Владимир Купрашевич - Последний звонок

– Как это?

– Это же я вас заставила уйти из ресторана. Но вы еще вернетесь.

Она еще продолжает что-то говорить, но Горин уже не в состоянии понять, чего от него хотят, пробирается на заднее сидение и закрывает дверь.

Автомобиль трогается и Горин вновь закрывает глаза.

– Зря обидел девочек, дорогой, – доходит до него некоторое время спустя.

Горин вздрагивает и не сразу понимает, что куда то едет и пытается напрячь память.

– Это все шампанское, – бормочет он нащупав ногой пустую бутылку на полу и безуспешно разглядывая в зеркале лицо водителя.

– В нашем возрасте удачу надо ценить. Она бывает редко. Это был шанс.

– Не понял, – сознается Горин. – Вы что, сексопатолог или тоже ясновидящий?

– Ясновидящий сексопатолог… Ваша Вера ушла с засранцем не потому, что он молодой, а потому что не мямлит о своих проблемах а прет как танк. Женщины любят уверенных.

– Какая может быть уверенность в моем возрасте, – бормочет Горин. – Где ее набраться?

– На стороне. Мужчина перестает быть мужиком от пассивности, а не от возраста. Справиться с ней можно только у таких вот целительниц. Приходишь как на прием к специалисту. Надо просто расслабиться и отдаться ей. У нее все для этого есть. Это как санаторий, в котором каждому мужику надо время от времени поправлять свое здоровье,

– Вы где-то читаете лекции? – бормочет Горин удивляясь аргументам лектора.

– Жизнь заставила сменить профессию. Теперь вот просвещаю пассажиров, оказываю практическую помощь.

– Какую? – не понимает Горин.

– Адрес я помню, – уклоняется от конкретности просветитель.

– Что, отвезти обратно?– угадывает Николай Павлович.

Мужик за рулем кивает.

– Поздно наверное, да и я чувствую себя … голова раскалывается. Нет ли у вас чего– нибудь от головной боли?

Тот не оборачиваясь закидывает руку за голову. В ладони две белые таблетки.

– Светлана сказала правильно – появиться на свет сложная лотерея и если уж ты ее выиграл нельзя удачу бросать коту под хвост. Удачи не каждый день,– продолжает наставник.

Николай Павлович шарит под ногами, находит бутылку и остатками вина запивает таблетки. Одновременно он пытается разглядеть лицо водителя. Похоже, что он уже где-то видел этого геноцвале. Он пытается вспомнить где, но память неуправляема и всплывает вдруг, как озарение притягательно-парализующие глаза, светлые локоны из далекого прошлого, когда он впервые испытал невероятный, отрывающий от земли восторг от прикосновения к женщине. Ее тоже звали Светланой. Это было только прикосновение, которое не означало прелюдию физиологического процесса, но несло разряд умопомрачительных ощущений.И он вдруг понимает, что всю жизнь подсознательно искал повторения этого безумного восторга. Пусть даже последнего. Как свет в конце тоннеля. И не находил. Может быть такие возможности и были, но он не узнавал их, а скорее обманывал себя, что не узнает. Может быть и понимал , только когда уже ничего нельзя было изменить.

Автомобиль выкатывает на привокзальную площадь, залитую огнями, и останавливается. Горин оборачивается к водителю.

– Вы что, знаете их?

– Последний подъезд, верхний этаж.

– Я не о том… Если бы я был в состоянии, то вернулся…вы думаете, я в состоянии?

– Вам нужно только прийти…

– Ну да…– тянет Горин чувствуя как рассасывается тяжесть и боль в затылке и тело становится легким и послушным.

– Думаете она ждет? – вытягивает последнюю карту Николай Павлович.

– Не сомневаюсь.

– Поедем! – поспешно заявляет он, удивляясь собственным сомнениям только что его одолевавшим.

Автомобиль стремительно описывает окружность вокруг сверкающей стелы и выкатывает на проспект. Горин всматривается в ветровое стекло и его изумляет преобразившийся проспект, совершенно пустынный, залитый призрачным потоком света, сгущающимся внизу в туманное покрывало по которому скользит автомобиль. Роскошные особняки, ажурные решетки, газоны, стриженные деревья – все в такой цветовой гамме, что вызывают сомнение в своей реальности…

Горин слышит голос водителя, он вещает что-то , о том, что баб этих следует драть как сидоровых коз, в этом предназначение мужчины, заложенное создателем и грех его в воздержании…, конечно, иногда приходится и платить, сейчас всякое лечение платное…Все это не доходит до ег7о сознания а воспринимается как бред,

Он уже весь во власти предстоящей встречи со своей волшебной женщиной и чувство это, чистое, глубокое отсекает связь с пошлостью, которую несет полоумный шофер. У них даже не было соития, или какое-там еще дурное слово придумали люди.

Это растущее тяготение делает его проницательным, он узнает двор в который должен въехать и въезжает автомобиль. Он дотрагивается до знакомой двери и она отворяется, лифт со знакомыми расцарапками сам распахивает свои створки и возносит его под самую крышу. Горин плохо понимает, что с ним и как происходит им владеет лишь мощное отрывающее от земли нетерпение, которое несет его по какому-то лабиринту коридоров, лестницам, чердакам. Распахнув очередную дверь он видит, наконец, под стропилами свода пятно света, которое разрастается и центреон видит ее. Она сидит на краю какой-то лежанки в ночной, воздушной накидке не скрывающей ее тело и Николай Павлович цепенеет от немыслимой красоты женщины. Он уже на расстоянии чувствует тепло и упругость ее плеч, груди, бедер.

– Я же говорила, что он придет, – почти вскрикивает Света, еще не взглянув в его сторону.

– У нее какой-то нервный срыв. Я пыталась привести ее в чувство, но без вашей помощи ничего не получается, – слышит он чей-то голос со стороны.

– Обними, скорее обними меня, – стонет женщина протягивая к нему руки.

– Да да, делайте что она просит. Вся надежда на вас. Здесь больше никого нет, даже меня, – звучит удаляющийся голос.

Горин видит, как, по мере ее приближения все более расширяются ее глаза, горят все ярче и он оказывается в ее объятиях.

– Я не знаю, я не уверен…, бормочет он.

_ Нет, нет, ничего не надо…обними меня крепче, очень крепко. Я хочу слится с тобой каждой клеточкой…, – руки ее ласково скользят по его плечам, шее, он чувствует что она подается к нему все настойчивее и им овладевает неутолимая жажда вобрать в себя ее всю. Одежда соскальзывает и он с неземным блаженством ощущает, как всем существом входит в ее тело, растворяясь в нем.

– Боже, мы гибнем!, шепчет Горин, жадным ртом ловит горящие губы женщины и всем лицом тонет в ее лице. Он уже не видит ничего, не различает слабеющий шепот, деформируясь вместе с ней в бесплотный сгусток ослепительно яркого чувства, заполняющий всю вселенную…

В себя Горин приходит уже в автомобиле. Все тело ноет и не слушается его, голова, неизвестно зачем болтающаяся на плечах ничего не соображает и лишь болезненно гудит…На повороте Николай Павловича поволокло по сидению. Кое как выпрямившись он с трудом открывает глаза и таращится на какую-то ярко освещенную площадь,. Автомобиль прижимается к краю тротуара, напротив большого здания и останавливается.

– Вокзал, – хриплым голосом объявляет водитель.

Горин тупо уставившись в зеркало видит незнакомое усталое лицо шофера. Наконец до него доходит, что следует расплатиться, он пытается найти в карманах бумажник, но все время попадает в какие-то дыры. Он опускает взгляд и бессмысленно осматривает незнакомые лохмотья висящие на нем.

– Наверное у меня нет денег, – бормочет он.

– Что и следовало ожидать, – ворчит шофер.

Горин открывает машину, но выходит не сразу. Водитель, полуобернувшись ждет.

– А Света,… ее со мной не было?, – неуверенно спрашивает Горин.

– Все Светы, вероятно остались позади, – ухмыляется шофер.

– А-а, где мы были?– уже выбравшись из машины снова сует голову в салон Николай Павлович.

– Закрывай, приятель, дверь. Некогда мне заниматься

твоими мемуарами. Тебя я подобрал под аркой, а то сгребла бы милиция.

Горин провожает взглядом незнакомую машину, затем переводит его на стелу, торчащую посреди площади, скользит от ее основания до острия и с напряжением смотрит в темное, звездное небо. Ничего не прочтя там, он роняет голову и плетется на вокзал. Протащившись по каким-то площадкам, ступеням он натыкается на дверь небольшого помещения, откуда доносится сильный запах кофе. Он входит внутрь и видит на ближайшем столике чашку черного дымящегося напитка. Он не понимает, где находится, но способность анализировать начисто покидает его, его влечет дишь запах напитка, который может дать ему какой-то шанс. Несколькими глотками он выпивает обжигающий кофе и уже выходя наружу слышит, как кто-то истерично выясняет, какой ублюдок выжрал его напиток. Другой голос подсказывает, что здесь, только что околачивался какой-то бомж. Горин понятия не имеет, о каком бомже идет речь и бредет дальше. На вокзале он долго не может сориентироваться, но в световом зале натыкается на кабины междугороднего телефона. Из крайней выходит молодой парень, удивленно таращится на Горина, потом хохотнув, кивает ему как давнему знакомому.