Неистовый (СИ) - Манохин Павел

- Нет, брат, сердце не обманешь,- покачал головой Евпатий.- Мне ангелы вчера весточку принесли - Рязани больше нет...

И он посмотрел на побратима так, что у Василия Константиновича сердце сжалось от предчувствия скорого конца. Он вдруг понял, что и его смертный час уже не за горами.

- Бог нам в помощь, Евпатий,- сказал он, глядя на побратима широко открытыми глазами.- Если Господь такую долю ссудил, так тому и быть. Так тому и быть...

- Прощай, брат,- Евпатий снова обнял его.- Готовься к сече под ростовскими стенами. Князья меня не слушают. А коли так, сметет орда княжеские дружины.

- Свидимся еще, Евпатий,- улыбнулся Василий Константинович.

- Дай то бог, брат, дай то бог... Прощай...

Евпатий сел на коня, попридержал еще повод и улыбнулся:

- А если что, на том свете свидимся!..

Василий Константинович посмотрел ему вслед и застонал от бессилия.

29. На ночевку дружинники Евпатия расположились в сосновом бору. Распрягли и накормили коней, развели костры, выставили дозоры.

Незаметно шум на стоянке стих. Стреноженные кони всхрапывали во сне. Старший над дозорными покрикивал время от времени: "Не спать! Не спать!.." Но от его окриков дозорным становилось еще дремотней.

- Не спать... Не спать...- Перекатывалось по лесу эхо.

Евпатий смотрел на пламя. Угольки в костре щелкали, на сосновых сучьях шипела смола.

И вдруг он услышал спокойный голос отца: "Сила наша не в железе каленом. Идет силушка из старины седой. От тех времен, когда пращуры не знали ни бронзы звонкой, ни булата крепкого. А на врага да на зверя ходили с дубьем, с камнем да с голыми руками. Не забыл слова заветные?"

- Помню, батюшка,- прошептал Евпатий.- Помню твой наказ. Батюшка, как же нам не хватает вас. Всех, кто на Калке головы сложил. С той поры князья разумения вовсе лишились. Грызутся меж собой пуще прежнего!.. Господи, за что ссудил нам чашу сию испить?! За какие грехи привел на Русь орду? В чем дети то наши провинились?..

Было так тихо, что звук от сломанной ветки разносился по лесу на несколько верст. И только изредка принимался кричать дозорный: "Не спать! Не спать!" Над бором мерцало звездное небо.

С раннего утра отряд Евпатия снова встал на копыто. И утром же ратники Евпатия встретили первых рязанских сбегов. Эти собрали скарб и ушли из города, когда князь Юрий Ингваревич отдал приказ рязанским полкам выступать навстречу орде.

- Господи,- прошептал Евпатий, услышав от них весть.- Для Рязани - это верная гибель.

- Княже вовсе голову потерял,- говорили ему беженцы.- Как узнал, что Батыга Феодора Юрьевича с послами зарезал, ровно как обезумел... Ни воеводу не слушал, ни тысяцкого Сапегу.

- Чем сеча закончилась?- Спросил их Евпатий.

- Того мы не ведаем. Скарб сгребли, детишек подмышку - и бегом Рязани!.. Путь держим к сродственникам в Чернигов. Поди, туда орда не доберется.

- Бог вам в помощь!- Кивнул Евпатий сбегам и хлестнул коня плетью.

И пошло день-деньской крутить по дороге. Навстречу отряду нет-нет да попадется обоз рязанцев. Евпатий подробно расспрашивал сбегов о том, что происходило в Рязани, когда те уходили из города.

- Нет, боярин, от рати никаких вестей тогда еще не было!- Отвечали ему.- Но воевода приказал собирать ополчение и разводить под стенами костры. В котлах воду кипятили да масло, да смолу топили...

А к закату попались навстречу те, кто стал свидетелем известия погибели рязанских полков:

- Воевода приказал бить в набат и собирать на стены ополченцев.

- Неужто татары к городу подошли?!- Спросил их Евпатий, уже зная ответ.

- В тот же день орда накатила. Но мы в это время уже в другую сторону двинули...

После встречи с ними волна беженцев спала.

Евпатий понимал, что сбегов они больше не встретят. Эту ночь Евпатий почти не спал. На короткое время забывался. Но от коротких стремительных сновидений, душе его открывалась зыбкая бездна. Он видел жену и детей, стоявших зимним вечером по другую сторону Оки. Но как только он пытался перейти на другой берег, лед под ним подламывался, а жена и дети как будто растворялись в морозном воздухе. Снился ему тесть - Вадим Данилович Кофа. Воевода рязанский стоял возле бойницы на городской стене, под которой толпилась орда. И по всей стене, словно тени, стояли тысячи рязанцев. Но присмотревшись, Евпатий вдруг понял, что из груди тестя торчат монгольские копья, а остальные рязанцы стоят, кто с рассеченной грудью или головой, кто со стрелами торчавшими из груди. И Евпатий понял, что видит погибших защитников города.

Он проснулся так, словно вынырнул из студеной воды. Чувствуя, как сердце зашлось и вот-вот выскочит из груди. Евпатий поднял лицо к темным небесам и прошептал:

- Кончено... Нет больше Рязани...

30. - Куда мы так мчимся?- С недоумением спрашивали ратники.- Так скачем, словно помереть спешим...

Но Евпатий, не слушал никого, только нахлестывал коня. И самые худшие его опасения подтвердились уже спустя несколько часов. Встретили они почерневших от голода и холода, оставшихся в живых защитников Рязани.

- Что с городом?!- Перво-наперво спросил Евпатий.

- Нет больше Рязани, Коловратович...- ответил ему высокий человек, едва державшийся на ногах от изнеможения и потери крови.- Татарин все порушил, всех убил... Я супостата какого-то из седла вышиб и ускакал... Скакал, пока коня не загнал...

- А воевода? Дом воеводы как?!

- Не знаю, Евпатий. Татары ворота пороком вышибли, со стен нас выбили. Город дотла сгорел...

- Не обманули меня ангелы небесные,- прошептал Евпатий, вскакивая на коня.

- Куда ты?!- Окликнул его Семен Михайлов.- Города больше нет!

Евпатий обернулся и с яростью посмотрел на него:

- Я в Рязань! Никого не держу! Города, говоришь, нет?! Так я Батыгу отыщу и на меч его надену!!!

Он хлестнул коня и помчался вперед.

Вечерние сумерки опускались на землю. Но отблески пожарища в той стороне, где когда-то стояла Рязань, уже погасли.

31. Руины занесло снегом. По ним бегали одичавшие, обожравшиеся мертвечиной собаки. В сугробах проглядывали трупы рязанцев. Увидев первых из них, ратники Евпатия сняли шеломы и принялись креститься. Но вскоре они уже перестали замечать тела христиан.

Ратники растеклись по городу. Вид разрушенной Рязани произвел на них гнетущее впечатление.

Евпатий, не разбирая дороги, проскакал до своего дома. Спрыгнул с коня возле еще тлеющих местами головешек и принялся звать родных:

- Настя!.. Ванятка!.. Машенька!.. Васька!.. Стёпка!.. Варенька!..

Никто ему не ответил, только мимо пронеслась свора собак.

Евпатий походил по пепелищу, но не было здесь ни живых, ни мертвых. Он решил, что Настя с детьми и слугами перебралась в дом воеводы.

Он подъехал к тому месту, где совсем недавно громоздились хоромы боярина Кофа. На их месте тоже тлели руины. Евпатий вскарабкался на них и закрыл лицо руками. Посреди головней чернела гора обгоревших человеческих костей.

- Господи,- прошептал Евпатий, спускаясь к ним.

Он сел возле жуткой груды человеческих останков и вновь закрыл лицо руками.

- Вот и нашел вас,- произнес ясным голосом.- Настя... Ванятка... Машенька... Васька... Стёпка... Варенька... Глафира Глебовна... Василиса Вадимовна...- Евпатий долго еще поминал имена погибших в пекле, и его тихий голос разносился над пепелищем рязанским.

- Евпатий,- окликнул его Семен Михайлов.- Евпатий, что делать будем?

- А что нам еще делать, друже?- Откликнулся Евпатий.- Нагоним татар и биться будем, сколько сил хватит!..

- Евпатий, горстка нас,- покачал головой Михайлов.- Сгинем ведь ни за что.

- Я тебя не держу, Семен,- ответил Евпатий.- И никого держать не стану... Нам с тобой было за что жить, а теперь есть за что умереть!..

Евпатий поднялся с земли и обнял его: