Зуфар Гареев - Ее горячая мамочка

– На подходе… На подъезде… На подлете…

– Зато я сказала всему миру, кто я такая и чего хочу!

– Правда? Мы чего-то не поняли. Может озвучишь?

…Вечеринка подошла к концу.

Крепкий молодой человек типа Терминатора выходит из лифта. На правом плече Ангела болтается вниз головой Галкина, на левом – Дина.

– Мама, ты стала часто выпивать, ужасно часто… Посмотри, как ты шатаешься…

– Ты пьешь больше… Ты пьешь как лошадь…

– Ты не знаешь какие я стрессы переживаю на работе? Я хотела сказать другое… Я взвинчена, мама!

– А я – никаких стрессов. Только тупость я переживаю, ежедневную тупость…

– Я взвинчена.

– Чем ты взвинчена?

– Тобой! Я устала быть на вторых ролях! Я получила как всегда: пришла мама и вылезла на первый план! Зачем ты пришла сюда? Здесь гуляет молодежь…

Она пытается вглядеться в лицо матери.

– Господи, какая ты пьяная, смотреть тошно…

– Пофигу молодежь, она везде гуляет, не только здесь… Мне стало ужасно больно и грустно без тебя… Я вдруг опять почувствовала, что ты уходишь из моих рук… Что я все теряю…

Она пытается вглядеться в лицо дочери.

– Доча, ты шатаешься как свинья… Ты не замечаешь сколько звезд вокруг… какой чудная июльская ночь… зовет куда-то…

– …блевать…

– Не только…

Вдруг кричит:

– О, ночь, не жги меня! Я все теряю! Поцелуй меня ночь, успокой!

– Что ты теряешь? Поэтому ты пришла и сказала, что хочешь… – Она колотит кулачками по спине Ангела. – …что хочешь трахаться, трахаться, трахаться!

Ангел мычит, ему больно.

Галкина колотит по спине Ангела:

– Не-смей-бить-в-моем-доме-посуду!

Ангел мычит.

– Я говорила, что я хочу ребенка!

Колотит:

– Ребенка! Ребенка! Поймешь ты это когда-нибудь или нет?

Дину трудно остановить.

– Ангел, туфельку, блин!

Ангел снимает с ее ноги туфлю и покорно протягивает.

Дина колотит по спине Ангела с удвоенной силой.

– Еще раз повторяю для тех кто в танке! Как можно сделать ребенка без секса?

Галкина пытается отобрать у дочери туфлю:

– Отдай! Не смей бить в моем доме туфлей об стол!

Отобрала, колотит по заднице Ангела:

– В моем-доме-не-надо-стучать!

Ангел, стиснув зубы, доволакивает женщин до машины, рассаживает и наконец сам втиснулся за руль. Долго еще он слышит вопли женщин.

– Я смотреть не могу на тебя какая ты пьяная!

– Посмотри какое уродливое у тебя лицо от водки!

– Я не пью водку, а ты опухла от пива!

И так далее, и тому подобное.

Каждую пятницу на дверях «Кастинг-Центра ТВ» вывешивают разноцветные шары и крупные плакаты о свадьбах. Что-то вроде: «Светочка! Совет да любовь!»

Не обошлось и сегодня. «Володя и Ксюша! Поздравляем! Отдел маркетинга и АХО».

Из машины ярко-желтого цвета вышла председатель продюсерского совета Галкина, расписалась на объявлении, пририсовала крупную ромашку… Так принято, элемент корпоративной культуры.

В студия «Геи Новые» не смолкают голоса молодых режиссеров-постановщиков Аси и Веры.

Парням смотреть на таких обычно тошно, ибо две девчушки-тараторки (однотипные худосочные, в очках, без косметики)в гендерной харизме совсем не замечены.

Под стать им и безгрудая сценаристка в вечном свитере или еще какой-то хрени. Она все время записывает ход мыслей тараторок, сюжетные наработки – глаза ее под очками чисты как дистиллированная вода.

Ну а консультирует всех трансвестит Амалия. Эта крашеная (или крашеный) красотка-дылда в аляповатом платье, с огромной модной сумкой через локоть. Смотреть на такую красотку еще тоскливее.

Впрочем, «геи» – два хорошо подкаченных парня (Кошелев и Синицын) – не любопытны. Эти ребята не любопытны в принципе, а уж в этой ситуации…

В центре площадки они пробуют танцевать вальс, как велено.

Остальные «геи» расположились вокруг, внимательно вникают в то, что говорят им. Выделятся худосочный агент по рекламе некто Игорь Вологжанин – он всегда с брезгливым выражением лица.

– Кошелев! – тараторят Ася-Вера. – Вы забыли о чем мы говорили на прошлых пробах? Больше чувства, больше.

Амалия поучает:

– Когда я жила с Сергеем Михайловичем у нас сначала был долгий романтический ужин, а потом… Потом мы красиво танцевали и долго смотрели в глаза друг другу…

«Геи» хихикают.

Амалия снова и снова щелкает парней на мобилу, – прихватывает и Вологжанина (хоть и неказист) да еще пару-тройку физиономий.

Потом она в туалете перещелкивает фотки и тихо вздыхает:

– Какие мальчики! Ну, какие свежие мальчики!

И каждый кадр бережно целует.

– Мне всего 43, а я уже боюсь своей задницы. Это нормально?

Это входит Галкина, весь день она разговаривает по телефону, обходя студии. За ней тащится румяная девушка-пончик Надя, ассистентка.

У Нади с Галкиной свои многомесячные разборки, почти что родственные.

– Это нормально? – повторяет Галкина.

Надя бубнит в спину Галкиной:

– Я начала бояться раньше, в 22. И ничего, живу же. Сейчас вы скажете: тупа и счастлива.

Галкина садится:

– Что мы смотрим?

– История № 4, – докладывает Надя. – Один строитель, другой – сельчанин. Они без ума любят друг друга, а вечером культурно отдыхают дома… – Подумав. – В круженье вальса…

Галкина встает, направляется к выходу, за ней Надя.

– В круженье вальса… В вихре танца… – бормочет она. – Это электорально? Так бы и убила…

Говорит в трубку:

– А что будет в 45, когда уже в 43 я боюсь себя…

– Да-да, а вы что думали? – Амалия возмущена смешками «геев» – Сразу ЭТО? Не успел прийти с работы – и давай?! Не надо кошмарить людей!

Вологжанин, брезгливо оглядывая парней еще раз уточняет, как будто его кто-то спрашивает:

– Учтите, я здесь, только для чтобы сделать блоху электоральной… Я не такой…

– Да ладно тебе… – раздаются ленивые голоса. – А почему блоха неэлекторальная?

– Вы что?! Не верите?! Я не такой!

Распахивается дверь, спиной влетает какой-то кудрявенький парнишка, теснимый Алисой (она – менеджер по актерам) и Надей. Кажется они надыбали еще одного не такого.

– Я не такой! – клянется пацан. – У меня все нормально!

– Ты что, не был маленьким? – Надя и Алиса законно возмущены.

– Был.

– А все мальчики друг другу показывают пиписьки, ты забыл? Скажешь, не показывал?!

Ася-Вера жарко тараторят:

– Да, вот именно! Не показывал, что ли?

Амалия о своем:

– Мы тоже любим красивый ужин, красивые танцы при свечах, стихи, отдых на природе, загадки-разгадки! Не беспокойтесь, у нас культура на высочайшем уровне!

Ася-Вера приказывают:

– Итак, Кошелев! Пришло время красивого медленного танца перед сном, так?

Входит Галкина, разговаривая по телефону, садится.

– Что смотрим?

– Сто раз говорила, геев, – упорно откликается Надя.

– Я ничего не помню… У меня ничего не оседает в памяти… Так что смотрим?

Надя раздражена:

– Геев!

Нервно:

– Пи-да-ра-сов!

На взводе:

– Жопников!

Галкина пугается:

– Надя, это неполиткорректно…

Она набирает номер:

– Доча? Зачем ты бросаешь трубку?

Она встает и выходит; за ней Надя.

– Не смей при мне бросать трубку! Я вся на нервах. Не презирай при мне этого несчастного сексоголика, он лучше, чем ты думаешь, лучше!

В самом деле, почему Дина иногда раздраженно бросает трубку? Причин – тысяча, довольно нервная жизнь в офисном центре «Моцарт» на Ильинке.

Судите сами. Все у всех вроде хорошо и спокойно, время перевалило за обед, везде царит сытая дрема, но есть одна девушка, которой после обеда совсем не дремлется.

Это уборщица-гастарбайтер Кима. Она бежит по коридору, рыдая. Влетает в кабинет заместителя гендиректора по хозчасти Виктории Павловны. Сами понимаете, что Пална – это величавая властная дама к 50-ти, вся в золоте и бижутерии как новогодняя елочка. Чего вы хотите – офисный центр на Ильинке, сами понимаете сколько может здесь стоить квадратный метр.

– Что, опять? Опять? – пугается Пална. – Ну, мерзавка!

– Ага, ага…

– Ну, гадина! Ну, зараза!

Пална хватает «мыльницу».

– Чего написала?

Выбегают из кабинета.

– Чего написала, спрашиваю? Опять это…

Пална сосет свой свинячий палец:

– …Хочу…

– Ага, ага!

Пална гневается пуще прежнего:

– Где Сычев? Где этот огрызок хренов?

Возникает курьер Сычев, что-то жуя на ходу. Это худой лоховатый парнишка – не без чудинки, замызганный. Про таких всегда можно говорить, что у них водятся паразиты.

Сычев устремляется за дамами, вроде как дорога каждая минута.

Врываются птицей-тройкой в женский туалет на втором этаже, распахивают дверь злополучной кабины. Кима бросается стирать мерзкую надпись.

– Не трогай пока! – отпихивает Киму Пална. – Да не стирай, дурья башка! – Фотографирует. – Как жить в атмосфере сексоголиков, ну как?!