Андрей Бондаренко - Гусарские восьмидесятые

Отдохнули пару дней в Ханое — в другую воинскую часть, снова на неделю повезли — с той же программой.

И так два месяца — часов японских у каждого уже по семь штук набралось.

— В чём тут дело — не пойму никак, — ворчит себе под нос Теплов, — вроде, разминировать нанимались, а, по сути — дурака валяем, водку пьём на халяву. Не нравится мне всё это.

Накаркал, конечно, в конце концов.

Приезжаем в очередную воинскую часть. Вроде бы, всё как всегда. Но, к концу недели, уже поздним вечером, вдруг стрельба нешуточная где-то в стороне от части послышалась. Забегали вьетнамские солдатики, засуетились, автоматы разобрали, строиться начали.

А Тхань нам говорит:

— На такой случай, товарищи офицеры, имеется запасной вариант. Сейчас мы вас отвезём на секретную безопасную точку, где вы эту заварушку и пересидите — не стоит вам в боестолкновении, без приказа дополнительного, участвовать.

Отвезли нас на точку, в километрах десяти от части: несколько заброшенных блиндажей, траншеи старенькие, полузасыпанные, рядом — несколько пушек покореженных, ящики со снарядами. Вручил каждому из нас Тхань по автомату, запасному рожку, пайки сухие, рацию Теплову доверил, мне — бинокль неплохой.

— Тут безопасно совсем, — говорит, и тут же — шёпотом, чтобы водитель не услышал, — С севера, видите — чёрный распадок? Наблюдайте за ним. Если пакость какая и придёт — то только оттуда.

Сел в "Мерседес" и уехал.

Стали мы обустраиваться на новом месте, пост наблюдения за распадком тем чёрным выставили.

Подхожу к пушкам, кем-то брошенным — ба, да это тот самый комплекс, что мы когда-то на военной кафедре изучали: шесть орудий, по кругу установленных, от них — чёрные кабеля к "Уралу" с РЛС в кузове, в центре той окружности расположенного, идут.

Четыре орудия разбиты совсем, а два — целые полностью, да и снарядов вдоволь.

Посовещались мы с ребятами, и решили подстраховаться.

Оттащили одну пушку направо от первоначальной позиции, метров на шестьсот, в кустах замаскировали на совесть, другую, тем же макаром, — налево.

После я орудия тщательно на распадок тот нацелил, по обойме, четыре снаряда вмещающих, вставил — куда надо.

Собрались перекусить, костерок крохотный развели, рацию включили — молчит зараза.

Вдруг, со стороны распадка — негромкие выстрелы, судя по звуку — снайпер из нарезного ствола лупит. Юрец с головой простреленной рядом завалился, Теплов где-то вскрикнул негромко. Быстро все в траншею ближайшую сиганули, Юрку за ноги туда же стащили.

С Юркой то всё, глаза уже закатились, не закрываются вовсе, а Теплов живой пока, но тоже плох совсем — в живот ему прилетело, но, в сознании полном.

— Принять бой! — Приказывает.

Сашка Маленький по траншее в одну сторону побежал, изредка из автомата одиночными в сторону распадка постреливая. А я в другую, к пушке спрятанной.

Добрался до орудия, на месте первого номера уселся, да и вдавил спусковую педаль изо всей силы. Пушка четыре раза гавкнула исправно, смотрю в прицел — над распадком столб дыма бурого поднимается, порядок — мы ещё повоюем.

Возвращаюсь обратно, рация ожила:

— Говорит генерал Кузнецов. Что там у вас происходит? Доложите обстановку.

— На связи слесарь шестого разряда Петров, — докладывает майор Теплов, — Имеет место быть внеплановое боестолкновение. Отражаем атаку неизвестного противника. Имею одного убитого и одного раненого.

— Из какого вооружения отражаете? — Генерал интересуется.

— Задействовали старое зенитное орудие, — Теплов отвечает.

На этом связь и прервалась. А, Теплов то, недоверчивый наш, так и не сказал генералу про вторую пушку!

Через пять минут из распадка несуетливо миномёт заработал — взрыв, другой, третий.

Нас то противник не видит, но позицию пушки стрелявшей засекли, видимо, раз за разом накрывают — конец орудию.

Минут через двадцать перестали мины падать. Выглянул из траншеи, взглянул в бинокль — так и есть на выходе из распадка чёрные фигурки шевелятся, в гости к нам, суки, собрались.

Со всех ног, не таясь уже, ко второму орудию припустил. Заметили, огонь открыли, да не попали. Добежал до орудия, упал под прикрытия щита орудийного, и уже двумя руками педаль спусковую нажал. И эта пушка не подвела — исправно очередь выпустила — просили — получите.

Возвращаюсь — опять рация ожила:

— Генерал Кузнецов. Доложите — сколькими орудиями располагаете?

— В настоящий момент к бою готовы пять орудий! — Браво зачем-то врёт Теплов.

Опять рация отключилась.

Через час вертолёт военный прилетел, пара бронетранспортёров с вьетнамским спецназом прибыли, Тхань на "Мерседесе" прикатил.

Погрузились мы все в микроавтобус, включая мёртвого Юрца и перевязанного Теплова, да и отбыли в Ханой.

Теплов по дороге умер. Перед смертью успел мне сказать:

— Плохи, Андрюха, дела. Совсем плохи, раз такие подставы идут. Видно, Времена Смутные — на подходе.

На следующее утро в Штаб вызывают, мол, жена из дома звонит.

Срочно приезжаю, вдруг что случилось. А жена говорит в трубку:

— Бросай всё, наплюй на эти деньги, возвращайся. И соскучились мы по тебе, и предчувствия у меня плохие — сегодня всё утро за нашими окнами какой-то тип, по виду — кегебешник, наблюдает. Да и полковник Мясницкий час назад звонил, интересовался как у тебя дела, странный у него голос был, нехороший такой…

Написал я тут же рапорт о прерывания Контракта по семейным обстоятельствам, пошёл к начальству подписывать. Открываю дверь, захожу в кабинет, а там за столом массивным сидит наш сосед — гидростроитель Кузнецов — в погонах генеральских.

Не отрывая взгляда от каких-то важных бумаг, взял рапорт, подписал, молча мне обратно протянул.

С ребятами попрощался, вещи собрал, на такси в аэропорт уехал.

Перед самым отлётом Тхань появился, в форме военной, с какими-то погонами важными, серебренную "хошеминку" вручил, в глаза не глядя, от имени Правительства Вьетнама поздравил, да и откланялся.

А во Вьетнаме мне понравилось, вот заплатит Издатель гонорар за эту книгу, обязательно во Вьетнам поеду в качестве туриста добропорядочного.

А в кого мы тогда из пушек браво палили — до сих пор точно неизвестно.

Так, предположения одни, разноплановые.

Платоша в нашей группе студенческой самым странным был. И остальные, конечно, не подарки, те ещё оригиналы и морды непростые. Но Платоша…..

Он у нас тяжёлой атлетикой занимался. И кроме разнообразного "железа" его вообще ничего не интересовало.

Платон даже на лекции, в портфеле потрёпанном, гири и гантели с собой приносил.

На перемене заходишь в туалет — все нормальные люди курят, или писают — на крайний случай, а рядом, в облаке дыма табачного, Платоша гирями своими жонглирует.

И никаких тебе футболов, рыбалок, девчонок — только соревнования разные по поднятию тяжестей. И одевался Платон всегда — как чмо последнее.

После окончания института он и распределился в соответствии со своими вкусами — в трест "Железодобыча".

И, вдруг, слух прошёл — Платоша женился! И непросто женился, а на иностранке! И не просто на иностранке, а на итальянской Маркизе!

Мать его, гаврика, насовсем!

Взяли Платона за цугундер, в кабак самый шикарный затащили, хотя сперва метрдотель пускать его не хотел — за бомжа принял, и давай пытать:

— Как, почему, зачем? И, поподробней, пожалуйста!

Сперва Платоша молчал — как тот молодогвардеец. Но когда литр водки в него влили — разговорился, соловьём запел.

Часа три, заикаясь, краснея и бледнея, историю своего падения рассказывал.

Нудно и запутанно это у него получалось.

Давайте, я своими словами перескажу.

Надеюсь, пояснений и дополнений каких — не требуется?

Вот и ладушки.

Я всегда знал, что вы ребята доходчивые и сообразительные.

Но, чу, слышу ропот непонимания, возмущённые вопросы раздаются:

— А к чему байка эта? В чём, собственно, соль?

Самым продвинутым и понятливым, всё же объясняю.

А не было никакой Маркизы, да и быть не могло.

Придумал её Платоша, да и слухи о своей женитьбе — сам же и распустил бессовестно.