Ирина Лобановская - После третьего звонка

Алексей, старый школьный друг, алкоголик и добрый парень, у которого Виктор в свое время увел Аньку - просто так, от нечего делать - был жонглером и постоянно разъезжал с цирком по стране. Изредка появляясь в град-столице, он всегда первым делом спешил к Виктору - раньше домой, теперь в мастерскую. Выслушивал все новости, рассказывал свои, узнавал про мальчишек, к которым искренне привязался, а потом пил, пил, пил по-черному, забывая числа и дни недели и засыпая прямо за столом, уронив рано облысевшую большую голову.

- Твой приятель мне надоел! - взвилась как-то Анька.

- Он такой же мой, как и твой! - отпарировал Виктор. - Забыла, что ты с ним спала? Только Алексей, в отличие от меня, оказался проницательным и дальновидным и хорошо понимал, чем ему грозит женитьба на тебе.

- Ну, положим, спился он без меня! - заявила Анька.

- Зато я - с тобой! - легко нашелся Крашенинников. - Результат один и тот же, зато условия ох какие разные! Слишком неравноценные и, понятно, не в мою пользу, заметь!

Анька, конечно, разоралась. Виктору ей даже отвечать иногда не хотелось - дура есть дура.

Да, здорово они тогда надрались с Алешкой... Пришла Тата и немного посидела, раскурив сигарету и плеснув себе в чашку чая. Она давно была хорошо знакома с Алексеем.

- Мальчики, - неожиданно заметила она, - по-моему, вы кое-что не разглядели в Анюте.

Виктор так и подскочил, чуть не опрокинув свой стакан.

- Это чего же такого мы с Алексисом, два слепца, не разглядели в драгоценной Анюте? - мрачно спросил он, приблизив лицо к Таткиному, безобразному и родному. - Не въехал! Неужели в ней все-таки сокрыта некая тайна, о которой никто не подозревает? Загадочное нечто?

Тата безмятежно улыбалась. Она давно привыкла не слушать его пьяный бред.

- Алешенька, - ласково сказала Тата, решившая вдруг напомнить о морали, - ты напрасно отпустил Аню... Тебе не стоило с ней расставаться...

- А-а! - грозно зарычал, оскалившись, Виктор. - Значит, это я ее испортил? Это ее так изуродовала жизнь со мной?!

- Витюшенька, - совсем разнежилась от горячего чая Тата, - ее никто не уродовал. Это вы сами себя водкой искорежили до безобразия.

- Таточка, ты не права, - кротко возразил Алексей.

Выпив, он становился настоящим телком.

Виктор счел необходимым возмутиться и принять серьезные меры. Крохина, хоть и свой парень, но явно превысила сегодня всякие полномочия.

- Татусик, ты бы лучше свалила отсюда быстренько подобру-поздорову, - дружески посоветовал он. - Пьяный я за себя не отвечаю и собственные поступки не контролирую, заметь!

- Давно заметила, - коротко отозвалась Тата и без всякого выражения посмотрела Виктору прямо в глаза.

Он дернулся, покраснел и торопливо придвинул к себе недопитый стакан. Вспомнил, как летом, совершенно одурев от жары и пьянки, трахнулся с Таткой. И не экспромтом. Предварительно он поспорил на бутылку с Алексеем, уверявшим, что Тата - девушка и трогать ее не стоит.

- Этого не может быть! - авторитетно, со знанием дела заявил Виктор. - В среде художников девушки не водятся. Никогда! Тем более в Таткином возрасте.

- Тебе, конечно, лучше знать, - вежливо ответил Алексей. - Но я думаю иначе.

- Спорим! - закричал в возбуждении Виктор. - Ставлю бутылку коньяку! Или две! Ты проиграешь! Хотя, может быть, и я тоже... Удовольствие трахать Татку ниже среднего...

Алексей спорить согласился, но неохотно, и потом вспоминал о дурацком пари без всякого энтузиазма.

Обработать Тату было несложно. Виктор проделал это за шесть секунд.

Жара тогда стояла чудовищная. Только в подвальной мастерской Виктора можно было немного отдохнуть и взбодриться после расслабления и размякания под лучами обезумевшего июльского солнца. Сюда приходили спасаться от перегрева все его приятели и, конечно, девки. В них у Крашенинникова никогда не было недостатка. Скромно сидя в уголке на табуретке с сигаретой в руке, Тата доброжелательно разглядывала подруг художника и оценивала их позже очень по-своему. Расхристанный Венька Туманов валялся в одних трусах на диване и каждую забежавшую знакомую Виктора встречал нетрадиционным и лаконичным откровением:

- Мне нужна женщина!

- Бывает, - равнодушно утешил Виктор.

Видавшие виды подруги и натурщицы презрительно фыркали, даже не опускаясь до диалога.

- В эдакую жару? - с интересом спросила Тата. - Да еще отобрали горячую воду! А тебе не приходит в голову, что ты им как раз не нужен?

- Такого быть не может, Татусик, даже в жару! - поведал Туманов. - Просто у Витьки неудачный подбор кадров и на мою долю вечно ничего не остается. Почему ты не заботишься о судьбе одинокого друга, Витюша? И объясни, каким образом находишь себе такое количество юбок? Некоторых я знаю, но за последнее время твоя команда здорово пополнилась!

Виктор нехотя, с трудом оторвался от мольберта, вытер потный лоб тыльной и относительно чистой стороной ладони и взглянул на Туманова.

Венька был на десять лет моложе Крашенинникова, расхлябанный, неорганизованный и очень способный художник. Виктор относился к нему как к сыну или младшему брату, втайне обожал, никому не признаваясь в своей страсти, которую хорошо чувствовал Венька, и готов был возиться и нянчиться с Тумановым без конца и края.

- Все делается по вдохновению, - объяснил Виктор неопытному Веньке. - Экспромтом. Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью примечаю, а четвертая - мерещится... Чем меньше задумываешься о тактике и стратегии, тем ближе победа и безупречнее результат. Классные девки, заметь!

- Да, ничего, - согласился Туманов. - Что скажешь, Татусик?

Тата широко улыбалась, огромный рот расходился от уха до уха, превращая ее небольшое худенькое личико в один страшный чудовищный оскал кривоватых зубов и бледных, высоко открывающихся десен.

- У длинной брюнетки слабоваты мышцы, - внезапно флегматично заметила Тата. - Для натурщицы, Витюша, не подходит. У рыженькой неправильная посадка головы - очень некрасиво. У пышной блондинки в зеленом - сильный сколиоз, бочок кривоват, но скрывает полнота. А кудрявая девчушечка косолапа, писать лучше без ног и сидя.

Виктор в изумлении уставился на Тату. Во дает!

- Или лежа! - захохотал Венька. - Ты прирожденная художница, старуха, и опасная женщина! Насквозь видишь все физические недостатки соперниц! Шпаришь как по-писаному!

Тата невозмутимо улыбалась во весь рот.

- А почему соперниц? - спросила она. - У меня их не может быть!

Венька в восторге задергал в воздухе голыми волосатыми ногами.

- Поистине так! - завопил он. - Тебе нет равных! Ты неподражаема! Я тебя обожаю! Давай чмокнемся, Татусик!

- Давай, Веня, - легко согласилась Тата и даже не привстала со своей табуреточки. - Ты не устаешь от этого калейдоскопа лиц, Витя?

Виктор осторожно положил кисть. Может быть, сегодня и попробовать выиграть бутылку у Алексиса? Выгнать ко всем чертям Веньку, и...

- Я скучаю без них, - объяснил Виктор. - Завсегда начинаю тосковать, вспоминать жен, детей, неудавшиеся браки, какие-то нелепые любовные истории, страсти-мордасти... Прокручивать в голове давно разыгранные сцены и отработанные ситуации. Как будто можно что-нибудь вернуть и переиграть заново... Девки меня здорово отвлекают от ненужных и лишних воспоминаний. Но все мои девушки - одноразовые шприцы, поэтому часто приходится менять.

- Зачем тебе такие развлечения, Витя? - спросила Тата. - Венечка может развлечь болтовней значительно лучше.

- Не ревнуй его, Татка! - закричал Туманов. - Он неисправим! И развлекать его я вовсе не собираюсь! Давай лучше я напишу твой портрет!

- Давай, - так же легко и бесстрастно согласилась Тата, не пошевелившись. - Я подарю его Вите. Когда начнем?

- Немедленно! - решил Туманов. - Отойди от мольберта, мазила, я буду писать Татку! Все равно ты не можешь создать ничего путного!

Виктор тотчас ловко использовал подходящий момент и разыграл возмущение.

- Отдохнул - и проваливай, балаболка! Ты мешаешь! - жестко заявил он. - У меня работа, а Тата будет мне петь. Я люблю работать под ее мурлыканье.

- Никуда я отсюда не уйду! - нагло заявил настырный Венька. - Только если ты мне найдешь смазливую мордашку из числа своих многочисленных поклонниц. Ну, позвони кому-нибудь, Витенька, я так страдаю без женского тепла и ласки! Даже Татка не хочет меня целовать!

Крашенинников обозлился уже по-настоящему.

- Веня, - тихо сказал он с нарастающей угрозой в голосе, - не испытывай так долго мое терпение! Оно не беспредельно. Ты что, сам девку себе найти не можешь? С каких это пор?

- Ну, Витя! - противно заныл Туманов. - Ты же знаешь, какой я беспомощный и нерасторопный! Я никогда не могу себя в жизни устроить! Ты не смотри, что я такой большой и здоровый на вид. Меня неправильно растила и воспитывала любимая мамочка и избаловала еще в раннем детстве. Я привык ко всему готовенькому и поэтому никак не могу жениться. А как хочется, Витя! Вот ты это делаешь запросто, без всякого труда... Недаром тебя нарекли столь громким именем. Хочу, чтобы обо мне заботились, чтобы мне готовили, стирали и чтобы меня трепетно ждали по вечерам на пороге квартиры!