Ингрид Нолль - Даю тебе честное слово

Йенни не вмешивалась в работу коллеги. Так как ее дежурство начиналось только со второй половины дня, она одолжила у Макса машину и поехала в Гейдельберг за покупками. Ей требовались туфли и новый зонтик.

Петра была очень удивлена, когда в священный для нее обеденный перерыв раздался телефонный звонок. Материнским чутьем она сразу поняла, что у Макса что-то на душе, но он не решается перейти к главному. Неужто Йенни проговорилась?

– Ты не хочешь сегодня с нами поужинать? – поинтересовалась она, стараясь быть как можно приветливее.

Но он не захотел. Нужно было приглядывать за дедушкой, как он объяснил; тот хоть и спит, но кто знает, когда и в каком состоянии он проснется.

Разговор поверг Петру в полную растерянность. В порыве чувств она чуть было не бросилась в Доссенхайм, чтобы заключить сына в объятия. Но, взглянув на часы, она была уже не так уверена в правильности этой идеи – за оставшееся время не успеть. Через пятнадцать минут надо было опять открывать лавку, так как ее сотрудница, как нарочно, взяла отгул.

Йенни вернулась около трех часов пополудни, и Макс сразу же потащил ее к кровати деда.

– Он мне не нравится, – сказал Макс. – Может, стоит вызвать врача? Он как-то странно дышит…

Йенни прощупала пульс, с улыбкой покачала головой и принялась выкладывать приобретения.

– С ним все в порядке. Как мне эти туфли с пряжками? Я всегда хотела ярко-красные. Примерно такие же носит твоя мама. Надоели эти вечные шлепанцы, так хочется выглядеть элегантно.

– Дедушке пора наконец выпить воды, – гнул свое Макс, – но у меня одного не получается, боюсь, он захлебнется. Может, в таких случаях применяется вливание?

– Если все время вливать в человека воду, то можно и переборщить, – ответила Йенни. – Раньше к этому вообще не относились всерьез. Моя прабабушка дожила почти до ста лет, а она в день, как говорят, выпивала не больше стакана молока.

Теперь и Макс припомнил, что его бабушка выпивала только чашку кофе утром и чашку после обеда. Правда, она не могла похвастаться столь почтенным возрастом. Возможно, Йенни права. В этот день за ней заехала ее коллега, и она ушла из дома раньше обычного, так как ей предстояло кого-то заменить и объехать сразу нескольких тяжелобольных.

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Макс решил заглянуть в подвал. Впрочем, он давно хотел это сделать – в подвале скопилось слишком много всякого хлама и надо было от него избавиться.

В первую очередь это было крупногабаритное старье, но и менее крупные предметы давно дожидались своей очереди. Пора уже решительно отделить зерна от плевел. Обливаясь потом, Макс первым делом перенес в гараж проржавевший велосипед, стул со сломанной спинкой, трехчастный матрас с подголовниками, бабушкин ночной горшок и картонную коробку с вышедшей из употребления посудой. Стоило начать разбираться в этом хламе, и уже было не остановиться. Он извлекал из залежей все новые и новые предметы, назначение которых было ему непонятно, или приходилось обстоятельно проверять, насколько они могли быть еще полезными.

Работа увлекла, и когда Макс случайно глянул на часы, то пришел в ужас: он совсем забыл про дедушку. Он взбежал по лестнице, преодолевая по две ступеньки за раз. Не успев отдышаться, приблизился к кровати старика. Дедушка все еще спал.

Наконец вернулась Йенни, и Макс с гневом обрушился на подругу:

– Ты дала ему слишком много капель! Ты хочешь его убить, я уверен!

Девушка вместе с ним подошла к постели больного и привычным движением нащупала пульс.

– Его смерть пришлась бы тебе очень кстати, – свирепо бросил ей Макс. – Ты давно запала на дедушкину комнату.

Йенни молча уставилась на него широко раскрытыми глазами, не зная, что сказать от возмущения.

– С ним все в порядке, – выговорила она наконец, – зато со мной не все. Меня уже достало это дебильное клише о санитарках-убийцах! Ты меня глубоко ранил тем, что совсем мне не доверяешь. Надо было с самого начала понять, что у нас ничего не выйдет…

На следующий день утром она уехала, не попрощавшись. С собой Йенни взяла только два чемодана и дедовский вальтер. Несколько предметов принадлежавшей ей мебели оставила, видимо, чтобы забрать потом при случае. Позже Макс попытался выяснить, куда судьба забросила Йенни и что с ней стало, но у него не получилось.

Несмотря на замешательство по поводу исчезновения Йенни, Макс был вынужден признать, что она не причинила дедушке никакого вреда. Напротив, старик вскоре пробудился и основательно позавтракал. Судя по всему, он не помнил, как плохи были его дела накануне.

Через две недели все повторилось: отсутствие аппетита, спутанность сознания и плохой сон. Но Йенни с ее волшебным напитком рядом не было. Макс просидел возле кровати дедушки несколько часов, разговаривая с ним от лица Ильзы.

– Вилли, – сказал Макс так мягко, как только у него получилось, – я с тобой. Ты больше не один.

– Как хорошо, что ты пришла, – ответил ему старик. – Ну, теперь-то мы можем быть вместе? Ты должна мне пообещать, Ильза!

– Да, – пообещал Макс, – честное слово.

Дедушка счастливо улыбнулся, закрыл глаза и заснул. Макс со спокойной душой вышел.

Спустя два часа он взял руку старика – она была вялой и холодной. Даже не обладая специальными знаниями, Макс сразу понял, что дедушка исчерпал всю свою латынь.

В сказке братьев Гримм «Звездные талеры» небо откликнулось на щедрость бедной девочки-сироты, раздавшей все свое имущество нуждающимся: ей в подол стали падать звезды и превращаться в серебряные талеры. – Здесь и далее примеч. перев.

Рефрен из диалога королевны и бедного певца в сказке братьев Гримм «Король Дроздобород».

В гитлеровской Германии существовала мода называть детей «правильными», нордическими именами. Образы «малыша Харальда» и «малышки Карин» часто встречались в нацистской пропаганде и стали своего рода символом расово чистого потомства.

Каспер, или Касперл – комический персонаж германского средневекового кукольного театра, высмеивавший пороки грешников. Обычно изображался в высоком колпаке и с большим носом.

Девять глав романа Г. Грасса соответствуют девяти месяцам беременности спутницы жизни рассказчика Ильзебиль.

Искусственные меха (англ.).

Вот черт! (англ.)

Выражение, приписываемое Отто фон Бисмарку, ответившему так одному британскому журналисту, обвинившему Германию в том, что она вынашивает завоевательные планы.

Сеть дорогих и престижных домов престарелых в Германии.

Славься, Петра! Идущие на смерть приветствуют тебя! (лат.)

В немецком тексте – явная парафраза на Псалом 23: «Даже если иду долиной тьмы – не устрашусь зла, ибо Ты со мной…»

Нужно читать справа налево, так как Макс видел текст перевернутым.

Имеется в виду юридическая процедура по передаче тяжелобольным другому лицу прав по принятию важных медицинских решений в случае утраты дееспособности.

Врач лечит, природа исцеляет (лат.).

Имя говорит за себя (лат.).

Где хорошо, там и родина (лат.).

Здесь: с известной оговоркой (лат.).

Вероятно, старик имеет в виду древнеисландскую «Cагу о Гримхильде Трюггвадоттир».

Не смешно (англ.).

Гёте И.В. Фульский король / Перевод Б. Пастернака.

Чистая доска (лат.).

Повелительница у ворот (лат.).

Старик смеется над неграмотным спряжением слабого глагола winken (winkte, gewinkt).

О времена! О нравы! (лат.)

Врач (ит.).

Санитарный автомобиль (ит.).

Об имуществе (лат.).

Приветствую! (лат.)

Нечто непревзойденное (лат.).

Прошедшие времена, прошлое (лат.).

Здесь: «к делу» (лат.).

Вальс «Ich tanze mit dir in den Himmel hinein» швейцарского композитора Фридриха Шрёдера (1910–1972) из фильма «Семь оплеух» (Sieben Ohrfeigen).

В вине истина, в воде желчь (лат.).

Вещественное доказательство (лат.).