Андрей Геласимов - Дом на Озерной

Когда он спустился по широкой лестнице со второго этажа, все обитатели дома, нервно скучавшие на кожаных диванах, немедленно вскочили на ноги и бросились к нему. Одна лишь Томка осталась сидеть, рассеянно покусывая заусеницы на ногтях. Она честно попыталась прислушаться к общему разговору, но мысли ее разбегались, и она поняла только то, что у Тетерина ничего не вышло, а Михаил Семенович не помог.

– Вот козел, – говорил Степан с очень расстроенным лицом.

Несмотря на то что он изначально принадлежал к партии пессимистов, ему все же очень хотелось надеяться на чудо, и, сидя на дорогом кожаном диване, он поглаживал его подлокотник и уверял себя, что людям, которые могут позволить себе в фойе такие диваны, не нужны их жалкие квадратные метры. Тем более с рынка вторичного жилья.

– Козел, – повторял Степан. – Зря ты ему жизнь спас.

Спасенная жизнь Михаила Семеновича была пунктом, который раздражал обитателей дома больше всего. Им казалось, что эта спасенная жизнь являлась твердой конвертируемой валютой, вполне ликвидным средством обмена, однако суровая действительность показала, что это не так. Вернее, это могло быть так, но только в том случае, если бы Тетерин попросил у Михаила Семеныча вернуть квартиры до того, как начал его спасать. И даже более того – ему надо было в эти короткие решающие секунды подписать с Михал Семенычем соответствующий документ. Но, поскольку этого не было сделано, Михаил Семенович получил то, что ему причиталось, авансом, и аванс этот был, с его точки зрения, невозвращаем.

Выйдя на улицу, разочарованные вкладчики еще некоторое время посетовали на судьбу и обнаглевших олигархов, однако жизнь этим было не остановить. Она продолжала предъявлять к ним свои, быть может, не очень значительные, но все же нисколько не отменяемые требования.

– Надо на Озерную возвращаться, – вздохнула Валя. – Я обещала сегодня с девочками искупаться сходить.

– А мне Иван Алексанычу в бане помочь надо, – сказал Муродали. – Он там, в предбаннике, ремонт небольшой затеял.

– Ну, раз надо – поехали, – пожал плечами Степан и полез в кабину «КамАЗа».

Увидев, что жена и сын почему-то не спешат забираться в машину, он нетерпеливо нажал на гудок.

– Сдурел, что ли! – вздрогнула от неожиданности Томка.

– Садись уже.

– Я не поеду.

– Чего это ты не поедешь?

– У меня дела.

Нельзя сказать, чтобы Степан не удивился этому заявлению – за годы совместной жизни он привык считать, что у Томки нет какой-то своей, отдельной от него жизни. Однако теперь вдруг оказалось, что такая жизнь есть. В другой ситуации он, разумеется, тут же устроил бы допрос с пристрастием, но рядом с ним в кабине уже сидели Мирзоевы, и он просто не мог показать им, что чего-то не знает про свою жену. На это как раз и рассчитывала Томка.

Хмыкнув, как будто он не очень одобрял эти ее «дела», но при этом, конечно же, был о них в курсе, Степан запустил двигатель. Мотор взревел примерно с такой же силой, как и те кошки, что заскребли у Степана в душе. Но надо было держать марку.

– Я тоже не поеду, – крикнул Юрка. – Мне надо в городе кое-что купить.

– Ты посмотри на них, – пробурчал едва слышно Степан. – Похоже, одному мне ничего не надо.

Тетерин, который продолжал стоять на крыльце, махнул сидевшим в машине рукой и снова скрылся в здании фонда.

– А этот куда? – чертыхнулся Степан.

– Видимо, хочет еще с кем-то поговорить, – предположил Муродали. – Короче, поехали, Степа, а то так до вечера будем тут собираться. Ему все равно на работу потом.

– Только потом не жаловаться, – на автомате выдал Степан дежурную присказку, и «КамАЗ» тронулся с места.

Михаила Семеновича Тетерин застал за поеданием черешни. «Совещание», о котором говорила «Джоконда», состояло в задумчивом пережевывании сочных ягод и неспешном поплевывании косточками на красивое китайское блюдце с голубыми драконами.

Увидев Тетерина входящим в его кабинет, Михаил Семенович сделал вид, что не удивился.

– Молодец, что зашел, – радушно сказал он, как будто зайти к нему было для Тетерина, да и вообще для любого желающего самым обычным и простым делом.

– Я там солгал вашей секретарше, что мне назначено, – смущаясь, заговорил Тетерин. – Вы ее, пожалуйста, не ругайте.

– Да ерунда. Черешню будешь?

Он уже знал, что с треском выгонит секретаршу, но выглядел при этом открытым, гостеприимным хозяином, а для своих служащих – так и вовсе родным отцом.

– Черешню? – переспросил Тетерин. – Нет, спасибо. Мне необходимо с вами переговорить.

– У-у, какой серьезный, – усмехнулся Михал Семеныч. – Ну, садись.

Тетерин прошел через весь кабинет и уселся на удобный широкий диван рядом с его хозяином.

– В силу сложившихся обстоятельств, которые вам хорошо известны, – начал Тетерин, прижимая к груди свой портфель. – Я хотел бы изложить вам некоторые соображения…

– Излагай, – прервал его Михаил Семеныч. – Только попроще. Чего хочешь?

Тетерин замолчал, лихорадочно соображая – как покороче, а желательно одним словом выразить то, что он на самом деле хотел, и слово это нашлось.

– Отсрочку, – сказал он. – Отсрочку по кредиту.

Михаил Семенович вытер губы салфеткой, оставив на ней розоватые следы, как будто рот его был накрашен помадой, затем поднял глаза к потолку и вздохнул:

– Десять процентов.

Лицо Тетерина просияло.

– Спасибо, – негромко сказал он.

– Месяц! – добавил Михал Семеныч, внушительно поднимая указательный палец.

Продолжая улыбаться как школьник, которого простил за шалость классный руководитель, Тетерин поднялся с дивана.

– Спасибо вам, Михаил Семенович, – повторял он, даже немного кланяясь. – Димка найдется, мы продадим компьютеры и весь долг вам вернем.

Растроганный своей собственной добротой, Михаил Семенович покачал головой, отбросил от себя с легким раздражением салфетку и тоже поднялся с дивана.

– И откуда ты взялся на мою голову? – сказал он, направляясь к своему огромному, как высокогорное плато, рабочему столу. – Компьютеры он продаст… Деньги он вернет…

Михаил Семенович безнадежно всплеснул руками, словно разбрасывая вокруг себя эти самые несуществующие деньги.

– А что такое? – опешил Тетерин.

– Да ничего ты мне не вернешь.

– Почему?

– А я тебе сейчас объясню.

Михаил Семенович уселся за свой стол, подвинул к себе папку с какими-то документами и указал собравшемуся уже уходить Тетерину на стул.

– Садись. Сейчас посмотрим.

Он раскрыл папку. Тетерин сел.

– С таможни на наш запрос сегодня утром пришла вот эта бумага, – Михаил Семенович показал Тетерину какой-то листок. – Они подтверждают наличие большой партии компьютеров, которая хранится у них на складах. Я тут пробил по своим связям – в принципе компьютеры эти выцарапать оттуда можно. Но только они тебе не нужны.

– Как не нужны? – оторопел Тетерин.

– Да вот так, – хмыкнул Михал Семеныч. – Не продашь ты их никому. А если продашь, то по такой цене, что на возврат кредита тебе не хватит. Я уж не говорю про свои десять процентов.

– Да как же я не продам? – заторопился Тетерин. – Мы продадим. У нас договор с областной администрацией. Они купят…

– Нет у вас договора. Я уже навел справки. Договор с вами аннулирован и заключен теперь с другим лицом.

– С каким лицом?

– Да есть тут один упырь на телевидении. Бабаян у него фамилия. Слыхал про такого?

– Нет, – упавшим голосом ответил Тетерин. – Но как же так? Витя Гробман обещал подождать… Он же Димкин одноклассник.

– Он прежде всего Витя Гробман, а потом уже – Димкин одноклассник. Мне вот только неясно, как они друг друга нашли. Ты не в курсе, каким образом этот Бабаян вышел на вашу историю с компьютерами?

Тетерин вспомнил про нечаянное Юркино интервью, сморщился, как от зубной боли, но говорить о нем Михаилу Семеновичу не стал.

– Что же делать? – пробормотал он.

– А я тебе скажу, что делать. Оформляйте ваши компьютеры на меня в счет погашения кредита. Вы все равно их не сможете продать.

– А вам они зачем? – насторожился Тетерин.

По-хорошему, ему надо было бы обрадоваться, потому что схема возврата квартир в таком случае значительно упрощалась, но он не понимал, каким образом Михаил Семенович планирует навязать компьютеры администрации, если у той уже заключен договор с третьей стороной.

– Это мое дело, – улыбнулся Михаил Семенович. – Переписываете всю партию на меня и получаете свои квартиры обратно. Договоры по кредитам просто рвем. Как будто их не было.

Несмотря на прозрачность сделанного ему предложения, Тетерин вдруг увидел скрытую в нем угрозу. Его словно озарило, и в этом озарении он за доли секунды успел пережить сначала страшный испуг из-за того, что едва не совершил роковую ошибку, а следом за ним – колоссальное облегчение от того, что ошибка не была совершена.