Чак Паланик - Незримые твари

- Позвольте представить, - изрекает Брэнди. - Синьор Альфа Ромео, профессиональный консорт принцессы Брэнди Элекзендер.

Таким же образом ее рука вычерчивает воображаемую линию от хлопающих ресниц и густых волос ко мне.

Все, что может рассмотреть агентша - мои вуали, муслин и вельвет прорезной выделки, коричнево-красный тюль, расшитый серебром; столько слоев, что можно представить, будто внутри никого. Во мне мало интересного для глаз, поэтому многие люди и не смотрят. Это образ, говорящий:

"Спасибо, что не делитесь".

- Позвольте представить, - продолжает Брэнди. - Мисс Кей Мак-Айзек, личный секретарь принцессы Брэнди Элекзендер.

Наша агентша, в синем костюме с бронзовыми пуговицами и шарфом, который оборачивает шею и покрывает всю оголенную кожу, - она улыбается Альфе.

Когда люди не обращают на тебя внимания, можно засмотреть их до дыр. Высмотреть все мелкие детальки, которые не увидеть, когда как обычно задержишь взгляд надолго, а на тебя уставятся в ответ: ага, вот, вот в чем можно найти себе месть. Сквозь вуали женщина-риэлтер светится красным и золотым, мутнеет по контуру.

- Мисс Мак-Айзек, - повторяет Брэнди, по-прежнему указывая на меня открытой ладонью. - Мисс Мак-Айзек нема и не может говорить.

Наша агентша, со следами помады на зубах и пудрой с тональным кремом, которые неровным слоем лежат под глазами; и со своими зубами, "готовыми к пользованию", и с париком для машинной стирки, - она улыбается Брэнди Элекзендер.

- А это... - большая, унизанная кольцами рука Брэнди взвивается вверх, касаясь торпедовидных грудей Брэнди.

- Это... - рука Брэнди взвивается, чтобы коснуться жемчуга у горла.

- Это... - ненормальных размеров кисть поднимается, чтобы коснуться копны волнистых золотисто-каштановых волос.

- И это... - кисть касается полных влажных губ.

- Это все, - произносит Брэнди. - Принцесса Брэнди Элекзендер.

Агентша падает на колено, изображая что-то среднее между реверансом и тем, что обычно творят перед алтарем. Вроде преклонения.

- Какая честь, - говорит она. - Я совершенно уверена: это дом для вас. Вы просто влюбитесь в этот дом.

Ледяная сука во всей красе, Брэнди лишь кивает и отворачивается в направлении парадного холла, через который мы вошли.

- Ее высочество и мисс Мак-Айзек, - произносит Альфа. - Им хотелось бы осмотреть дом самим, пока вы и я обсудим детали, - тонкие руки Альфы порхают в воздухе, поясняя:

- ...Перевод средств... ...обмен лиры на канадские доллары.

- Торчки, - замечает агентша.

Мы все, Брэнди, я и Альфа, застываем на месте. Может, эта женщина увидела нас насквозь. Может, после месяцев в дороге и дюжин посещенных нами больших домов, может быть, кто-то в итоге раскрыл наш обман.

- Торчки, - замечает агентша. И снова преклоняет колено. - Мы называем наши доллары "торчки", - говорит она, и лезет в синюю сумочку. - Сейчас покажу вам. На них рисунок птицы, - объясняет она. - Это сова-торчок.

Мы с Брэнди снова напускаем на себя ледяное спокойствие и возвращаемся в парадный холл. Обратно, мимо группировочек "кресло-диван-кресло", мимо резного мрамора. Наши отражения смазываются, тускнеют и искажаются в крепком сигарном дыме панелей красного дерева. Идем обратно в парадный холл, я шагаю вслед за принцессой Брэнди Элекзендер, а голос Альфы в это время заполняет синекостюмное внимание риэлтерши вопросами про угол, под которым проникает в столовую утренний солнечный свет, или - разрешат ли местные власти разбить личную вертолетную площадку около бассейна.

Передо мной шествует ни что иное, как изысканнейший зад принцессы Брэнди, серебряный лисий жакет, накинутый на плечи Брэнди, и ярды парчовой ленты, оборачивающие копну волнистых каштановых волос. Голос первой королевы и ореол "Лер дю Темп" - все это невидимым кортежем движется на фоне всего остального, что есть мир Брэнди Элекзендер.

Волнистые золотисто-каштановые волосы, собранные в прическу под парчовой лентой, напоминают сдобную булочку с отрубями. Большой вишневый кекс. Какое-то землянично-каштановое грибовидное облако, вздымающееся над тихоокеанским атоллом.

Эти королевские ноги, заключенные в подобие капканов из золотистых пластинок, с золочеными ремешками и золотыми цепочками. Эти пойманные в ловушку, приподнятые на шпильках золотые ноги, утверждающие первый из трехста шагов по ступенькам из парадного холла на второй этаж. Потом принцесса делает еще шаг, и еще, пока вся не будет достаточно высоко надо мной, чтобы рискнуть оглянуться назад. И только потом она повернет всю эту вишнево-кексовую голову. Большие торпедовидные груди Брэнди Элекзендер очерчиваются силуэтом, - неописуемая красота профессионально выполненного рта в цельной композиции лица.

- Хозяйка этого дома, - произносит Брэнди. - Очень стара, употребляет гормоны, и все еще живет здесь.

Ковровый ворс под ногами так густ, что кажется, будто карабкаюсь по голой почве. Шаг за шагом, неровно, скользко и нетвердо. Я, Альфа и Брэнди, - мы так долго общались на английском как на втором языке, что забыли его как наш первый.

У меня нет родного языка.

На уровне глаз - грязные камни темной стороны люстры. По другую сторону перил серый мраморный пол коридора смотрится так, будто мы поднимаемся по ступенькам сквозь облака. Шаг за шагом. Где-то вдалеке продолжается требовательная речь Альфы: теперь о винных погребах, о псарне для собак русской борзой. Постоянная нужда Альфы во внимании со стороны агентши тускнеет как радиошоу с телефонными звонками в студию, мечущееся в открытом пространстве.

- ...Принцесса Брэнди Элекзендер, - теплые, темные слова Альфы взлетают наверх. - Она может снимать одежду и кричать как дикие лошади в даже многолюдных ресторанах...

Голос первой королевы и ореол "Лер дю Темп" объявляют:

- В следующем доме, - говорят ее губы в стиле "Незабудка" - Альфа станет немым.

- ...Ваша грудь, - рассказывает Альфа агентше. - У вас двое грудей молодой женщины...

Ни одного родного языка не осталось между нами.

Перенесемся в тот миг, когда мы наверху.

Переключимся на то, что вот теперь можно все.

После того, как женщина-риэлтер поймана в ловушку голубых глаз синьора Альфа Ромео, перенесемся в то место, где начинается собственно обман. Центральная ванная всегда обнаруживается вниз по коридору по той стороне, где лучший вид из окон. Эта ванная выложена розовой зеркальной плиткой: все стены и даже потолок. Мы с принцессой Брэнди повсюду, отражаемся в каждой поверхности. Вот мы, смотрите: вот Брэнди сидит на бортике с одного конца большой ванны, а вот я - сижу с другого.

Каждая из нас уселась на свою сторону каждой ванны во всех зеркалах. Тут просто куча Брэнди Элекзендер, не сосчитать, и все мной командуют. Все развязывают сумочки воловьей кожи, и сотни больших унизанных кольцами рук Брэнди извлекают множество новеньких копий "Настольного врачебного справочника" в красной обложке, с Библию размером.

Сотни пар ее глаз под тенями в стиле "Горячая Брусника" смотрят на меня со всех стен комнаты.

- Расклад ты знаешь, - командуют сотни ртов в стиле "Незабудка". Большие руки выдвигают ящики и открывают дверцы шкафчиков. - Помни, откуда что берешь, и ставь точно на место, - говорят рты. - Сначала разберемся с лекарствами, потом с косметикой. Охота началась.

Вынимаю первый пузырек. Это валиум, и я поднимаю пузырек, чтобы вся сотня Брэнди смогла прочесть ярлык.

- Бери, сколько сможем вынести, - говорит Брэнди. - Потом переходи к следующему.

Вытряхиваю несколько голубых пилюль в карман сумочки к другим таблеткам валиума. В следующем пузырьке обнаруживаю дарвон.

- Дорогая, эта штука - во рту как райское блаженство, - Все Брэнди наклоняются, разглядывая пузырек, который я держу. - Не страшно, если мы возьмем побольше?

Срок годности на этикетке истекает всего через месяц, а пузырек до сих пор почти полон. Думаю, мы можем забрать почти половину.

- Ну-ка, - большая кисть, унизанная кольцами, тянется ко мне со всех сторон. Десятки больших рук подносят ко мне открытые ладони. - Дай Брэнди парочку. У принцессы снова болит поясница.

Вытряхиваю десяток капсул, и сотня рук кладет тысячу транквилизаторов на красные ковры языков во всех ртах в стиле "Незабудка". Самоубийственная доза дарвона соскальзывает в темные подземелья континентов, образующих мир Брэнди Элекзендер.

Внутри следующего пузырька - маленькие фиолетовые овалы 2,5-миллиграмового премарина.

Это сокращение от "Pregnant mare urine", "моча жеребной кобылы". Это сокращение от тысяч бедных лошадок в Северной Дакоте и в центральной части Канады, обреченных стоять в тесных темных стойлах со вставленными в зад катетерами, назначение которых - собрать каждую каплю мочи; а выпускают лошадей лишь затем, чтобы они могли очередной раз трахнуться. Смешно то, что такая же картина почти в точности описывает долгое и основательное пребывание в больнице, - но это уже из моего личного опыта.