Жан-Луи Фурнье - Куда мы, папа? (сборник)

А ты вот написала книгу, собиралась написать вторую, находила способы чувствовать себя уверенной. Думаю, ты умерла счастливой. Это хоть и малое, но утешение для меня.

Я буду частично получать твою пенсию. Так что ты продолжаешь дарить мне подарки и после смерти. Мне очень больно. Лучше бы я мог дарить подарки тебе.

У меня в компьютере есть файл с твоей фотографией. Часто хочется его открыть и увидеть тебя в полный рост. Проблема в том, что мне не нужен никакой файл, я и без того вижу тебя постоянно, ты завоевала меня, ты везде.

Я нередко упрекал тебя в том, что ты чересчур милая. Меня даже слово «милый» раздражало. Но с тех пор, как ты исчезла, я изменился. Когда люди со мной милы, я теперь это ценю, ощущаю какие-то внутренние движения души. Видимо, у меня старческое размягчение мозга, за которым последует слабоумие. Скоро стану добреньким маразматиком, любящим всех вокруг. И вдобавок невыносимым занудой.

Биологическое разложение меня очень волнует. Представляю себе разных идиотов на смертном одре, и мертвыми они производят на меня такое удивительное впечатление, как даже самые несносные кретины. Ведь после смерти они перестают быть собой, перестают болтать и думать всякую чушь. В День всех святых[34] я не хожу на кладбища, потому что в этот день там больше живых, чем мертвых. В Шаранте наш сад располагался прямо между кладбищем и чужими земельными участками, между мертвыми и живыми. Надо сказать, соседи были очень разными. С одной стороны – дома, облицованные искусственным камнем, барбекю в стиле Людовика XV, бассейны с кричащими детьми, вечеринки, дни рождения, свадьбы, караоке…

С другой стороны – маленькие строения из древнего камня, искусно отделанные колоколенки, скульптуры, тишина, никаких машин, цветы, птички на крестах, завывание ветра. В таком месте почти хочется жить.

У нас было несколько машин. Ты обожала кабриолет Citroёn. Но еще у нас были двухместный Volvo, Alfa Romeo 6, кабриолет Peugeot 404 и двухместный Rover. Потом были прекрасные Camaro и Bentley, королевская машина в самый раз для тебя. Мне, простому шоферу, выпало счастье называть королеву на «ты».

Я ношу твой чудесный бежевый шарф с маленькими гранатовыми и зелеными цветочками. Вчера пара человек сделали мне комплимент, а я рассказал о том, что шарф твой и твоего вкуса хватало на двоих. Неудивительно, что ты выбрала меня. Я этим очень горжусь, и не сомневайся, я об этом не болтаю.

Я знаю, ты многим нравилась, и у меня были очень мощные конкуренты, хоть ты этим никогда и не щеголяла, щеголял исключительно я – хвастался тобой, как петух.

Недавно меня пригласили на телепередачу – обсудить запрет на курение вместе с Вермюсом[35]. Он был очень мил. Вдовцы всегда вызывают симпатию. Он спросил у меня, счастливый ли я курильщик. Я ответил: «Курильщик – да».

Тебе удалось меня приручить. Ты знала, что я не так плох.

Ты была сильной личностью. Когда я за что-нибудь перед тобой извинялся и перечислял известных мне плохих мужей (худших, чем я), ты говорила: «Их бы я точно не вынесла».

А меня ты вынесла. Я выносимый.

В моей карьере случались моменты взлетов и падений. В любом случае я рад, что дал тебе все, что мог.

«Добрый день, госпожа Сильви Фурнье, ваша задолженность за 28.03.11 составляет 0,89 евро».

Госпожа SFR[36] не желает смотреть правде в глаза и продолжает отправлять тебе письма после смерти.

А ведь ее предупреждали, она просто отказывается посмотреть правде в глаза. Не может пережить утрату, она безутешна.

Для госпожи SFR ты не человек, а клиентка, так что умереть ты не можешь. Ведь у банковского счета нет души. У госпожи SFR, впрочем, тоже. Она надеялась взимать плату ad vitam aeternam. А теперь – всему конец.

Бедная госпожа SFR, должно быть, она так несчастна!

Один раз попав в список клиентов SFR, человек становится бессмертным, какие там кладбища! SFR – лекарство от смерти!

Когда ты перестала работать на телевидении, вернее – когда у телевидения случился привычный приступ амнезии и тебя лишили работы, я часто сокрушался по поводу нас. Мне казалось, нам надо побыть в одиночестве, отдельно друг от друга. Теперь я более чем одинок.

Я отдаю себе отчет в том, что могу быть злым, как ребенок с ангельским личиком, который отрывает крылья мухам и не понимает, что в этом плохого. Правда, у меня отнюдь не ангельское личико, и муха моя была стрекозой, и стрекоза улетела.

Иногда я тебя ревновал. Ты всем нравилась. Меня это бесило. И чтобы отомстить, я обвинял тебя, говорил, мол, ты со всеми заигрываешь. Мне казалось, ты слишком мила со всеми. Но мои упреки несправедливы. Ты просто была мила от природы, вот и все.

Вчера я был на книжном салоне с Вероникой. Смотрел на писателей, на их книги на прилавках, и мне казалось, мы все – мясники.

Выставляем перед публикой свои потроха, но не сердце. А интересуются нами только мухи.

В книге ты, как всегда, говоришь о других, не о себе. Других ты слушала терпеливо и внимательно, как меня. Заводила новых друзей.

Каникул я ожидаю с содроганием. Не знаю, хватит ли у меня духу поехать в наш прекрасный дом в Шаранте без тебя. Все начнут спрашивать, как у тебя дела, придется рассказать о твоей кончине. На меня опять буду бросать скорбные взгляды и подбадривать так, что захочется умереть.

В прошлом году мы посадили в саду невероятной красоты деревья. Зацветут ли они вновь, зная, что ты не зацветешь? Ты так и не пришла в сознание. Ты не увидишь, как вырастут твои деревья.

В Шаранте я больше всего люблю бескрайнее небо над морем и треугольники летящих птиц.

Помню, однажды я использовал кадры с птицами для романтического фильма о смерти, чтобы показать, как душа покидает тело. Не особенно оригинальный ход, но, к счастью, Шуман мне помог, и под «Реквием» все прошло удачно.

В треугольнике я выбираю одну-единственную птицу и не выпускаю ее из поля зрения, пока она не исчезнет вдали.

На старом кладбище покоится большая семья, каждый член которой теперь знает, что ждет нас впереди.

Раньше мы каждое утро бегали по пляжу Сен-Фру. Останавливались в самом конце перед знаком «Запретная зона».

На сей раз ты нарушила правило и проникла в «Тихую зону перелетных птиц».

Иногда, когда я пишу, мне становится легче. Мне кажется, что я пишу тебе и ты читаешь через плечо.

Надеюсь, книга тебе понравится. Я бы хотел, чтобы она была цветной. И оживляла наши воспоминания.

Со временем краски немного потускнели.

Сегодня тебе прислали новый каталог кустарников.

«Растение с гигантскими листьями величиной до одного метра, в форме слоновьего уха. Белые цветы с тонкими лепестками, напоминающие голубку в полете. Светящиеся георгины озаряют сад все лето».

Когда они уже прекратят заваливать тебя этими ужасами?

Цветы можно опошлить лишь одним способом – составить из них букет.

Как великолепен был твой сад.

Прожив с тобой сорок лет, я стал очень требовательным. Даже красивые девушки меня раздражают. Любое сравнение с тобой убийственно. Хоть и ты меня порой раздражала. Но больше всех меня раздражает собственная личность.

Предпочитаю девушек, с которыми не скучно. Их не так много.

Вчера у меня были гости. Верные друзья Жорж и Ив. Я приготовил отличный обед, хотел, чтобы все было так же идеально, как при тебе.

Постелил скатерть с вышивкой, взял посуду с цветами, которую ты купила на блошином рынке Сент-Уан, хрустальные бокалы. Хотел пустить пыль в глаза декоратору Иву.

В тот день стояла чудесная погода, хрусталь и серебро переливались на солнце, было красиво, думаю, ты бы мною гордилась. Мы выпили за тебя шампанского в беседке и отправились обедать.

Под белое Шеверни я подавал тартар из лосося с маринованными помидорами, затем под красное Гайяк – утиное филе с белыми грибами и салат из рукколы с пармезаном. На десерт – тирамису с фруктами. Все было очень вкусно, спасибо господину Пикару.

Твое место пустовало, но мы много говорили о тебе…

Ив сказал, что чувствует твое присутствие. Я вспомнил о Моцарте. Даже если его музыка отзвучала, она не испаряется просто так.

Я слушаю «Коронационную мессу». Наступила весна. Наш сад весь в цвету. Где же счастье?

С каждым днем, что бы ни происходило, я чувствую себя все лучше и лучше.

С каждым днем, что бы ни происходило, я чувствую себя все лучше и лучше.

С каждым днем, что бы ни происходило, я чувствую себя все лучше и лучше.

С каждым днем, что бы ни происходило, я чувствую себя все лучше и лучше…

Ведущий новостей с канала France 2 вчера надел черный галстук и выглядел грустным. Он тебе всегда нравился, может, и ты ему?

Я собираюсь на рынок, прицениваюсь, смотрю на качество. Я нашел хорошую фруктово-овощную лавку, там есть руккола, сицилийские лимоны, а у хозяина – голова на плечах.

Еще Фернан, любезный владелец сырной лавки, скинул мне двадцать центов. Наверняка по случаю моего траура.