Людмила Коль - Земля от пустыни Син

— А вы сами что делали?

— Я одна воспитывала детей! — слышит еще Костя, но потом звуки доносятся не так отчетливо и начинается сказка для малышей.

Мать возвращается в комнату красная и взъерошенная.

— Давай будем считать! — говорит она, усаживаясь рядом с Костей в кресло.

— Спать уже надо, а не считать, — перебивает отец.

— Вот и посчитал бы с ним, а не телевизор смотрел!

— Не у всех же билеты в кино, — язвительно замечает отец и уходит в кухню пить чай.

Косте считать не хочется. Но мать теребит его с какими-то яблоками, которые она одно за другим «ест», а они в результате все равно оказываются на тарелке:

— Смотри, у нас с тобой семь яблок. Я съела два, — мать берет с тарелки яблоки и прячет за спину. — Сколько теперь осталось?

Пока Костя загибает и разгибает пальцы, усердно пытаясь сосчитать количество оставшихся фруктов, «съеденные» яблоки возвращаются на место, и он окончательно запутывается.

— Ну, что же ты? — поторапливает мать.

— А ты мне почитаешь сказку на ночь? — зевает он наконец.

— Почитаю, — говорит мать, — только недолго.

— Почему недолго? — спрашивает Костя.

— Ну, потому что спать надо — уже поздно, а завтра рано вставать, — отвечает Майя Михайловна.

Мать читает быстро и монотонно, и Косте непонятно, про что она читает, и слушать неинтересно.

— Ну, я уже почитала. Теперь — спать, — говорит мать.

Костя покорно соглашается и отворачивается к стене. Но спать ему совсем не хочется. Он вспоминает, как сегодня в детском саду, в темном углу двора, за деревьями, мальчики окружили Галю и, став вокруг нее, описали ее пальтишко. А Галя только заплакала и ничего никому не сказала. Костя и сам не знает, зачем они это сделали — просто так. Интересно было. Но потом, когда Галя заплакала, ему стало ее жалко. Может быть, и другим тоже…

Косте не спится.

Вот бабушка пришла и улеглась на свой диван. А Севин диван пустует. Сева почему-то спит сегодня в другом месте, хотя у него есть свой диван. Но у Севы другая жизнь, про которую говорят, когда Кости нет в комнате. И у матери с отцом тоже есть какая-то другая жизнь, про которую говорят, когда Кости нет поблизости. Он вспоминает, как зимой они с матерью ездили к какой-то женщине. Она была очень красивая, так что Костя долго не мог оторвать взгляд от ее лица, и у нее тоже был мальчик почти такого же возраста, как Костя. Мать и та женщина долго о чем-то говорили, а их с мальчиком отослали в соседнюю комнату играть. Но Косте почему-то было ясно, что говорили об отце — до него долетели слова матери, которая несколько раз повторяла: «Ева Аркадьевна, вы должны его оставить! У него семья, двое детей!» Хотя почему двое, если про Севу говорят, что он уже взрослый? Костя тогда спросил у мальчика: «А где твой папа?» И мальчик ответил, что папы у него нет. Костя не стал больше расспрашивать его ни о чем, потому что это страшно, если нет папы. А когда они уходили, у женщины, Евы Аркадьевны, были заплаканные глаза и она старалась не смотреть на них с мамой.

Дома мать ни о чем не рассказывала, и Костя понял, что это какой-то секрет.

Косте хочется, чтобы у него тоже была другая жизнь и в ней были бы свои секреты.

Он смотрит в потолок. Для Кости он — живой и населен чудовищами. Вот забегали какие-то красные круги — и исчезли. И вдруг поползла широкая светлая полоса, расширилась — и растворилась. А потом возник какой-то квадрат с переплетами и надолго прилип к углу, как огромный паук.

Костя лежит с открытыми глазами и рассматривает эти ночные призраки.

Лучше не думать о взрослых — слишком все непонятно у них. Лучше жить среди этих таинственных видений.

За окном гаснут фонари, и окно становится совсем черным. Вот внизу просвистел по асфальту троллейбус. Он всегда свистит, когда идет вниз с горки, на которой стоит их дом. Скрипнул диван — это бабушка перевернулась на другой бок. За стеной сильно храпит отец. Вот мать хлопнула дверью в ванной — она всегда хлопает так, что все вздрагивает.

Глаза у Кости наконец слипаются, и он засыпает. Завтра ему опять рано вставать и опять идти в детский сад…

Бабушка Маргарита Петровна выглядывает из кухни, чтобы посмотреть на девочку, которая пришла к ним в гости. То есть, не совсем к ним, а конкретно — к Косте.

Костя уже почти взрослый — через два года заканчивает школу. Он уже решил, чем будет заниматься, и серьезно готовится к поступлению в институт.

«Ничего девочка, симпатичная, кажется», — решает про себя бабушка и, поздоровавшись с ней издалека, скрывается в кухне. Наученная Севой, который всегда гонит ее прочь от своих гостей, бабушка не заходит далеко в прямом и переносном смысле.

— Зачем мешать? — тут же сообщает она по телефону двоюродной сестре. — Понимаешь, они же совсем еще дети… Ну, девятый класс только! О чем ты говоришь?! Глупости! Еще школу нужно закончить, в институт поступить… Подожди… — она прислушивается к звукам, которые доносятся из закрытой в комнату двери, и возвращается к разговору: — Кажется, музыку включили, танцуют, наверное…

Маргарита Петровна плотно закрывает дверь в кухню и продолжает рассказывать кузине Соне о девочке, которую она только что видела.

— Ее зовут Таня. Худенькая, высокая, коротко стриженная. Родители очень приличные, кажется, с положением…

Костя этого разговора не может слышать за двумя закрытыми дверями.

Обычно они с Таней любят бродить по старому Арбату, сворачивают в узкие темные улочки, потом выходят на Калининский, идут по Воровского, выходят на Садовое… Долго бродят в темноте. И наконец прощаются у Таниного подъезда. Таня протягивает ему руку, которую он слегка пожимает, ее худенькую ручку. Потом Таня скрывается в подъезде. И у Кости еще долго остается ощущение хрупкости от прикосновения ее ладошки…

И вот Таня первый раз пришла к нему в гости, когда отец и мать на работе. Пришла, потому что каникулы и свободного времени сейчас так много.

Костя включает пластинку с модным Робертино Лоретти, по песням которого давно сходят с ума.

Таня поднимается с пуфа, он кладет руки ей на талию, обе ее руки поднимаются вверх и ложатся ему на плечи. Они медленно переступают ногами, изображая танец, — так теперь танцуют все. От близости Тани у Кости кружится голова и ему нестерпимо хочется поцеловать ее. Но вдруг войдет бабушка? Да и что сделает после этого Таня? Вдруг она уйдет? Или даст ему по физиономии, как делают в фильмах оскорбленные поцелуем девушки?

Робертино поет «O, sole mio».

Бабушка осторожно стучится в дверь.

Костя отпускает Таню и идет к двери. В приоткрывшуюся щель просовываются руки Маргариты Петровны с блюдом, на котором лежит нарезанный кусочками кекс.

— Угости! — слышится Тане, и руки тут же исчезают.

— Это бабушка сама пекла, поэтому ты должна обязательно попробовать, — говорит Костя, ставя блюдо перед Таней. — Если не хочешь, можешь и не пробовать, — добавляет он. — Но лучше все-таки попробовать, чтобы ей было приятно. У нас новая домработница, Нина, но сегодня она уехала к себе в деревню на два дня, и бабушке приходится одной управляться.

Таня берет один кусочек и с усилием откусывает. Во рту у нее пересохло от близости Кости, и она почти с досадой думает, почему Костя ее не поцеловал. Она почти сердита на него за это.

Вечером в кухне, после ужина, когда Костя с Севой пьют чай и остаются одни, Сева выглядывает из-за очередного детективного романа, ухмыляется и говорит:

— Я слышал, у тебя девочка есть?

Костя опускает глаза и ничего не отвечает.

— Пора, — говорит Сева. — В твоем возрасте у меня уже столько было! — Сева закатывает глаза.

— Мы в одном классе учимся, — словно оправдывается Костя.

— Мать уже рассказывала — видела ее в школе, когда была на родительском собрании. Приведи как-нибудь, надо познакомиться. Старший брат все-таки, совет дам.

Косте совсем не надо, чтобы ему давали советы. И знакомить Таню с Севой совсем не хочется. Но все получается само собой.

У Кости день рождения. И праздновать его без Тани он не может. Это совсем не праздник получится! Но Таня смущенно отказывается:

— Я ведь никого не знаю из гостей, которые будут у вас.

Они стоят на лестнице. Только что прозвенел звонок на урок, и все ринулись в классы, поэтому вокруг никого нет.

— Ничего, — успокаивает Костя. — Я тебя со всеми познакомлю. Это просто родственники матери. А если хочешь, — вдруг решает он, — приходи с Женей.

Женя — школьная подруга. Поэтому Таня тут же соглашается.

И на следующий день вечером они вместе с Женей идут к Косте на день рождения.

— Ты что несешь в подарок? — спрашивает по дороге Таня.

— Книгу. А ты?

— А я авторучку.