Валерий Ваганов - На взлетной полосе

— Садись ко мне, одному скучно.

— Езжай один. Я с Федором Гавриловичем.

Пролыгин махнул рукой и тронул с места. Снова побежали навстречу ровные квадраты бетонных плиток, дорога плавно, словно нехотя, поворачивала в горы.

Переезжая мостик, Виктор заметил ручей. Эге, да это ива. Остановил машину, спустился к воде. Над ухом тонко позванивали комары, топкий берег мягко продавливался под ногами. Пролыгин торопливо срезал несколько рогулек, выбирая поровней, поднялся на дорогу по крутому откосу. Потопал по бетону, сбивая с сапог мокрую землю. Мимо него со свистом, едва не задев, пронеслась коричневая «Победа». Виктор отскочил в сторону, выругался, сплюнул зло.

Шоссе шло прямо, надвое разрезая лес. Мелькают сосны за обочиной, плывет небо над головой словно широкая голубая река. Он не вытерпел, взял рогульку, начал зубами счищать кору. Белая древесина была прохладна и скользка. «Жерлицы сделаю и укачу на воскресенье», — решил Виктор.

Потом вспомнил Юрку, сына своего. Виделись они редко, по выходным чаще всего: то отец в рейсе, то сын в детском саду. Иногда Виктор садил его в кабину. Юрка, как взрослый, обхватывал баранку, потом начинал колотить пухлой ладошкой по кнопке сигнала… Вот будет радости, когда первого окуня поймает.

И в этот момент он увидел коричневую «Победу». Машина стояла косо, чуть не поперек дороги, возле поворота. Занесло, наверно. Пролыгин сбавил скорость, остановился в нескольких шагах.

Мужчина в зеленой рубахе и черных очках вразвалку подошел к машине. Виктор высунулся в проем дверцы.

— Что случилось?

— Понимаешь, друг… — Он неожиданно прыгнул на подножку и взмахнул рукой. Светлой рыбкой в ней блеснуло узкое лезвие. Удар пришелся в ключицу. Виктор повалился вперед, наклоняя голову, судорожно хватаясь за баранку.

Нападавший повернулся, крикнул что-то в сторону машины. Сквозь розовый туман Пролыгин заметил желтый оскал зубов, лицо было белым и походило на череп с черными провалами глазниц.

— Поймали, суки! Врешь! — сжимаясь в комок, крикнул Виктор и со всех сил толкнул дверцу. Мужчина потерял равновесие, упал на дорогу.

Пролыгин наклонился, хотел достать ключ, спрятанный под сиденьем, выскочить на дорогу, рассчитаться, но правая рука его не слушалась.

— Сволочь, — прохрипел Виктор. — Погоди, погоди.

И он привычным движением выжал сцепление.

Взревел двигатель. Задрожав, грузовик рывком дернулся и пошел на приземистую «Победу». В несколько прыжков подскочил к ней человек в очках и захлопнул за собой заднюю дверцу. Машина развернулась, вильнув, выехала на дорогу.

Виктор упустил удобный момент и теперь пришлось догонять. В серый частокол слились бетонные столбики на обочине, встречный воздух ударил в кабину. Пролыгин стиснул зубы и побелевшими пальцами намертво обхватил баранку.

Куртка его намокла кровью, отяжелела, прилипла к телу, рука висит плетью, не пошевелить. А впереди, в каких-то десяти метрах, покачиваясь, гудит коричневая «Победа», и левый фонарь поворота подмигивает в пространство.

— Нет, нет, не уйдешь, — бормотал Виктор, впиваясь глазами в пустынный разбег автострады. Где же старик, догнать должен, неужели и его встретили, а может, они вместе против меня? От этой мысли заныло плечо и подпрыгивающая впереди машина расплылась в коричневое пятно. Он сильнее надавил на педаль газа, лег грудью на широкое рулевое колесо. Только бы догнать, приблизиться, а там Пролыгин сумеет, не волнуйтесь, одно движение — и дорога чистой станет, эх, только не упустить.

Слабость и безразличие на минуту охватили Виктора, какое его дело, остановиться, перевязать плечо, а тех пусть милиция ищет, далеко не убегут. Он высунулся из окна под встречный поток воздуха, судорожно глотнул его, закашлялся, и на глаза выступили слезы.

Стрелка спидометра застыла возле девяноста. Пролыгин ласково погладил черную пластмассу баранки: давай, телега, не подведи хозяина, выручи, может, в последний раз. Он повернулся, мельком увидел себя в зеркале, и это испугало его больше всего. Лицо было мертвенно бледно, ко лбу прилипли спутанные волосы, губы сжаты в узкий розоватый шрам. Таким себя Виктор видел впервые.

Двигатель гудел ровно и мощно, словно вся пролыгинская злость влилась в старенькие разношенные цилиндры и добавляла оборотов. «Нет, на ровном ее не догнать», — подумал Виктор. Впереди мелькнул зигзаг дорожного указателя — начинался поворот.

Впереди резко сбавили скорость. «Победу» чуть занесло. В этот момент она оказалась совсем близко, и Виктор забыл, что может занести и его, сбросить под высокую насыпь, добавил газу. Грузовик со скрежетом ударил ее сзади, смял, отбросил с дороги. Последним усилием Пролыгин рванул руль вправо, с трудом удержав машину на краю откоса, потом нажал на тормоза.

…Его нашли через час. Он лежал поперек кабины на полу. Белые ивовые рогульки валялись рядом, перепачканные кровью. С открытки растерянно улыбалась киноактриса. Ни одной вмятины не было на капоте грузовика. Лишь на переднем буфере болтался на ветру клок зеленой материи. И сколько ни спрашивали потом Виктора — он так и не мог объяснить, как выдержал, истекая кровью, эти долгие восемнадцать километров погони. Лишь улыбался и отходил в сторону.