Аннелиз Вербеке - Неспящие

Барышня уже давно покончила с ожиданиями. Я взяла билет на поезд в сторону моря, еще не зная, где буду ночевать. Мои ограниченные финансы исключали возможность аренды гостиницы. Песок на пляже в такую погоду жесткий и мокрый. В стекла вагона хлестал дождь. Волосы у меня уже сильно отросли и торчали по последней моде во все стороны. Я была в контактных линзах и без косметики. Заняла место по ходу движения.

Поезд вздрогнул и остановился на полустанке. Высокая рыжеволосая девушка прошла по проходу и плюхнулась на сиденье напротив. Она странно улыбалась моему отражению в стекле. Я делала вид, что смотрю в окно. Словно она не понимала, что из-за дождя там все равно ничего не видно! И как я не догадалась взять что-нибудь почитать!

— Хочешь? — спросила она, извлекая откуда-то бутылку белого вина.

Приложив горлышко к губам, она сделала несколько жадных глотков и протянула мне бутылку. Я немного из нее отпила.

— Сегодня я наконец сдала экзамен по вождению. С пятого раза. И ни одной собаки, с кем бы это отпраздновать. Звонила всем, звонила… Черт, меня от этого депрессивит!

Я неопределенно мотнула головой и вернула ей бутылку. Похоже, ко мне словно магнитом тянет всех, кого «депрессивит». А девчонка ничего, красивая. В мини-юбке — наверное, специально надела ради экзамена по вождению.

— Ты живешь на побережье? — спросила я, чтобы она не подумала, что я болтаю с ней только ради выпивки.

— Да, и пока еще с родителями. Надоело, черт! Мне уже двадцать один, а я до сих пор не знаю, где мне жить.

— Я тебя старше, а у меня уже два дня вообще нет дома.

Странно, и что это я вдруг так разоткровенничалась? Наверное, из-за вина.

— Где же ты сегодня будешь спать?

— А я не сплю.

— Никогда?

— Почти.

— Ох!

— Ах!

Конечно, я преувеличивала. Возникла пауза. Под колесами что-то тарахтело. Может быть, мы невзначай подцепили самоубийцу?

— Какое на тебе красивое платье! Секси.

Она улыбнулась, пытаясь перехватить мой взгляд. От нее пахло приятными духами. Я посмотрела на нее. Она что, решила меня соблазнить?

— Мерси.

— Хочешь, переночуешь у меня? Еще глоток?

На этот раз я жадно припала к бутылке, чтобы дать себе время обдумать ответ на ее первый вопрос. Впрочем, в моей ситуации особенно размышлять не приходилось. Чего мне, господи боже, терять?

— Если только твои родители не будут против.

Она стала убеждать меня, что ее воспитывали очень свободно. No problemo, хаха-ха! Бутылка опустела, у нас подкашивались колени. Меня охватило странное возбуждение. У нее разгорелись щеки.

С каждым шагом, приближавшим меня к ее спальне, я делалась все моложе и моложе. Помолодела лет до шести. Случалось, я ночевала не в таких местах; что там девичьи спаленки в розовых тонах?! Вышитое покрывало, плюшевые мишки, адреса-календари — чем не прелесть? Она прижалась к моему рту губами и просунула язык мне между зубов. Боже мой, все такое маленькое! Она начала быстрее дышать.

— На всякий случай предупреждаю, — произнесла она, знойно дыша, — я не лесби.

— И я тоже нет, я тоже нет, — пропищала я.

От этой обступившей меня со всех сторон женственности голос мой стал совсем тонким. Вряд ли я что-нибудь в этот момент чувствовала, но прекращать по-любому не желала.

— Давай покажем друг другу грудь, идет?

Оказалось, что груди у нас одинакового размера, одинаково упругие, только соски разные. Я с удивлением отметила про себя, что грудь, вероятно, самая привлекательная часть женского тела, за которую больше всего хочется подержаться.

— Прижмись ею ко мне, — сказала она.

Ну и ну! Я послушно выполняла все, что она ни попросит. Только бы ни о чем не думать!

Она сделалась настолько влажной, что я обо всем забыла. Она сказала, что и я тоже. Розовый и вправду девичий цвет, я теперь в этом убедилась. Мы мурлыкали на два голоса: «Так мягко, так мягко, так мягко!» и «Так классно, так классно, так классно!». После того как она кончила, она прижалась ко мне головой. Это странное, но довольно приятное ощущение, когда к тебе прижимается чья-то голова!

Потом она заснула, а я все гладила ее по спине и по ягодицам. Ее дыхание стало тихим и ровным. Я даже не спросила, как ее зовут.

— Как тебя зовут? — прошептала я ей на ухо.

— Да-а-а, — промычала она, чему-то улыбаясь во сне.

И правда — какая разница? Потом я еще некоторое время смотрела на звезды через окошко в крыше, снова чувствуя себя маленькой и ничтожной, и вдруг одна звезда упала. Можно загадывать желание! Есть вещи, от которых невозможно отучиться. С детской непосредственностью я загадала «стать счастливой», я с детства всегда загадывала только это.

Я немного поплакала, уткнувшись лбом девчонке в живот, пока наконец не уснула. Она сквозь сон гладила мои плечи и затылок. В эти минуты я по крайней мере не была несчастной.

Старые как мир стены психиатрической клиники приютили целый рой потерянных душ; на их фоне я не буду слишком выделяться. Надо только действовать решительно и в то же время осторожно. Выдам себя за его племянницу.

С вопросительным выражением на лице ко мне подошла могучая великанша в форме медсестры.

— Вы кого-нибудь ищете?

— Своего дядю Бенуа Де Хитера: у него седые волосы, худой, рост примерно метр семьдесят пять.

Она, задумавшись, поморгала и затем провела меня в кабинет директора. Оказалось, что Бенуа сбежал из психушки. Все тот же смешной финал грустной истории! Больной скрылся из больницы еще до того, как ему поставили диагноз. Впрочем, врачам было ясно одно: фобия, послужившая причиной его госпитализации, была вызвана прогрессирующей стадией бессонницы. Больной страдал ею уже многие годы, что, несомненно, привело к поражению стволовой части мозга. Меня спросили, не знаю ли я каких-нибудь его родственников, у кого он мог бы укрыться?

Я пробыла в этом кабинете недолго. Я ничем не могла им помочь, ведь я и сама была сильно удручена. Серьезное поражение стволовой части мозга? Хорошо еще, что я давно уже не строю планы на будущее!

Женщина-великанша в белом проводила меня до дверей. Вдруг она как будто заколебалась; взглянув на меня, кивнула в сторону красивой блондинки — та вплывала в столовую в нескольких шагах от нас.

— Это Ирида. Она лучше всех здесь его знала. Можете с ней поговорить, если хотите.

Я рысью кинулась за той женщиной. Хотела с ней переговорить. Бирюзовый бордюр, окаймлявший стену из белого кафеля, все сильнее давил мне на глаза. Галлюцинации ждали наготове, шипящие, словно газ. После выписки из больницы я стала лучше спать; темные облака порой окутывали только мои мысли, не затрагивая зримой реальности. Мне бы совсем не хотелось, чтобы положение изменилось после того, как я побывала здесь.

Ирида отвечала на все мои вопросы без утайки. Впрочем, цифры, которые она вынесла из своего недолгого общения с Бенуа, мало чем могли мне помочь. Бирюзовый квадрат, окаймлявший стены столовой, стал сжиматься и темнеть буквально у меня на глазах. Бенуа был ее девятнадцатым мужчиной, они занимались этим двенадцать раз, расстояние от кровати до двери равнялось его восьмидесяти трем шагам. Я вежливо подвела черту под этим разговором и поспешила к выходу. Квадрат сжимал мою голову, словно тиски.

— Эй! — крикнула она мне вдогонку.

Ее было еле видно на фоне мебели столовой.

— Ты моя первая посетительница!

Я пробиралась к морю словно на ощупь, шла на запах рыбы. И когда наконец пришла, тень Бенуа в моей голове немного поблекла. Я рассматривала окружающий пейзаж под музыку набегающего прибоя в оркестровом сопровождении ветра и криков чаек. Меня охватило искушение остаться здесь навсегда. Спокойно сидеть и ждать до тех пор, пока я не растворюсь. Моя конечная цель где-то носилась, кружилась и все время куда-то ускользала. Я не буду больше его искать. Я вообще не буду больше никого искать, разве что кого-нибудь случайно встречу — живую плоть, к которой можно прижаться и немного согреться.

В ночном магазине я купила себе льежскую вафлю, шоколадный батончик «Марс» и грушу. Обворожительно улыбнулась индусу, сидевшему за кассой. Он сидел не шелохнувшись и смотрел мимо меня. Мужчины, десять лет назад расставшиеся со своей родиной и семьей, чтобы трудиться на износ на Западе, не так быстро клюют на порцию секса от отчаяния. Во всяком случае, я это так поняла. А может быть, я просто не очень вкусно пахла, у меня были слишком запавшие или слишком грустные глаза, или же тот самый бирюзовый квадрат оставил глубокую отметину на моем лице.

Я села перекусить на ступеньках гостиницы. Прижалась спиной к стене, под дождем остались лишь мои голени и ступни. В окнах ресторана сверкали люстры и столовые приборы. Я чувствовала себя девочкой со спичками из сказки, которую мне так часто рассказывал дядя Хюго. Это он виноват в столь рано проявившейся у меня тяге к патетике. Он забивал мою юную голову слезливыми рассказами. Я даже подозревала, что он до сих пор этим занимается — мой алкоголический ангел-хранитель. Я представила, как он смотрит на меня сверху, из пустого пространства между небом и адом, приюта смертных, которые не смогли сделать выбор между Добром и Злом и оттого поверили в Печаль. Там плакал сейчас мой дядя и засыпал землю снежными кристаллами. Для полноты картины мне оставалось только снять обувь.