Эдвард Эбби - Костер на горе

— Билли, — шепнул мне дедушка, — проскользни-ка в пикап и возьми револьвер.

— Да-да.

Я нырнул к углу веранды, пока дедушка, с ружьем в руках, ожидал, что же скажет шериф. У меня не было возможности добраться к пикапу незаметно, люди в машинах не могут не видеть меня. Так что я просто зашагал с непринужденностью, на какую был способен, к грузовичку, в надежде, что особого внимания на меня обращать не станут. На ходу я услышал начало переговоров старика и шерифа.

— Доброе утро, мистер Воглин.

— Ни с места. Стоять. Ближе не подходить.

— Я говорю: доброе утро.

— Слышу, шериф. Так стойте где стоите и ни шагу вперед.

— Ладно, стою.

— Там и будьте.

Я оглянулся. Шериф стоял в дюжине шагов от ступенек крыльца, на самом солнцепеке, лицом к двустволке, нацеленной на него из густой тени на веранде.

— Итак, мистер Воглин, надеюсь, вы знаете, зачем я здесь.

— Ничего хорошего не ждите, шериф.

— Я здесь для того, чтоб помочь вам отбыть. Мне это предписано судебным ордером. Вы готовы ехать?

— Я не еду.

— Ладно, мистер Воглин. А я-то думал, даю вам последний шанс съехать по-мирному. Если понадобится, я применю силу.

— Понадобится. Я готов к этому. Готов, шериф. Прикажите своим людям открыть огонь.

— Нам ничего такого не хотелось бы. Бога ради, послушайтесь разума.

— Весь разум при мне, сколько надо, шериф.

Достигнув пикапа, я открыл дверцу и наполовину забрался в кабину, открыл передний ящичек, пошарил там, но револьвера уже не оказалось. Я-то ведь его не брал. Может, дедушка...

— Чего это ты тут делаешь, сыночек? — один из помощников шерифа стоял у меня за спиной, держась за рукоять пистолета. Пояс его был начинен медными гильзами.

Я решил рвануться к дому. Но пока вылезал из кабины, тот человек схватил меня, заломил мне руку за спину и поволок к трем их машинам.

— Лучше уберем тебя в сторонку, сыночек, — сказал помощник шерифа. — Нам ни к чему, чтоб какого-то ребенка задело, больно ведь будет.

— Руке моей больно, — заскулил я.

— Прости, — он поослабил захват. И только успел сделать это, как я предпринял новую попытку высвободиться. Он снова надавил сильнее. — Слушай, ты это брось, малышка. Давай полегче, а не то достану наручники.

Он втолкнул меня на заднее сиденье одного из автомобилей и сам устроился рядом, тяжело дыша и воняя потом. Его портупея поскрипывала. Он походил на ломовую лошадь. Двое спереди, с оружием и в мундирах, на нас не оглянулись. Они смотрели и слушали сцену у веранды, где мой дедушка и шериф продолжали беседовать. Ничто не мешало слышать каждое их слово.

— Нет, — говорил старик, — ежели хотите убрать меня отсюда, придется выдирать с корнем.

— Мы это сделаем, мистер Воглин, коль надо будет. Если вам того охота, так и сделаем. Но прошу в последний раз, не устраивайте стычку. А то кого-нибудь тяжело ранят. Может, вас. Может, кого из нас. Может, меня. Кто-нибудь вдруг и убитым окажется. Правда, подумайте про это. Стоит ли?

Дед ответил из тени веранды. В этой тени его едва было видно, только лоснились стволы ружья и поблескивали очки.

— Уберетесь со своими пистолетчиками вон с моих владений — и никого не заденет.

— Не могу этого, мистер Воглин. Давайте еще обсудим.

— Нечего обсуждать нам. Совершенно нечего. Или вы со своими людьми уезжаете, или начинаем стрелять, вот так-то. Я уже старик, мне все одно скоро помирать. А денек сегодня хороший. Ну-ка, не пытайтесь подкрасться!

Шериф в бессилии развел руками, уставясь на призрак на крыльце. Сдвинул на затылок шляпу, почесал лоб. Глянул на меня и на семерых своих помощников, сидящих по машинам. Глянул на сарай, на ветряк, который был неподвижен. Бросил быстрый взгляд на солнце. Десять часов. Вытащил свои часы и проверил по ним.

— Итак, мистер Воглин... — Толстяк-коротышка, чиновник в отвислых брюках, шериф казался безобидным, словно почтальон. — Итак, уж и не знаю, что еще сказать. Мне предписано убрать вас отсюда.

Дедушка не отвечал. Он дожидался.

Те, кто был со мной в машине, напряженно смотрели в сторону дома. Я осторожно подобрался к ручке дверцы с моего боку, защелка цокнула и открылась. Я, отпихнув дверцу, устремился наружу, но помощник ухватил меня руками как клещами.

— Дедушка! — кричал я. — Обожди меня!

Помощник шерифа вцепился в ремень моих джинсов и затолкал меня обратно в машину. Я сопротивлялся, брыкаясь и толкаясь, тогда он резко заломил мне руку за спину. И помахал перед глазами парой наручников.

— Видал это, мальчик? Знаешь, что за штука? Не будешь сидеть смирно, я тебе-таки их натяну, и ох до чего ж они тебе не понравятся.

Я передыхал и старался не заплакать. Не так было больно от скрученной руки, как от осознания, постепенного осознания, что дедушка обманным путем удалил меня из дома, послал за револьвером, зная, что в пикапе его нет, и зная также, что меня схватят. Выходит, предал меня. Под носом стало сыро, глаза грозили увлажниться. Я всхлипнул.

— Не плачь, сыночек, — сказал помощник, сбавляя силу захвата. — С тобой все в порядке.

— Замолчите, — я простонал, — уберите от меня свою грязную лапу.

— Ты что, дикарь?

— Бэрр идет сюда, — сказал один с переднего сиденья. — Похоже, будет потеха.

Я сидел смирно и смотрел вместе с остальными. Шериф приближался не спеша, понурив голову, сунув руки в карманы. Дверь дома в этот момент громко захлопнулась.

Остановился шериф у самых машин.

— Всем выходить. Взять гранаты. Примкнуть к винтовкам. Рассредоточиться. По укрытиям. Убрать мальчика с линии огня. — Стоял он спокойно, не глядя, как люди выбираются из автомобилей и выполняют его команды. Мой сторож выдернул меня из машины и повел к бараку, держа за руку своею ручищей. Став в тени от стены, мы следили, что делают остальные.

Люди шерифа укрылись за деревьями и постройками, установили гранаты на винтовки. Посмотрел я на дом. Веранда была пуста теперь, дверь заперта, последнее окошко закрыто ставнями, дом выглядел грозно, как форт. Конечно, дедушка наблюдает через бойницу, которую высверлил в стене посредине между кухонным окном и парадной дверью, наблюдает за всем в поле боя своего ружья.

Шериф, стоя на открытом месте, близ автомобиля, оценивал положение. Все двери дома закрыты, все окна забраны ставнями, все заперто изнутри, так что первый вопрос — как слезоточивому газу просочиться в помещение.

Он что-то сказал другому, своему старшему помощнику, тот переговорил с кем-то еще, и последний, с гранатами в руках, пошел кругом, по широкой дуге, к каменному уступу позади дома.

Но проку не будет. Во-первых, дедушка разгадает этот маневр. Во-вторых, человеку тому надо приблизиться к дому, прежде чем растворить ставни или лезть на крышу. А это значит рисковать жизнью.

Потом я сообразил, что старик не может, будучи один в доме, обеспечить себе круговой обзор. Не может оказаться враз с двух сторон. И шерифу для достижения успеха всего-то нужно послать своих людей к дому с противоположных направлений. Хотя и в таком случае дедушка сможет застрелить нескольких человек. Понятное дело, шериф не желал рисковать чьей-либо жизнью в этой операции, оттого заставил нас прождать минут двадцать, если не больше, пока решился на следующие действия после того, как отослал человека на возвышение за домом. Решившись, наконец, шериф вышел на одуряющее пекло и медленно сделал пару шагов к дому.

— Ладно, Воглин, — сказал он громко, — мы больше ждать не станем. Вы готовы выйти?

Все смотрели на дом, но оттуда не было ответа. Шериф обернулся к тому, кто был поближе к автомобилям.

— Принеси мне топор.

Тот отыскал топор в одной из машин, принес шерифу, сам вернулся на прежнее место за стволом тополя.

Держа топор в руке, шериф стоял перед домом.

— Видите этот вот топор, мистер Воглин? Итак, я сейчас подойду и разнесу им вашу парадную дверь. — Он сделал паузу. — Слышите?

Ждали ответа, но его не было.

Я представил себе, как старик передвигается в темноте комнат, припадает то к одной, то к другой смотровой щели, стараясь уследить за всем происходящим. Его форт в то же время ловушка. Ему нужна помощь. Ему нужен я. Ему нужен Лу Мэки.

Помахивая топором, шериф сделал шаг к дому.

— Вот он я, мистер Воглин, — кричал он в полный голос, — видите? Иду разнести вашу дверь и вывести вас наружу. — Под этот крик он будто невзначай сделал еще два шага вперед.

Теперь и человек, зашедший с тыла, стал понемногу приближаться, перебегая от камня к камню, пригибаясь и укрываясь. Удастся ему достичь дома — он сможет залезть на крышу и запросто спустить свои слезоточивые бомбы в печные трубы.

— Дедушка, — завопил я, — следи за тем вон...

Толстая лапа помощника брякнулась мне поверх рта, мою руку он опять заломил за спину.

— Заткнись, малец, — сказал сурово.