Ариэль Бюто - Штучки!

Флоранс зажгла свечку, парижскую ересь под названием «огородные ароматы», хотя в дальнем конце сада у нее зрели настоящие помидоры.

– Она еще не сказала Шарлю, что уходит к другому, – напомнила Элиза. -

Собственно говоря, она просит нас о помощи.

– Ну да… как в тот раз, когда я тебя прикрывала, – помнишь, в те три дня, которые ты провела в отеле с Жаном-Мишелем! Именно это, по-моему, и называется женской солидарностью. В общем, как бы там ни было, долг настоящих друзей в том, чтобы…

– Знаю, знаю: все понимать и никогда не осуждать! Только ведь бедняга Шарль – он тоже наш друг…

– Исключительно благодаря женитьбе, больше ни почему! И вообще, он сам во всем виноват: меньше надо было пропадать на службе. Вот уж типично мужская черта – все они уверены, что в конторе без них не обойдутся… На самом-то деле Рафаэль, должно быть, просто-напросто занял пустующее место законного мужа.

– Ты забыла про бедняжку Реми, который не знает, как и угодить Каролине? Год назад он ради нее бросил жену и детей!

– Она ни о чем таком его не просила.

– Но это еще не повод, чтобы порвать с ним СМСкой!

Элиза не собиралась говорить так резко, само получилось. Собственно, ей не было никакого дела до душевных терзаний Шарля и Реми. Она, как свойственно многим женщинам, считала мужчин куда более холодными и равнодушными, чем они есть в действительности. Но – по множеству причин, в которых сама не могла разобраться, – приезд этого незнакомца заранее стал для нее пыткой. Должно быть, она боялась выглядеть старухой на фоне подруг, замирала от страха при мысли о встрече с чужой счастливой любовью… А как не бояться? Такие вещи способны надолго выбить из равновесия, пусть даже она давно смирилась с безрадостными пробуждениями рядом с мужем. Кроме того, досадно, что придется втягивать живот и подбирать попку, – она-то надеялась хоть немного распуститься, сбросить накопившуюся за неделю усталость, ей сейчас это так необходимо…

– Зачем надо везде расставлять цветы? – ядовито прошипела она. – Насколько я знаю, до свадьбы дело пока не дошло!

– Элиза! Когда ты знакомишь детей с чужими людьми, ты ведь следишь за тем, чтобы они были чистыми и вели себя прилично, правда? Ну так вот, а мне хочется, чтобы как можно лучше выглядел мой дом. Каждый ведь гордится чем может! Кстати… это твоя одежка валяется там на кресле? Под лестницей есть вешалка…

Прихватив кардиган, Элиза пошла к вешалке, но замешкалась у зеркала в прихожей. Снова потерла щеки и улыбнулась своему отражению. Разумеется, и речи не может быть о соперничестве с Каролиной, но ведь любой одобрительный взгляд мужчины всегда на пользу, так зачем пренебрегать возможностью хоть чем-то его привлечь?

– Да красивая ты, красивая, не сомневайся! – весело сказала Флоранс. – Но что это с тобой? Ты заметила, что не можешь пройти мимо зеркала, собой не полюбовавшись?

– Ну тебя! Ничего я не любуюсь. Я… я проверяю.

– И что же ты там проверяешь?

– Можно ли на меня еще смотреть. В моем возрасте…

– Ох и дура же ты, Элиза! – Флоранс погладила подругу по щеке. – Хватит комплексовать, дорогая, – честное слово, ты красивая! Но я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Каролина со своим новым увлечением как будто отбрасывает нас назад, туда, в далекие времена, когда мы были свободны, когда мы никого себе еще не выбрали, а значит, все могло случиться…

– Хочешь сказать, мужчины на нас только потому и не смотрят? Чувствуют, что мы уже заняты?

– По-моему, да! И от нас уже ничего не исходит такого, что побуждало бы их к нам приставать… Вроде как мы уже нашли…

– … родственную душу?

– Ну да! Господи, да что ты такое лицо сделала! Мы же с тобой только и мечтали создать семью с верным и надежным человеком, вот жизнь и дала нам именно это!

– То есть мы получили то, чего заслуживали по своим мелким убогим мечтам. Надо было поднимать планку повыше!

– Какая-то ты странная сегодня! Ты с Марком и детьми – идеальная семья, вы оба хорошо зарабатываете, можете позволить себе прекрасный отдых. Да и у нас с Николя два замечательных мальчика, квартира в чудесном месте и этот дом, куда мы когда-нибудь переберемся на старости лет. Николя только что назначили директором по кадрам…

– Слушай, не могла бы ты мне напомнить, о чем мечтала в двадцать лет? Стать женой кадровика? Все выходные напролет драить загородный дом и три часа до него добираться от купленной в кредит городской квартиры, за которую двадцать лет надо расплачиваться? Об этом, да?

– Вовсе не обязательно все мечты должны сбываться! – жалобно возразила Флоранс. – Жизнь изо всех сил нам это вбивает в башку, зато она же готовит иногда и приятные сюрпризы.

– А вот Каролина рассуждает не так, как ты. Ты мечтала выйти замуж и нарожать детей. Твое желание исполнилось, все прекрасно! Но проблема в том, что ты позабыла: всегда можно ждать от жизни чего- то еще. Не беспокойся, я ничем не лучше тебя! Каролина же совсем другая – она требовательная. Она не идет на уступки, и потому в свои тридцать пять, даже несмотря на последствия несчастного случая, в конце концов встретила идеального мужчину.

– Ты говоришь о человеке, которого совершенно не знаешь. Нам почти ничего не известно об этом Рафаэле!

– Не все ли равно, кто он такой! Главное – упоение страсти… Ой, Флоранс! Мне так нравилось влюбляться! Страшно подумать, что больше никогда не испытаешь этих блаженных мук любви.

– Начала любви, – поправила ее Флоранс. – Ты ведь знаешь, чувство недолговечно. Может и не угаснуть, но непременно изменится.

– И что? Мы обязаны с этим мириться? Та же Каролина, между прочим, ни с одним мужчиной не оставалась настолько долго, чтобы ощутить эти… как ты говоришь, изменения. Она достаточно трезво мыслит, для того чтобы знать: страсть пройдет, и все же предполагает прожить всю оставшуюся жизнь со своим Рафаэлем. Ее не пугают перемены, я бы даже сказала, она их предвкушает. Она не спешила в начале, вот в чем все дело. А я, например, когда Марк сделал мне предложение, была настолько в себе не уверена… Мне казалось – нельзя упустить случай, может быть, другого никогда и не представится.

– Но ведь ты же его любила?

– Мне нравилось быть любимой. Как и всем.

В соседней комнате с шумом захлопнулось окно. К лицу Флоранс приклеилась неуместная улыбка, от которой у нее сводило скулы. Она ведь тоже, если по-честному, не выбирала Николя. Она поплыла по течению романтической и лестной для нее ситуации, она была влюблена не в него, а в любовь, которую Николя подарил ей, когда еще жгло воспоминание о предательстве первого мужа. А человеку, который возвращает женщине уважение к себе самой, поднимает ее самооценку, как правило, нет необходимости доказывать, что у него есть еще какие-то достоинства. Вот почему красивые, умные, но не слишком уверенные в себе женщины так часто выходят замуж за везунчиков, которые им в подметки не годятся. Правда, на этот случай есть другой закон: пусть везунчики берегутся минуты пробуждения этих обездоленных! Когда они обретут уверенность в себе, им захочется снова испытать свои силы в восхитительной игре соблазна. И нечего удивляться, если одно из считающихся суперскромными созданий заводит любовника, и приговаривать: а ведь совсем еще недавно она при всех держалась с мужем за руки. Из яркой, ослепительной женщины, такой, которая может и высмеять мужа прилюдно, куда чаще получается верная супруга и добродетельная мать!

Сдержанная Элиза была верна человеку, с которым она изменяла Марку. Что касается Флоранс, ей просто-напросто случай пока не представился, не то и она примкнула бы к клану спокойных, сдержанных, неболтливых, к тайному и бесславному клану неверных жен.

Она пошла закрывать хлопающее окно. Небо потемнело, ветер с дождем бились в стекла.

– Как жалко! – вздохнула Элиза.

– Что поделаешь! Сейчас зажгу огонь, сидеть у камина не менее романтично, чем пить чай в саду.

Подруги опустились на колени перед очагом. В четыре руки им удалось затеплить слабый огонек, и Флоранс его раздула.

– Вот видишь, что можно сделать из одной-единственной искорки! – улыбнулась она.

– Если бы и с любовью можно было сделать то же самое! Вместо того чтобы обращать угли в золу…

– Можно. Только мы не пробуем, потому что не умеем.

– А Каролина, значит, умеет?

– Конечно!

– Странно! Она ведь всю дорогу куда более безнадежно, чем мы с тобой, смотрела на совместную жизнь, пусть даже не меньше нашего о ней мечтала. И всегда говорила, что это похоже на осажденный город: те, кто снаружи, изо всех сил пробиваются внутрь, а те, кто внутри, готовы на все, лишь бы оттуда вырваться. Трудно поверить, что она могла до такой степени изменить свое мнение.

– Да она ничего и не меняла. Я бы сказала, она по-прежнему цепляется за идеализированное восприятие пары и, по сути, верна себе. Ты же знаешь, я никогда не мечтала, чтобы у меня был муж в костюме и при галстуке и чтобы его секретарша проводила с ним куда больше времени, чем я. Но я примирилась с действительностью. Зато Николя по-прежнему ждет не дождется того дня, когда сможет продать все, что у него есть, чтобы купить яхту и отчалить. Может быть, он никогда этого не сделает, но мне важно знать, что я вышла за человека, сумевшего сберечь свои главные желания.