Юрий Поляков - Демгородок

– Значит, демонстрируете? – строго осведомился генерал.

– Да! И ляжем здесь под ваши проклятые экскаваторы! – задыхаясь от свободолюбия, крикнул Второв и махнул рукой. – АЭС не пройдет!

Поупражнявшиеся вечор в клубе, алешкинцы довольно слаженно подхватили:

– АЭС не прой-дет! АЭС не прой-дет!

– У вас тут не то что АЭС, даже вездеход не пройдет, – хмуро отозвался генерал. – А при чем тут АЭС?

И тогда деревенские, перебивая и отталкивая друг друга, заголосили про мутантов с конечностями, про утрату самого заветного, про рентгены, реакторы, радиацию и многое другое, имеющее непосредственное отношение к атомной энергетике. Генерал поначалу слушал, играя желваками, потом посветлел лицом и, наконец, просто расхохотался:

– Да ведь мы у вас не АЭС строим!

– А что же в таком случае? – ядовито полюбопытствовал Второв.

– Демгородок.

– Что-о? – изумились демонстранты.

– Дем-го-ро-док.

– А сам-то ты кто будешь?

– Я генерал Калманов, комендант…

Толпа, заступившая путь атомной угрозе, колебнулась и чуть приспустила плакаты. Так бы сразу и объявили! Что ж людей зря заблуждать! – крикнула одна очень уважаемая деревенская старушка, вдова незапамятного колхозного председателя, скончавшегося в начале шестидесятых прямо на заседании бюро райкома партии.

– А у меня сестра замужем возле академгородка живет! – подхватила иная старушка. – Люди там аккуратные и снабжение хорошее!

– Господа, господа, не верьте – он нагло лжет… – вскричал Второв, но пал, сраженный оплеухой крепкого еще пенсионера, у которого он некогда всех внучат записал в гэкачепистов.

– В общем, расходитесь! – молвил комендант и еле заметно дернул щекой. Но приехавшие с ним спецнацгвардейцы поняли эту мимическую судорогу как вполне конкретный приказ. Они схватили Второва, только и успевшего пискнуть «Про…», и, словно мешок с картошкой, метнули его вовнутрь бронетранспортера. Весь оставшийся день сельчане гадали, что же имел в виду изъятый киномеханик: «Про-тестую!» или «Про-курора!» Но этот вопрос остался открытым, ибо Второв исчез надолго – и алешкинцы в течение трех месяцев, покуда не объявился новый кинокрут, обходились без фильмов. Оставался еще, конечно, верный друг долгих сельских вечеров – телевизор. Однако, придя к власти, адмирал Рык строго-настрого запретил пускать в эфир всякую там западную и отечественную непотребщину. Но в конце месяца, если сводки Статистического управления внушали оптимизм, по ящику показывали какой-нибудь достойный развлекательный фильм, чаще индийский или мексиканский. А каждую субботу, вечером, перед народом выступал сам адмирал Рык, он делился мыслями о текущей политике и экономике, рассказывал поучительные истории из своей морской жизни, а в заключение непременно сообщал об очередном понижении цен. Прежде чем принять какое-либо важное решение, он всегда советовался с людьми. Так и говорил, глядя с экрана в душу: «Давайте-ка, соотечественники, посоветуемся!» Однажды адмирал Рык сказал, что у капитализма и социализма есть свои сильные и слабые стороны, поэтому слабые стороны разумнее всего отбросить, а сильные, напротив, объединить и взять на вооружение. В связи с этим для начала Избавитель Отечества предложил отказаться в быту от слов «товарищ» и «господин», а вместо этого обращаться друг к другу по-новому «господарищ», что как-то больше соответствует тому особому пути, которым двинулась возрожденная Россия. «Вот, понимаете, хочу с вами посоветоваться! Согласны?» А рано утром воскресные газеты уже сообщали о новой обязательной форме обращения граждан друг к другу. Появляясь на экране, адмирал был неизменно одет в глухой темно-синий китель с единственным украшением – значком в форме крошечной подводной лодки, а в руках обязательно держал маленькую серебряную подзорную трубу, каковую складывал и раздвигал в государственной задумчивости. Но особенно простым людям нравилось его волевое обветренное лицо со следами житейских невзгод и некоторых излишеств. Частная жизнь Избавителя Отечества давно уже обросла мифами и легендами. В очередях можно было услышать рассказы о том, что адмирал способен не моргнув выпить литр «шила» – так на флоте называют спирт; о том, что у него сейчас крепкий романец с популярной исполнительницей народных песен Ксенией Кокошниковой, но жену свою Галину и сына-нахимовца он никогда не оставит, как и подобает настоящему мужчине! …А к Демгородку все шли и шли груженые КамАЗы. Теперь их кузова были плотно набиты яблонями-трехлетками, и машины издали напоминали огромных ежей.

– Сажать будут! – догадались алешкинцы и как в воду глядели…

На следующий день к Демгородку подъехали две зарешеченные машины под охраной взвода спецнацгвардейцев. Из машин вылезли два экс-президента с супругами. Бывшие лидеры старательно, лишь бы не встретиться взглядами, озирались по сторонам, точно рассматривая одним им видимые фрески. После обоюдного рукоприкладства, случившегося во время очной ставки и показанного по распоряжению И. О. – простите, Избавителя Отечества! – по телевизору всему народу, они прекратили между собой всякое сообщение.

Мишка Курылев объявился в родной деревне после почти восьмилетнего отсутствия. Впрочем, нет – пять лет назад, будучи еще курсантом Таллиннского (ныне Ревельского) военного училища, он приезжал в Алешкино на похороны матери, крепко запил с горя, но даже в таком беспросветном состоянии наотрез отказался продать отчий дом молодому зоотехнику, присланному из города. Правда, «отчим» этот дом называть не совсем правильно, так как сызмальства о своем отце Мишка не имел никакой информации, кроме, естественно, генетической. Воротился же на родину Курылев потому, что из армии его вычистили. По деревне витали слухи, что он крайне неуважительно спутался с дочкой какого-то генерала и был за это сурово наказан. Косвенно такая гипотеза подтверждалась довольно-таки странным поведением воротившегося Мишки. Понятное дело, как боеспособного мужчину, его сразу же захотели женить – и несколько заневестившихся односельчанок завязали с Курылевым целенаправленную дружбу. А одна, самая опытная, даже напросилась к нему на чай и дала себя попробовать, как на рынке дают попробовать тонко отрезанный кусочек соленого огурчика. Однако или Мишка не распробовал, или после своей служебной драмы вообще потерял охоту к соленому, но жениться он не стал ни на опытной, ни на какой другой. Более того, к изумлению односельчан, Мишка решил продать дом и перебраться в город, даже нашел покупателя – богатющего банкира-миллионщика, который, напротив, решил пересидеть трудные времена в деревне.

А времена для вчерашних хозяев жизни и в самом деле настали крутенькие: Особый комитет по расследованию экономических преступлений (ОКРЭП) работал, как хороший снегоуборочный комбайн. Мишка и потайной миллионщик вроде бы уже обо всем договорились, ударили по рукам и даже распили бутылочку «адмираловки», но тут покупатель внезапно исчез. В итоге Мишка остался жить в Алешкине и даже подремонтировал родовую избушку, но не особенно, а ровно настолько, чтобы спать, не опасаясь быть разбуженным рухнувшей кровлей. К счастью, Курылев умел обращаться с проекционной аппаратурой и потому смог устроиться киномехаником в алешкинский клуб вместо без вести пропавшего Второва. Получал Мишка пятнадцать «субмаринок» в месяц, но этих смешных по прошлым временам средств – теперь, после реформы адмирала Рыка, сделавшего рубль самой твердой валютой в мире, – хватало, чтобы скромно кормиться и даже позволять себе необременительные удовольствия. Однако Курылеву этих денег показалось мало, и, когда в Демгородке завели выгребные ямы, он пошел на ассенизационную машину шофером-оператором сдельно: рупь – за ездку! Не успел Мишка отработать и двух недель, как его вызвал к себе новый начальник отдела культуры и физкультуры подполковник Юрятин и предложил ему должность киномеханика в демгородковском клубе. «Не ожидал?» – спросил он, пристально глядя Курылеву в глаза. «Не ожидал», – честно признался опешивший Мишка. «Думаю, справишься», – сказал подполковник.

Поначалу изолянтам показывали только киножурнал «Российские новости», чтобы бывшие злодеятели имели хоть какое-нибудь представление о том, как славно зажила страна, сбросив их со своего исстрадавшегося тела. Других ведь источников информации они не имели: любые виды радиоприборов были строжайше запрещены. Но ситуация резко изменилась, когда закончила свою работу Государственная комиссия по изучению преступлений против народа и положила стовосьмидесятисемитомный отчет на стол адмиралу Рыку. Особенно Избавителя Отечества потряс тот факт, что за годы господства антинародной клики количество проституток в стране возросло в 8 раз, гомосексуалистов – в 17 раз, а скотоложцев – в 114! «Я всегда подозревал, что демократия – это всего лишь разновидность полового извращения!» – заметил адмирал по этому поводу.