным, особенно в самые жаркие месяцы перед муссоном.

Никто никогда так и не догадался, что Джон Д выступил в роли благодетеля супругов Пател, ангела-хранителя Нэнси. Но его добровольный выход из состава членов клуба обеспечил место для четы Пател, ему принадлежала и идея передать им квартиру доктора с балконом, откуда Нэнси может смотреть на запад. Не ставя под сомнение причины такого предложения, супруги Пател заняли квартиру на улице Марин-драйв для того, якобы, чтобы присматривать за старыми слугами.

В одном из напечатанных на машинке писем доктору заместитель комиссара полиции Пател сообщил, что хотя доску с оскорбительной надписью не восстановили после того, как ее во второй раз украли, тем не менее престарелые слуги их семьи из последних сил пользуются только лестницей. Лифт для них как бы не существует. Старые правила, пережив украденную надпись, въелись в них до костей и с этим ничего нельзя было поделать. Полицейский выразил глубочайшую признательность вору, хотя комитет жильцов поручил детективу Пателу поймать преступника. Заместитель комиссара полиции признался доктору, что он не преуспел в выполнении этой задачи, однако он подозревает, что вторым после Вайнода вором была его жена.

Случалось, жильцы первого этажа просыпались от лая собак в самые неподходящие часы раннего утра. Жильцы первого этажа утверждали, что дразнил собак этот ужасный карлик, бывший шофер доктора Даруваллы и ушедшего на пенсию Инспектора Дхара. Однако детектив Пател склонен был возложить ответственность за нарушение тишины на вездесущих нищих с пляжа Чоупатти. Даже после того, как на двери холла установили замок, кто-то изредка все же доводил собак до бешенства, поэтому жильцы первого этажа настаивали на том, что карлик незаконно получил доступ к ключу от двери в холл. Несколько жильцов якобы видели отъезжающий от дома белый «Амбассадор». Однако заместитель комиссара полиции не принял во внимание их заявления, поскольку собаки на первом этаже лаяли в мае 1993 года, то есть через месяц после взрыва в Бомбее, унесшего более двухсот человеческих жизней. От этого взрыва погиб и Вайнод.

Детектив Пател написал доктору, что собаки все еще лают. Фарук совершенно точно знал, что их беспокоит призрак Вайнода.

На двери ванной в доме Даруваллы на улице Рассел-Хилл висела надпись, украденная карликом и подаренная доктору. Эта надпись пользовалась большой популярностью у друзей их семьи в Торонто.