Любош Юрик - Камень с кулак

— Ну что вы, пан Столарик. Это исключено. Я выполнил свой долг. Мне ничего не надо.

Старичок воспринял это как проявление застенчивости.

— Берите на здоровье, пан доктор. Здесь немного, зато от души. Пригодится.

Игорь вдруг осознал, что старик сунул ему в карман конверт. Ощупал — в конверте были деньги. Поколебавшись, вынул конверт и положил в корзинку.

— Возьмите, пан Столарик. Мне правда ничего не надо.

Старичок опешил; он поднял брови, отчего вокруг глаз его стянулись морщины. Он хотел что-то сказать и все еще совал корзинку в руки Игорю, когда в коридоре показался главный врач.

— А, наш новый коллега, — остановился он, заметив Игоря со стариком. — Слыхал, слыхал, отличная операция. Поздравляю!

У Игоря вспотели ладони и кровь бросилась в лицо.

— В общем ничего, — буркнул он, — надеюсь, осложнений не будет.

Главный врач был крепкий, высокий мужчина с красным лицом, густыми седыми волосами и толстыми пальцами. Игорь иногда удивлялся, как он может такими пальцами брать скальпель.

— Пан доктор, — обратился к Игорю старичок, — берите же, я не буду мешать: у вас разговор с паном главным.

Игорь не знал, что делать. Посмотрел на старичка, потом на главврача; оба улыбались.

— Я уже сказал, пан Столарик, я вам благодарен, — мягко проговорил он. — Я только выполнил свой долг. За супругу не бойтесь. Мы о ней и без этого позаботимся.

И он отошел, но старичок не отставал. Его голубые глазки улыбались.

— Ах, пан доктор, не отказывайтесь, — прошептал он. — Пан главный врач тоже от меня принимает. Славное у меня вино. — И он снова протянул корзинку с конвертом. Игорь отступил, тогда главный врач взял корзинку и дружески похлопал старичка по плечу:

— Дайте мне, пан Столарик, я возьму для коллеги. Новичок — сами понимаете, каково с ними. Идите, с вашей пани все будет в порядке.

Старичок почувствовал облегчение и, поклонившись, засеменил прочь.

— Зайдите на минутку, — сказал главный Игорю. — Прошу! — Он сделал пригласительный жест рукой, и Игорь почувствовал, что этот жест не слишком вежлив. — Прошу! — повторил главный, пропуская Игоря вперед, когда они подошли к кабинету. — Я тут дома. Садитесь, пожалуйста.

Он поставил корзинку на стол.

— Курите, — предложил он Игорю.

— Спасибо.

Игорь потянулся к огоньку зажигалки, прикурил и затянулся. Он курил и рассматривал шкафчики, заставленные лекарствами и инструментами. Белые стены и плакат «Следи за своим здоровьем». Глянув в окно, увидел качающиеся верхушки акаций, за ними крыши; он слышал запахи созревших плодов, ярких цветов, дыхание лета и нагретой земли.

— Когда вы окончили университет? — прервал его молчание главный врач.

— В прошлом году, — быстро ответил Игорь.

— И хотели остаться в Братиславе, да места не было, — продолжал главный врач. Игорь кивнул:

— Да. Не было места.

Они помолчали.

— Так вы попали к нам.

Игорь выдохнул дым и повторил:

— Да. К вам.

Опять пауза, потом главный врач сказал:

— Похоже, вы еще этого не осознали. А придется осознать, коллега.

Игорю вдруг вспомнился актовый зал университета и торжественная атмосфера того дня; группа будущих врачей, один из них читает клятву Гиппократа; вспомнился отец, сгорбленный, весь высохший крестьянин в белой рубашке, слишком узкой для него, — старик все поправлял галстук в крапинку. «Вот мой сын уже и доктор», — с гордостью сказал отец после церемонии. Мать, маленькая, словно сжавшаяся, плакала. «Ну вот, сынок. Теперь ты будешь паном». И Алица, невеста... Она была в коричневом облегающем платье и нравилась ему больше, чем когда-либо раньше. В руках у нее были цветы. «Скоро будешь зарабатывать, — она легонько поцеловала его в губы, — и мы заживем хорошо. И будем еще счастливее».

Защита диплома. Потом — отъезд из Братиславы. Он хотел помогать людям. Как-то вечером, покуривая и слушая битлов, он записал в дневнике: «Наблюдаю за собой, хочу понять, что я за человек. Мы становимся взрослыми тогда, когда начинаем осознавать, что не мир — частица нашего значительного «я», а мы — незначительная частица большого мира». Он понимал это не как капитуляцию — как познание.

— Не возьму в толк, что вы имеете в виду, — ответил он сейчас главному врачу.

— Видите ли, коллега, — главный врач старался говорить мягко, — эти люди убеждены, что без небольшого подношения вы не станете заниматься больным как следует. Понимаете?

Игорь потянулся к столу, взял из корзинки конверт и вынул из него пять зеленых банкнот.

— Это — не маленькое подношение, пан главный врач. Это — пятьсот крон. А я не знаю, каков доход этого старичка. Впрочем, он прав: здесь куда внимательнее к пациенту, за которого заплатили.

Главный врач собрал деньги, вложил их обратно в конверт и бросил его в корзинку. Он все еще старался говорить спокойно, но Игорь заметил, что он слегка покраснел.

— Не ловите меня на слове, пожалуйста, — сказал главный. — Вы хорошо знаете, что я имею в виду. И в будущем прошу меня избавить от подобных замечаний о разном отношении к пациентам.

Главный врач встал, повернулся к окну и заложил руки за спину. Игорь смотрел на его широкие плечи и густые, седые волосы на затылке. Его поза выражала нерешительность, оскорбленное самолюбие и даже раскаяние: Игорю вдруг подумалось, что главный врач не живет с женой, на мгновение он пожалел его. И пробормотал:

— Извините.

Главный врач отвернулся от окна, посмотрел на Игоря, нахмурился и сел.

— В конце концов, — произнес он, — никто их ни о чем не просит. Они сами виноваты. Так уж нас приучили. Вот и поймите это. Вы молоды, и всякая несправедливость еще оскорбляет вас.

Игорь покачал головой, усмехнувшись:

— Не «еще». И это — не несправедливость. Это глупость.

Главный врач пожал плечами.

— Глупость, но мелкая.

— Глупость измеряется не тем, большая она или маленькая, а длительностью ее действия, — возразил Игорь.

Главный врач повертел в пальцах карандаш.

— Не надо философствовать... Ну вот, хотя бы, представьте себе, что у вас есть машина. В ней что-то поломалось, и вы идете в ремонтную мастерскую. Если вы механику не сунете сотню в лапу, он и разговаривать с вами не станет. Теперь, скажите, как это получилось? Кто виноват? Ведь и они исполняют свой долг, как вы говорите. Врачи несут большую ответственность. Они возвращают людям здоровье, а иногда — и жизнь. За это мы заслуживаем лишнюю крону-другую. Что вы имеете против?

Теперь встал Игорь.

— Вы меня не понимаете. У меня есть свои принципы. А вы одну глупость оправдываете другой. Возможно, я смешон со своими взглядами. Но кто-то же должен противостоять этому. И почему бы не сделать этого мне? Я говорю это вам для того лишь, чтобы между нами не было недоразумений.

Встал и главный врач; они стояли теперь друг против друга, как противники, и их, словно стена, разделяла корзинка с бутылкой вина, уткой и конвертом с пятью сотнями крон.

— Ничего не имею против ваших принципов, — заговорил главный врач. — Следуйте им на здоровье. Но я не желаю, чтобы вы вводили здесь свои обычаи и разваливали коллектив. Думайте больше о своей работе. Я буду пристально следить за вами. А теперь оставьте меня, пожалуйста.

Игорь вышел, тихо прикрыв дверь. Сунул руку в карман, нащупал камень и подумал: «Хорошенькое начало!» Навстречу ему по коридору шла Марта, и Игорю показалось, что она улыбнулась и тотчас приняла строгий и неприступный вид.

Игорь испытывал потребность выговориться; он подождал Марту у выхода из больницы и проводил ее. Дорогой молчали; он разговорился только у дверей ее дома. Она пригласила его к себе.

По обеим сторонам улицы росли высокие акации: в начале лета запах их цветов разносился по всему городку. Через открытое окно Игорь ощущал движение перегретого воздуха, вечернее дыхание трав и земли, слышал шаги прохожих; полная, лимонного цвета луна застряла в ветвях деревьев, где-то играло радио, со стороны парка доносился звон гитары; чей-то голос бесстрастно, монотонно вплетался в вечерние звуки. Игорь смотрел на луну и думал — она ли плывет в небе, или это движутся тучи и ветви деревьев, то закрывая, то открывая ее диск.

— Хотите кофе? — голос Марты прервал созерцание. Он покачал головой.

— Кофе — нет, спасибо.

Только теперь он заметил, что Марта переоделась: на ней были узкие белые брюки и обтягивающий фигуру джемпер; он впервые видел ее не в больничном халате. Мелькнула мысль, что она красивее, чем он думал. Марта открыла дверцу буфета.

— Тогда вина? — спросила она.

Игорь кивнул. Она поставила на стол бутылку белого вина за 20 крон, достала два высоких бокала, вытерла их, налила.

— Ну, выпьем? — предложила она.

— За что?

Марта пожала плечами.

— За победу.

Они чокнулись. Игорь осмотрелся; комната была обставлена просто и со вкусом: полка с книгами, репродукции Гогена, столик и два кресла, зеркало с умывальником. Марта перехватила его взгляд.