А. Нуне - Дневник для друзей

рабочий замер, вытаращив глаза, а затем воскликнул патетически: «куда я попал? в отель экстра-класса?»

старая старушка, разумеется, тоже хотела с икрой. они как дети. она была немножко обижена на меня, что я двум другим больше внимания уделила, а я думала, что она не фанатка икры, как эти двое.

в результате осталось пол-яйца с икрой, я позвонила наверх санитару спросить, не хочет ли кто из лежачих. захотел один мужчина 48-ми лет, все выспрашивал у меня, настоящая ли икра? я успокоила, что настоящая, прямо из России вывезена.

Отрывками

позавчера больная с БАС начала умирать. пришли ее родители, потом отец ушел, а мать осталась в палате. все думали, что за ночь умрет, но нет, она была жива и на следующий день, и поздно вечером, когда я уходила домой, мать, проведшая с ней день и ночь предыдущие, осталась и на эту ночь.

самое ужасное для меня в том, что она все годы болезни, пока постепенно отказывали все мышцы, была в полном сознании, только никак больше не могла выразить никаких мыслей и желаний.

и теперь мать сидит с ней, находящейся в полном сознании, но не могущей ничего сказать.

ей только в июле должно 44 исполниться.

у нее еще дети-школьники. вчера слышала, как старший санитар диктовал секретарше письмо директору школы с просьбой освободить детей от занятий на три дня (здесь все строго, нужно всегда письмо или свидетельство от врача для пропуска занятий, иначе будут большие неприятности).

разговаривала с фрау Шахерезадой. она решила вспомнить свои поездки в СССР.

рассказала, что при первой поездке в Москву гид предложила повезти всех в ГУМ. она отказалась, сказала, что хочет на Красную площадь и будет ходить самостоятельно. гид ей не объяснила, что ГУМ на Красной площади.

сказала, что была ошеломлена собором Василия Блаженного. а потом, когда пришла в себя от восторга, решила все же пойти в ГУМ и удивилась, что посреди универмага есть фонтан.

я спросила, зачем их возили в ГУМ, что такого тогда можно было купить в Москве, ведь магазины были пустые.

она сказала, что всегда была большой любительницей платков, и продемонстрировала платок на шее, а потом еще купила этих «бубу2шек» – «матрешек», – поправила я, – которые все еще стоят у них дома. потом их повезли в Волгоград, мемориал погибшим только построили. рассказала, что была под большим впечатлением и начала тогда плакать. и заплакала опять: «как же много ужасного мы друг другу сделали, мы, немцы, русским, но и русские немцам! что мы взаимно натворили страшного!»

я уже привыкла, что люди старшего поколения, услышав, что кто-то из России, начинают проклинать немцев и плакать. не знаю, насколько они считают себя обязанными это сделать и насколько это искренне, но фрау Шахерезада несколько раз плакала. пришлось настойчиво ее просить поменять тему.

сказала, что, будучи в СПб., удивилась, узнав, что один из русских царей был родом из ее родного Киля.

что, приехав домой, углубилась в историю этого царя и его предков.

очень забавно рассказывала: «бедный мальчонка рос при отце-алкоголике. И наша Катарина, приехав в Россию, оказалась замужем за алкоголиком. впрочем, она уже по своему отцу знала, что это такое».

фрау доктор спускается к обеду каждый раз очень строго и со вкусом одетая, в юбке и строгих свитере с кофточкой, с непременной ниткой изысканных бус на шее.

мне временами делается при ней стыдно за себя.

вообще, не думала, что еще встречу людей, у которых буду чему-то учиться. во всяком случае, не думала, что это будут обычные люди, ничем не знаменитые.

но тут прямо нон-стоп учусь у фрау доктор и фрау Шахерезады.

у фрау доктор 31 мая день рождения – 75 лет исполнится. когда приедет ее дочь из Австралии, сын заберет ее на два дня от нас «в отпуск», они поедут куда-то и эти два дня посвятят прощанию.

больная с БАС все еще жива. мать безотлучно при ней.

разговорилась, начала выходить из палаты иногда.

оказывается, у матери тоже неизлечимый рак.

вот где ад.

и еще одна старушка приезжает каждый день, еле передвигаясь при помощи тележки, чтобы посидеть с 48-летним сыном (завтра 49 исполняется).

наши ходячие дамы

вчера наши дамы после ужина сидели аж целый час и болтали.

раньше и к ужину у них не всегда силы были спускаться, а после ужина немедленно уходили.

на этот раз опять самые стойкие были фрау доктор, фрау Шахерезада и 91-летняя старушка, настоящий божий одуванчик светлый.

она каждый раз, когда я провожаю ее до ее комнаты (передвигается она пока сама с помощью тележки) с искренним удивлением мне сообщает: «мне девяносто лет!» и ждет, чтобы я тоже присоединилась к ее безграничному удивлению.

еще она настоящая заботливая бабушка, каждый раз, когда я даю ей что-то вкусное, тут же просит: «съешьте и вы тортик». приходится обещать, что я потом тоже съем.

фрау Шахерезада вчера опоздала на ужин аж на десять минут. обычно они соревнуются с 90-летней, кто придет первой. я поднялась за ней, она сидела в комнате явно в депрессии и хотела покапризничать. я ей сказала, что ее подружка фрау доктор очень скучает без нее, ей не с кем разговаривать. это ее явно обрадовало.

с фрау доктор у нас установились, несмотря на столь краткий срок, особые отношения, не побоюсь этого слова, влюбленности.

за себя-то я была уверена, а насчет нее мне вчера одна сестра подтвердила.

так получилось, что я разносила всем полдник по палатам (лучший повод пообщаться) и обнесла свою любимицу. пусть дедушка фрейд скажет, как такое могло случиться, я же думаю, что виной два новых пациента на ее этаже, я решила, что на втором этаже обошла все населенные палаты.

осталось как раз два куска собственноручно испеченного кухаркой пирога с ревенем.

я сказала молоденькой сестре, чтобы взяла себе больший кусок к кофе, а мне оставила меньший, отнесла одному лежачему больному его ледяную воду и вдруг вспомнила, что фрау доктор еще не относила пирога.

вернулась на кухню бегом в надежде, что сестра еще не начала есть больший кусок. но, увы, пришлось относить меньший.

сестра мне сказала: «ничего, она тебя любит, все тебе простит». я спросила, почему она так решила? ответ: «когда я или кто другой входит в комнату, она смотрит сердито, а я видела как-то, ты вошла, и она вся просияла».

и правда, меня простили.

после ужина разговор коснулся политики. дамы заявили, что Ангела Меркель неприятная, но умная и своего не упустит. сказали, что после канцлера Коля все остальные меркнут, настолько он был неприятный. а ведь однако выбирали его, правил без всяких фальсификаций 16 лет.

затем дамы сошлись на том, что это, видимо, закон: еще не было ни в одной стране симпатичного национального лидера, все они отвратительные. хотя некоторых маленькие мальчики любят, например, Наполеона, как мой сын в детстве и внук фрау Шахерезады.

тут дамы поинтересовались возрастом моего сына и пришли в ужас, что у меня такой взрослый сын.

фрау доктор, узнав мой возраст, сказала, что была уверена, что я на пятнадцать лет моложе, поскольку не выгляжу на свой возраст.

теперь мне остается только надеяться, что она меня не разлюбит за то, что я оказалась такой старой.

пришла вчера во вторую смену на работу, а на кухне такой бардак, будто я не в Германии.

кухарка извинилась, сказала, что весь день был наперекосяк и что сейчас она должна бежать на общее заседание, которое продлится час, и я оставалась на это время одна со всеми пациентами.

после заседания они стали появляться на кухне с побелевшими и позеленевшими лицами. к тому же сильно вытянувшимися.

кюхенфрау поведала, что на заседании выясняли отношения. что хоспис давно разделился на две группы. человек десять против женщины, создавшей этот хоспис с самого начала своими руками. она не могла объяснить суть их претензий, сказала, что все это мелочи, вроде дизайна комнат и т. д., но таких мелочей тысячи.

причем это, как я поняла, мелкие сотрудники, вроде медсестер.

что даже уже приглашался coacher, который пытался восстановить нормальные отношения. но теперь, мол, поздно.

эта группа писала доносы во всякие учреждения, в больничную кассу и прочие организации, и дело зашло далеко. и что на этом заседании директриса фрау Х., организовавшая этот хоспис на пустом месте, сказала, что вынуждена подать в отставку. эти недовольные десять (примерно одна треть рабочей команды) человек не хотят, разумеется, уходить сами.

через какое-то время на кухню зашла сдерживающая слезы сестра И. попросила с ней не заговаривать и тут же расплакалась. рыдая взахлеб, приготовила одному пациенту взбитые сливки в мисочке и кофе с молоком в поилке, попробовала успокоиться и пошла дальше работать.