Клаудиу Агиар - Возвращение Эмануэла

Ванная была маленькой, но располагала всем необходимым для не совсем обычного мытья, в котором я нуждался. Как же давно я не пользовался таким комфортом! Но стоит ли тратить время на подобные мысли? Пока упругие струи теплой воды сбегали по моему телу, я смеялся просто так, без причины. И в тот момент обнаружил, что руки уже почти не болели.

Побрившись, надушившись, облачившись в новый костюм, я взял одну из корзин для бумаг и, сложив в нее старую одежду и резиновые тапки, ногой затолкал все это в угол ванной комнаты. И тут же вспомнил, что в старых брюках был клочок бумаги, который мне дал врач в бараке, где я находился с политзаключенными. Я нашел эту записку и вернулся в кабинет.

Адвокат докуривал сигарету. Оглядев меня, он не удержался от восклицания:

— Вот это да, Эмануэл! Как тебе подошла эта одежда! Ну-ка, пройдись немного… Да, просто здорово!

Я протянул ему клочок бумаги и, подбирая слова, сказал:

— Сеньор, мне бы хотелось, чтобы Вы сделали две вещи: во-первых, навестили бы эту женщину, ее адрес здесь записан, и затем попытались бы как-то помочь ее мужу, врачу, порядочному человеку, которого запрятали в барак для политзаключенных.

Мужчина молча взял бумагу, прочел и положил в карман. Я посмотрел ему в глаза и понял, что он намерен предпринять что-то конкретное.

Затушив сигарету в одной из пепельниц, адвокат снова заговорил:

— Эмануэл, хочу тебя предупредить: не спрашивай меня, кто для тебя все это сделал, потому что все равно не скажу. Ты вправе осуждать меня за это умолчание, но я дал обещание выполнить только то, что выполнил. Ты волен думать что угодно, но, поверь, моя позиция пойдет тебе лишь на пользу, потому что, помимо всего прочего, тебе не придется возвращаться в Сеара пешком. Мы найдем выход получше!

Адвокат посмотрел на часы. Я не знал, что ему ответить. Почему со мной произошло все это? Было ли это делом рук полиции? Или это был сон? Конечно же, нет! Я бодрствовал, спускался по лестнице, нес чемоданы и сумку. Подходя к стоянке, где находилась его машина, адвокат сказал мне:

— Имей в виду, что в сумке для тебя сюрприз. Но речь идет не о моих вещах, а о твоих, понял?

Когда мы сели в машину и уже отъехали, я открыл сумку и нашел в ней приличную сумму денег. Я запротестовал, потребовал объяснений, но адвокат, смеясь, лишь повторил то, что сказал мне раньше.

Куда, в конце концов, мы ехали? Ничего нельзя было понять до тех пор, пока машина не остановилась перед зданием аэропорта. В ответ на мое заявление, что я не хочу никуда лететь, он взял меня под руку и, дав указания носильщику отнести вещи для взвешивания на стойку авиакомпании, тихим шепотом начал меня увещевать:

— Не волнуйся, Эмануэл! Ты сейчас сядешь на самолет, который летит прямо в штат Сеара, в Форталезу. Бог даст, и ты со своими чемоданами прилетишь туда живым и невредимым и встретишься со всей семьей. Тебя ждут, потому что я, знаешь ли, еще с утра телеграфировал твоим родственникам от твоего имени, сообщив, что ты прилетаешь этим рейсом. А потому Эмануэл, мы не можем терять времени! Давай, вставай сюда! Это очередь на посадку.

Я обнял адвоката и поблагодарил за все, что он для меня сделал. Он запротестовал:

— Еще раз повторю, мой дорогой, что я ни при чем! Я только выполнял данное мне поручение.

Так как люди начали уже продвигаться к выходу, мне тоже пришлось пойти. Адвокат продолжал стоять, глядя на меня. Вдруг он быстро побежал в мою сторону. Подбежав, он полез в карман пиджака и вытащил конверт:

— Возьми это письмо, Эмануэл, но, смотри, открой его, когда приземлишься в Сеара. На этот раз это лично я настоятельно рекомендую тебе поступить именно так, понял?

— Сделаю как вы говорите, сеньор!

Я спрятал письмо и быстро зашагал к двери, поскольку женский голос объявил, что до вылета самолета осталось всего несколько минут.

Меня разморил сон, и не столько потому, что это было мое первое путешествие на самолете, сколько из-за порции виски, предложенной стюардессой с необычайной вежливостью. До того, как алкоголь подействовал, я буквально сгорал от желания увидеть в иллюминатор землю, плывущую под моими ногами, — миниатюрные горы и холмы, реки в виде струек воды, движущихся в направлении океана. Но все это оказалось невозможным, хотя даже удалось занять место недалеко от окна. В итоге, ничего не получилось.

Прежде чем окончательно проснуться, как будто все еще во сне, я услышал женский голос, обращавшийся ко мне:

— Сеньор, мы прилетели! Выходите, пожалуйста, сеньор! Отстегните ремень безопасности, будьте любезны!

Надо же, я даже не отстегнулся во время всего полета. Вначале мне показалось, что она обращается к кому-то, находящемуся рядом со мной, но когда огляделся, то никого не увидел. Я был единственным пассажиром, остававшимся в салоне. Испуганный освободился от ремня и заторопился к двери, где меня ждала стюардесса. С улыбкой поблагодарив за то, что я выбрал ее авиакомпанию, она пожелала мне удачи.

Ступив на трап, я почувствовал досаду из-за того, что не проснулся раньше, чтобы выйти вместе со всеми. А вдруг мои разочарованные родственники уже уехали, не обнаружив меня среди других пассажиров. Как жалко! И это я, который так хотел увидеть отца, мать, бабушку Кабинду, Лауру, своих сестер Марину и Жоану, Май-да-Луа, Сайкалу и остальных. А теперь получалось, что сам проспал возможность увидеть их там, в аэропорту, услышать их крики: «.. Вон он идет! Посмотри на Эмануэла, он прямо как лорд!»

Вновь оглядевшись, я испугался, поняв, что скорее всего в аэропорту действительно уже никого нет. Наверняка они уже пошли домой. Я посмотрел на самолет. Мне хотелось в последний раз взглянуть на огромную птицу, доставившую меня назад, в мои родные края. Стюардесса оставалась на прежнем месте, и мне даже показалось, что она улыбается.

Войдя в вестибюль, я начал искать глазами среди встречающих своих родственников. Ни одного знакомого лица. Почему-то мне казалось, что бабушка Кабинда вот-вот должна была рвануться ко мне и радостно прижать к себе. Однако ни ее, ни других моих родных не было. Я не знал, что делать.

Расстроенный, я дошел до самого выхода на улицу, но и там никого не встретил. Оставалось дождаться чемоданов и ехать домой одному. Неужели телеграмма не пришла вовремя? А-а, конечно же! Возможно, ее просто не вручили! Затем я вспомнил, что почтальон каждое утро проходил с матерчатой сумкой за спиной мимо нашего дома. Кроме того, я видел копию телеграммы в руках адвоката в Ресифи. Возвращаясь к месту выдачи багажа, я то и дело оборачивался и заглядывал в лицо каждому встречному. Я был в отчаянии: наконец-то добраться до Сеара и чувствовать себя таким одиноким! Меня начинали душить слезы.

Поскольку выдача багажа задерживалась, я пошел в туалет. Не дело было плакать на виду у посторонних. Я зашел в кабинку и, прежде чем расстегнуть пуговицы на брюках, нащупал в кармане пальто конверт, который адвокат вручил мне в последнюю минуту перед отлетом из Ресифи, порекомендовав открыть его только по прибытии в Сеара. Значит, самое время это сделать.

Я нервно сунул руку в карман, и пальцы, коснувшись конверта, сразу же задрожали. Дал волю чувствам, так как уже был расстроен тем, что никто не пришел меня встретить. Крупные буквы, каллиграфически выведенные, плясали у меня перед глазами: Сеньору Эмануэлу Сантарему. Лично. Какая дьявольщина внутри, что он так прочно запечатан? У меня не было выбора: я открыл конверт одной рукой, даже забыв, что одновременно мочился.

Содержимое меня удивило: всего один листок бумаги, тот же аккуратный почерк. И я начал читать:

Мой дорогой Эмануэл!

Когда ты будешь читать это письмо, время и обстоятельства изменятся настолько, что я даже не знаю, где буду находиться. Но в одном уверен — ты будешь в Сеара.

Эмануэл, то, что я сделал для тебя, — ничто в сравнении с тем добром, которым ты расплатился со мной, особенно когда мы вместе терпели лишения на дорогах нашей несчастной Бразилии. Я думал, что никогда в жизни не смогу встретить кого-то, кто меня не предаст и не причинит мне никакого зла, а ты, Эмануэл, доказал, что это возможно, потому что это случилось на самом деле. Ты очень добрый человек, Эмануэл, и я никогда тебя не забуду, где бы ни был. Я постараюсь изменить свою жизнь, но сначала мне надо свести счеты кое с кем в Сан-Паулу, в том числе и с той женщиной, которую мы называли Жануарией. Мне, конечно, известно, что обманывать — свинство, и теперь наступил момент признаться, мой дорогой, что женщину, с которой ты познакомился в тот злополучный день как с моей подругой или любовницей, зовут совсем по-другому. Просто тогда она сама себя называла Жануарией. Для того, чтобы ты больше не терялся в догадках, сообщаю тебе, что именно она убила старого Кастру, своего несчастного мужа, от которого получила в жизни все, за что и отблагодарила его тремя выстрелами. Револьвер был тогда у меня в руке, потому что несколькими секундами раньше я сумел отобрать его у нее, иначе она наверняка выстрелила бы в меня — единственного свидетеля, видевшего, как она стреляла в бедного старика. Кто знает, может быть, она убила бы и тебя, так как ты мог увидеть, как она стреляет в меня. Однако все обошлось.