Неистовый (СИ) - Манохин Павел

И вдруг конь под ним насторожился и принялся беспокойно прядать ушами. Степняк, привыкший доверять чутью животного, осадил его и прислушался. Какое-то мгновение вокруг него звенела мертвенная тишина русского леса. Но спустя миг снег неожиданно посыпался с дрогнувших еловых лап, и ушей монгола достиг тяжелый топот множества пущенных в опор коней.

- Уй! Вай-дот!- Прошептал монгол, снова оборачиваясь назад, и вздрогнул.

Позади него показалась голова конной лавы. Монгол хлестнул коня нагайкой.

- Урусуты!!!- Завопил во все горло и поскакал в хвост обозу.- Урусуты!!! Мангусы!!!

Услышавшие его тоже принялись нахлестывать упряжных лошадей и верблюдов. Но было уже поздно. Русские всадники накатили стремительно. Они как злые духи носились на рослых скакунах и сеяли вокруг себя смерть. Они на самом деле напоминали злых духов этого леса, злых богов этой земли.

Монголы пытались сопротивляться. Но сопротивление было бессмысленным. Наложницы нукеров хватались за мечи и колчаны со стрелами, и с диким визгом бросались на урусутов. Но эти молчаливые мангусы рубили их легко и безо всякой пощады.

Конная лава пронеслась мимо обоза, опрокинула арьергард орды. Всадники рубили монголов, секли их низкорослых, злобных лошадей. Часть всадников спешилась, и они принялись подрубать по краю дороги вековые ели.

Вслед за всадниками появились пешие воины. Они добивали оставшихся в живых, разворачивали сани с фуражом и провиантом в обратную сторону и исчезали вдали также неожиданно, как появились.

Спустя какое-то время после нападения, батыр возглавивший урусутов зычно выкрикнул:

- Довольно, русичи! Уходим!!!

Услышав его, урусуты сразу же поворачивали коней и скакали по дороге прочь. Как только последний из них промчался мимо подрубленных елей, лесорубы свалили деревья на дорогу и тоже вскочили на коней.

Бросившиеся в погоню, осатаневшие от ярости монголы наткнулись на преграду из стволов и принялись пускать вслед урусутам стрелы. Монголы спрыгивали с коней, карабкались на завал из деревьев и начинали ругаться и грозить вслед русичам:

- Коловрат!!!- Кричали они.- Мы тебя разорвем конями, злобный дух! Мангус!!!

После очередного нападения отряда Евпатия, ханам только оставалось зубами скрипеть от бешенства. В каждой стычке с урусутами они теряли по сотне воинов, а то и больше...

- Этот злой дух не успокоится, пока мы не навалим на него гору камней,- говорил Субудай-богадур Бату-хану.- Джехангир, мы теряем воинов! По туменам поползли слухи, что дружина Коловрата - это вставшие из могил защитники Рязани.

- Этот мангус охотится за моей головой,- глаза Бату-хана сверкнули.- Он хочет отрезать ее, продернуть сквозь уши повод и возить мою голову, похваляясь, что победил Бату. Мы заманим его как волка! Завтра мы возьмем Ульдемир (Владимир). Самые сильные, самые хитрые волки убегут из горящего города и прибьются к стае Евпатия, и тогда мы устроим на них охоту, загоним в силки и убьем всех!!!

- Да будет так,- почтительно прошептал Субудай-богадур и попятился к выходу из юрты джехангира.

Он вышел на мороз и с наслаждением вдохнул свежий воздух.

Вокруг Субудай-богадура кипел лагерь, дальше простиралась лесистая равнина, посреди которой возвышались стены Владимира. За лагерем монголов стучали топоры - пленные урусуты собирали лестницы. Орда готовилась к штурму.

Поле возле города было усеяно телами дружинников, оставшихся для защиты города.

Неподалеку от ворот лежала расстрелянная из луков делегация старейшин городских концов и слобод. Возле стен Владимира, как и возле стен Рязани Бату-хан не желал слышать о мире.

34. - Посмотри, Евпатий!- Коловрата разбудил среди ночи Семен Михайлов.- Это же Владимир горит!

Евпатий выскочил из избы и посмотрел на зарево, охватившее полнеба.

Дружина отдыхала в глухой деревеньке затерянной среди суздальских лесов.

- Стало быть, Георгий Всеволодович не только Рязани, но и Владимира не пощадил,- произнес Евпатий, глядя на зарево.- Но теперь, братцы, мы знаем, где Батыгу искать. Во Владимире! Готовьтесь к сече, други мои, на днях уже Батыгу нагоним!!!

С утра отряд Евпатия выступил вперед. К Владимиру подошли уже затемно.

Славный город превратился в огромную россыпь углей. От Владимира Бату-хан тоже камня на камне не оставил. Но теперь Коловрат точно знал, куда ушла личная рать монгольского хана.

- Нынче отоспимся, отдохнем,- сказал Евпатий Михайлову.- А уже завтра, бог даст, нагоним Батыгу.

За ночь к ним прибилось с полсотни выживших владимирцев.

- Татары город закидали каменьями и горшками с горящим маслом,- рассказывали они.- Многие от тех каменьев смерть приняли да в пожарах сгорели заживо... Татарин стены ломать начал с разных концов. Да ведь князь почти всю дружину увел, оставил город на ополчение...

Евпатий слушал их и понимал, что в Рязани было то же самое. Только полки рязанские в поле полегли. Но Рязань так же горела, и так же ломали ее древние стены.

- Детишек в огонь бросали,- продолжали рассказывать владимирцы.- Над бабами и девками насильничали, а потом животы им вспарывали. Никого не жалели ни старого, ни малого...

- Господи, или это конец света пришел?!- Взвился вдруг над кострами чей-то высокий яростный голос.- Или ангелы по землям нашим прошли?!

- Нет, други мои!- Евпатий поднялся в полный рост.- Это не ангелы и не бесы. Это табунщики - рубаки злые, отчаянные, но все ж таки люди. И завтра они смерть на владимирской земле найдут!!!

Лежавшие и сидевшие возле костров повскакивали.

- Собирайся, братцы!- Кричали они.- Вот и наш час пришел!..

Рать Евпатия собралась в считанные минуты.

Коловрат вскочил на коня и попридержал его за повод. Дружинники смотрели на него с напряженным вниманием.

- Сказать мне больше нечего!- Зычно выкрикнул Евпатий, глядя на них.- Година лихая свела нас! Одно вам скажу, отныне и где бы мы ни были, вы - мои побратимы, мои братья!!! Нагоним Батыгу, сотрем злого царя в пыль!!!

- Евпатий! Коловратович!!!- Отозвались дружинники, еще крепче сжимая древки копий.

Евпатий взмахнул мечом, и над руинами Владимира раскатился его голос:

- Вперед!!!

35. Ранним утром в ростовские ворота влетел конный отряд. В заиндевевших, покрытых снежной порошей всадниках горожане с трудом узнали князя Георгия Владимировича и его дружинников. Завидев князя, ростовчане останавливались, снимали шапки с малахаями и кланялись.

Встретить дядю, вышел Василий Константинович. Рядом с ним на крыльце стоял его старший сын Алеша - ровесник погибшего первенца Евпатия.

Георгий Всеволодович спрыгнул с коня. Василий Константинович сбежал к нему навстречу:

- Здрав буде, Георгий Константинович!

- Здравствуй, Василий,- дядя посмотрел на племянника измученными, провалившимися глазами.

- Проходи в палаты, князь!- Пригласил его Василий Константинович.- Угостимся медами добрыми!

- Не до того мне, Василий Константинович,- покачал головой гость.- Владимир пал... Все убиты...

Василий Константинович на мгновение замер, а потом с яростью посмотрел на дядю:

- А я предупреждал тебя: город на смерть отдаешь...

- Довольно!- Сверкнул глазами Георгий Всеволодович.- Я с Батыгой еще сочтусь... Забираю у тебя половину дружины...

- Ты гибели Ростову желаешь?- Василий Константинович надвинулся на дядю.

- Ростов все равно падет!- С яростью ответил владимирский князь.

Услышав спор князей, на двор высыпали ростовские дружинники. Ратники владимирского князя уже сжимали в руках мечи и копья.

- Ты землю нашу уже погубил,- с неожиданным спокойствием ответил ему Василий Константинович и сделал знак своим дружинникам.- Опустите оружие! Мы русскую кровь проливать не будем! И посмотрел на Георгия Всеволодовича.- Воля твоя, ты над нами князь. Забирай сотню воинов. Но в последний свой час вспомни всех, кого погубил вольно и невольно. Вспомни, сколько русских людей из-за упрямства твоего в сырой земле лежит.