Татьяна Веденская - Апрельский кот

Кто сказал, что жизнь полна удивительных сюрпризов?

Информация к размышлению: Кренделев Георгий Михайлович, директор всего нашего подразделения IT. Тридцати пяти лет от роду (отмечали юбилей в прошлом месяце, гуляли всем офисом). Работе предан до фанатизма, в методах изощрен, первое образование – МГУ, к тому же только вчера из MBA. Знает про бизнес больше, чем может вынести мозг среднестатистических сотрудников средней руки. Постоянно пытается провести оптимизацию, чтоб его черт побрал. Реально хороший специалист в области управления. Наверное. Да, хороший. Повторяю это, как мантру, и стараюсь забыть о том, как Крендель «плавает», когда дело касается непосредственно IT. Путает автоматизацию процесса с алгоритмизацией. Нет. Не важно. О таком начальнике можно только мечтать. Некоторые и мечтают, к примеру Маша Горобец из бухгалтерии, моя подруга, чье желание дружить со мной победило мое традиционное нежелание дружить с кем-либо. Иными словами, мы с ней близки уже много лет, невзирая на все мои возражения и сопротивление. Маша знает так много о Кренделе, ибо он – мужчина ее мечты, и она ежедневно уделяет как минимум одну десятую своего времени бодрствования попыткам приблизиться к «Олимпу», на котором наряду с другими начальниками восседает наш Крендель. Маша мечтает выйти за него замуж. Я этого не понимаю.

– Зачем тебе это надо? – спрашиваю ее я.

– Я буду создавать ему уют. Хранить очаг, – вздыхает подруга.

– Ему не нужен уют. Он работает по двадцать часов в сутки, и у него нет камина, – пожимаю плечами я.

– У него такие широкие плечи… – не унимается Маша. Впрочем, не знаю, я не сильна в таких вопросах, может, что-то у нее и выйдет. На юбилее она сподобилась станцевать с подвыпившим Кренделем медляк и теперь уверена, что это был прорыв в их так называемых «отношениях». Может быть, может быть…

Главная проблема Кренделя – он креативен до неприличия и любит всякие новомодные штуки типа тимбилдинга, из-за чего приходится порой страдать целому IT-подразделению. На Новый год Крендель устроил нам тут мюзикл, петь в котором пришлось даже мне. Одни костюмы чего стоили, мне пришлось шить себе шляпу в виде монитора, глупее этого наряда ничего еще в моей жизни не было. Наша самодеятельность потом долго бродила по Интернету с хэштегом #энергетикиразвлекаютсяжгутнеподетски. В общем, новатор он, наш Крендель, а мы страдаем. Но, вообще-то, мужик неплохой, местами даже дельный. Жаль не женат. Говорят, был влюблен в какую-то модель, а она ему сердце разбила. И кошелек тоже.

Кто говорит? Ну… люди. Маша Горобец.

– Так это правда! – воскликнул Крендель, едва завидев меня в дверях. – Ты что, пришла на работу пьяной? С ума сошла?

– Слухи разлетаются поразительно быстро, – не нашлась что возразить я. Вжалась в стену и постаралась отбросить непонятно откуда взявшееся чувство вины. – И, главное, им верят сразу, без всякой проверки. Вот ведь интересно. А меня учили, что исходные данные надо перепроверять. Может быть, зря?

– Ерничаешь? – нахмурился Крендель, которого, по всей вероятности, сбил мой обиженный тон. – Между прочим, я получил сигнал! – И Крендель разразился монологом. Там было что-то о престиже фирмы, о сложном времени, в которое мы попали не по своей воле, и что-то о дресс-коде.

Дресс-код, ха! Это у программистов-то? Да наш брат ходит так, словно в любой момент ожидает эвакуации в подземные убежища московского метро. Мы ходим так, будто живем в «Москве 2033». Кроме того, вчера я вообще не попала домой. Пришлось надеть старые джинсы, в которых обычно гуляю с племянником. Такой вот дресс-код.

– Ау, Ромашина, ты меня вообще слушаешь? – выдергивает меня из моих мыслей голос взбешенного Кренделя. Я ничего не могу с собой поделать, но когда начальство распинает меня, то проваливаюсь в пену разрозненных мыслей, теряя нить разговора. Начальству ведь главное – не мешать. Реальность налетает на меня, как фура на комара. Крендель сурово смотрит из-за своего стола – огромного темно-коричневого стола руководителя, на котором невероятно идеальный порядок. Наш Крендель – перфекционист и борец за мир во всем мире. Больше всего любит давать интервью журналистам, сидя за этим своим огромным столом.

– Конечно, слушаю, – автоматически ответила ему я, от злости переходя на «вы». – Причем, заметьте, совершенно трезвая, и вчера тоже ничего не употребляла. Готова, при необходимости, дуть в трубочки. Если Родина прикажет. В конце концов, в баночки писать меня уже заставляли.

– Фая! – возмущенно всплеснул руками Крендель и вскочил со своего места. Я до сих пор припоминала ему тот случай, когда Крендель заставил всех программистов сдавать тесты на наркотики. Да что там, каждый айтишник считал своим святым долгом возмущаться и вспоминать этот вопиющий случай.

Подначенный кляузой Постникова о том, что на двадцать шестом этаже творится черт-те что, что сотрудники IT-отдела совсем распоясались и в своих компьютерных и серверных наркотики курят, а первая среди них наркоманка и преступница Фая Ромашина, – Крендель назначил операцию «Ы». В один прекрасный день всех нас выловили на выходе с работы, разогнали по туалетам и вынудили сдавать биологические жидкости для проведения драг-теста широкого спектра. Результаты были ошеломляющими. Двое ребят из отдела по обеспечению цифровой безопасности (вообще не наш отдел) оказались под кайфом, хотя на них никто и не думал. Их анализы вообще взяли случайно, за компанию. Фая Ромашина вышла из воды сухой и чистой, что неудивительно. Виктор Аркадьевич, наверное, догадывался, что наркотиков во мне – ни на грош, но удовольствие получил все равно. В любом случае дело было громким и скандальным. Парней уволили, все прошло, но осадочек остался.

– Что – Фая?

– Это была обычная рутина.

– Да, только эта рутина вообще не коснулась финансового отдела. Ладно, Георгий Михайлович, куда дуть? – Я переминалась с ноги на ногу, мечтая о том, чтобы пойти домой. Надо, надо было взять больничный. После такого восьмого марта, как вчерашний…

– Фаина, что у тебя с лицом? Тебя ведь ударили, да? Кто? Ты заявила в полицию?

– Что? Нет конечно! – фальшиво возмутилась я. – Никто меня не бил. У меня светобоязнь. Прохожу терапию. Мониторы, знаете, глаза убивают.

– Светобоязнь? Где ты тут свет увидела? Может быть, тогда ты на секундочку снимешь свои очки, чтобы мы закрыли этот вопрос? – предложил Крендель холодно кивнув. Я побледнела.

– Это мое дело, Георгий Михайлович. Не нужно в него лезть.

– Да, да, да, все на свете – твое дело. Никогда и ни с кем не стоит делиться ничем на свете. Так, да? Ты знаешь, Фая, ты ведь изменилась в последнее время. Стала какой-то дерганой, бледная ходишь. Что такое?

– Это я прическу поменяла. У меня все хорошо, – стояла я на своем.

– Ты – прекрасный специалист, но ведь если у тебя проблемы, одной тебе не справиться. А это нанесет ущерб всей фирме. Даже твой сегодняшний вид может ударить по нашей репутации.

– Послушайте, я не менеджер по продажам. Отпустите к компьютерам, там меня никто не увидит, и имидж компании будет в целости и сохранности.

– Я не хочу, чтобы ты думала, будто нам все равно.

– Очень жаль, что вам не все равно! – воскликнула я.

– Я на твоей стороне, Фая! – заявил Крендель таким тоном, словно только что предложил мне свою почку. Я покачала головой и отвернулась.

– На моей стороне, а Постникову поверили, что я пьяная на работу пришла? Я хоть раз в жизни такое делала?

– Я верю своим глазам. Тебя ударили. Это же ненормально, тебя кто-то обидел.

– Я прохожу лечение, глаза устают. Врач прописал очки, как попугай, повторила я, и Крендель тут же распрямился и посмотрел на меня так, словно он был завучем школы, а я – разочаровавшим его трудным подростком на перевоспитании.

– Врач, значит? – холодно процедил он.

– Да. Врач.

– Хорошо, Фая. Знаешь, что? Иди-ка ты… к психологу. Да, и никаких возражений.

– Что? – вытаращилась я, ибо такого поворота категорически не ожидала. – Это еще зачем?

– А затем, чтоб тебе голову на место поставили. Чтобы с тобой общаться можно было нормально и ты не приходила с глазами подбитыми. Ты с ума сошла? Разве можно позволять с собой так обращаться?

– А вот ваш любимый Постников считает, что бить женщин – правильно, – фыркнула я.

– Фая, все. Я, между прочим, и сам к нему ходил.

– К кому? К Постникову? Чтобы он вам глаз подбил? – рассмеялась я, что вызвало еще большую бурю со стороны Кренделя.

– Тьфу на тебя! – вспыхнул он, после чего принялся сосредоточенно перекладывать какие-то бумажки с правого края стола на левый. Затем бросил и швырнул в меня карандаш. – К психологу. К психологу я ходил. Очень даже хороший специалист, он мне помог справиться со стрессом.

– Хороший специалист, говорите? То-то вы карандашами изволите кидаться. Ты что, всерьез хочешь меня отправить к кому-то? Я за это платить не буду, – разорялась я, от шока переползая обратно на «ты». – И вообще, мне работать надо. Кто мне глаз подбил – мое личное дело.