Ярослав Астахов - Предел… или уже за?

Мы даже не могли себе и представить, какая ночь распростерла над нами черные перепончатые свои крылья! А если бы и могли, то не верили бы, потому что последняя возможность не сойти с ума для того, который обречен и его затягивает неодолимый водоворот: не верить!

Я должен рассказать и кое о чем еще. Воспоминания об этом крайне мне неприятны, однако без описания случившегося будет непонятен смысл дальнейших событий.

Событий, в результате которых я оказался сожжен дотла. И ныне сижу в подвале, крепко сжимая правой рукой рукоять револьвера, на коем выштампованы два слова: «Кольт» и «Миротворец». О да! Он показал уже себя не один раз, и он есть в точности такой миротворец, каким «Освободителем» был наш огромный бомбардировщик времен второй мировой войны, превративший в кровавые клочки миллионы гражданского населения немцев! Поэтому у меня есть основания надеяться, что револьвер этот не подведет меня.

Но будем излагать по порядку.

Однажды я решил нанести визит, как обычно, моим дорогим друзьям. Приветствовал в этот раз меня по переговорному устройству и встретил Гарри.

– О, Бобби! Как же я тебе рад! Ужасно рад тебя видеть! Печально только (он очень радостно улыбнулся при этих словах и едва ли не подмигнул), что благоверной моей сейчас нету дома – уехала погостить к матери. Так что повидаться вам в этот раз не получится. Ну, да еще успеется…

Я испытал какое-то странное чувство в этот момент.

Гарри был облачен в тот самый

(тот самый!)

шелковый струящийся халат, испещренный драконами.

Халат, в котором я привык видеть Сесси, когда мы сней встречались в доме у Гарри. Выходит, что у супругов этот халат был общим. Но это не особенно удивило меня. Подумаешь, семейные причуды достигают подчас еще и не такой степени странности. Но… глаза… мне почему-то показалось, что Гарри намеренно нарядился в этот халат в момент, когда, переговорив со мною, отправился открывать.

Да, глаза… В них был какой-то слишком уж яркий блеск. Я многое бы сумел прочесть у него в глазах, думается, тогда, если бы приучил себя быть внимательнее.

Мне следовало развернуться и убежать!

Но я переступил порог дома. Мы обменялись рукопожатием.

И мы еще слегка приобняли друг друга за плечи, как это у нас водилось, и вот тогда…

Да, Гарри поцеловал меня.

Я отступил на полшага. Я оторопел. Собственно, мы с Гарри целовались и раньше – перебрав лишнего. И даже с большим энтузиазмом и в обе щеки, похлопывая друг друга при этом сильно по спине и смеясь.

Но это было другое! Гарри мимолетно коснулся к моим губам – в точности, как это делала Сессии, утомленная и простовато-счастливая, когда прощалась она со мной!.. Такое поведение Гарри было столь неожиданно, что я был совершенно обескуражен и я… я только лишь смотрел на него, не умея ничего предпринять.

Но, впрочем, это все совершенно и не заняло времени. Все продолжалось меньше, чем полсекунды. Гарри немедленно сразу же и заговорил со мной – забрасывая массой быстрых вопросов, не требующих ответа, просто поддерживающих ритуал встречи старых добрых друзей. (Ну, знаете, что-то вроде: «а на какую команду ты нынче поставил бы в чемпионате штата по регби? кто из претендентов, ты думаешь, заграбастает Белый дом? а как тебе эти новые правила дорожного движения?..) Гарри увлекал меня вверх по винтовой лестнице, Гарри не переставал улыбаться, и я… как-то непроизвольно начал отвечать ему в таком же легкомысленно-обыденном тоне… как будто ничего не случилось! Он просто навязал мне этот свой мельтешащий темп! Гарри не разрешил и секунды, чтобы я как-то выразил свое отношение к случившемуся. И вот – чем выше мы поднимались по винтовой лестнице, тем больше я сомневался: а произошло это вообще… или нет? (А даже если и произошло – то чего особенного? Ведь не в ширинку же мне Гарри полез, в конце-то концов? Так что же…)

И вот, мы расположились в кабинете у Гарри, как сиживали нередко, бывало, приканчивая упаковку „Гиннесса“. Я – на модернистском навороченном диване с вычурной спинкой (обычное мое место), Гарри – в кожаном строгом кресле на роликах, на почтительном удалении… Гарри, как и почти всегда, улыбался. Простой хорошей улыбкой. Во взгляде на меня его маслянистых глаз не было, в тот момент, ничего такого…

С чего же это я вдруг? – подумалось мне тогда. – Полно! Вообразить о друге подобную ерунду… Ведь у него есть жена!

А Гарри, между тем, увлеченно рассказывал мне про новый свой оригинальный каприз. Его коттедж только что получил пристройку, которая вполне гармонировала со всем ансамблем. Гарри напомнил мне, как в один из прошлых визитов я заметил, что ведется строительство, и я спросил о цели его. А Гарри мне не ответил тогда, сказав только: о! это подготавливается убойный сюрприз!

– Теперь же время пришло! – вещал, широко улыбаясь и сверкая глазами, Гарри. – Пристройка представляет собой зал для боулинга! Теперь мы сможем заниматься нашим любимым спортом, не выходя из дома!

– Я приглашаю прямо сейчас! – вдруг энергично вскочил с кресла Гарри. – Ты должен оценить… Только – прервал он самого себя – давай сначала пропустим по стаканчику нашего фирменного коктейля.

В стаканчике, который он мне поднес, виски явно преобладал над всеми остальными компонентами, искажая пропорцию. Но вкус от этого почти не страдал, как ни странно. Когда мы шествовали в пристройку, в желудке у меня было приятное тепло, а в сознании что-то вроде: вот! значит – настоящий мужчина, коли так смешивает! А я-то думал…

Мы с Гарри увлеченно кидали шары.

Я выигрывал!

А Гарри нисколько не огорчался этим (прекрасный парень! он может радоваться успехам друга) и мне приятно было показывать ему мое мастерство вновь и вновь.

В итоге я изрядно вспотел. И это обстоятельство не укрылось от внимания Гарри. Он сразу же предложил мне прохладительный коктейль (не часто встретишь хозяина, настолько чуткого и внимательного к своему гостю), а потом еще позвал поплавать в бассейне.

О, это было кстати! Смешанный Гарри коктейль, правда, состоял, похоже, теперь уже и вовсе из одного только виски. Но – добросовестно охлажденного, а это было для меня главное в тот момент.

Не помню, как мы очутились в бассейне. Какой-то здесь провал памяти. Я сразу начал почему-то захлебываться, хотя ведь я умею неплохо плавать. Но Гарри оказался на высоте и здесь! Он очень заботливо поддерживал меня…

Да. Заботливо.

Но было и еще что-то.

Поддерживал меня он… как-то не совсем так. Его подводные прикосновения вкрадчиво, но более все настойчиво намекали на… на то, чему бы я никак не хотел допустить свершиться! При всей моей симпатии к Гарри.

Тревога прорастала сквозь омрак опьянения, и я начинал неприятно и медленно трезветь. Я тяжело развернулся в кренящемся (так мне казалось) бассейне, и попытался непослушными руками оттолкнуть Гарри.

И у меня получилось, как это ни странно.

Впрочем, Гарри не предпринимал никаких попыток помешать мне провести этот маневр. Он улыбался мне, и огонь, сиявший в его глазах, отражался, казалось, во вздрагивающей воде бассейна.

– Почему ты забеспокоился, Боб? – шепнул он. – Тебе, может быть, самому больше нравится проявлять активность? Тогда вперед, я не против. Совсем не против…

– Нет. Гарри, мне вообще… не нравится, – только и сумел произнести я заплетающимся языком.

Пугающий масляный блеск в глазах Гарри потускнел и пропал.

– А почему это тебе не нравится?! – вопросил он, хватая меня за плечи. – Ты что же, получается, гомофоб? Или же мы с тобою сейчас в России? Очнись! Расслабься… Послушай, мы с тобой живем в свободной стране, которая покончила с предрассудками. Главное – не какого пола человек, а что ты чувствуешь к человеку. Пожалуйста, будь самим собой, Боб! Когда ты был тет-а-тет с моей благоверной, ты был ведь куда смелей, чем теперь, не так ли?

– Да, Гарри, я, конечно, не гомофоб, – залепетал я. – Я, черт меня побери, стопроцентный американец. Мне дороги наши идеалы свободы, но… я… Ну, ты ведь понимаешь, Гарри, я уже выбрал из вас двоих. Мне больше нравится Сессии. Я, знаешь, пообещал ей…

– Что?!

Гарри отпустил мои плечи и ударил кулаком по воде, и она забрызгала мне глаза.

– Молчи, Боб… Я не хочу больше слышать про эту суку!!! Она всегда и везде успевает раньше меня! Ты знаешь, – и Гарри вдруг порывисто схватил мою руку под водой, больно сдавив у локтя. – Когда-нибудь я ее убью. Да, убью. Вот помяни мое слово.

Его глаза в этот миг были от моих очень близко, и я увидел, что Гарри говорит правду.

И, более того, я увидел, что это были вообще нечеловеческие глаза.

Мне сделалось очень страшно.

Поймите меня правильно – не скажу, чтоб я успел к тому времени проникнуться к Сесилии какими-то особенно глубокими чувствами. Она была весьма неплоха в постели… Да. Но и только.