Тьерри Коэн - Если однажды жизнь отнимет тебя у меня...

Резкая боль пронзила Габриэля.

Машина опрокинулась в озеро.

Еще немного, и Клара уснет вечным сном. Если влюбленные умирают в одно время, они встречаются в загробном мире. Так, по крайней мере, обещают в книгах и песнях. И Кларе хотелось в это верить. Хотелось, потому что ей вдруг стало страшно. Да, теперь она не очень-то хотела умирать. Она пыталась сосредоточиться на их будущей встрече, но ничего не могла себе представить, и невесомое будущее вытесняло счастливое прошлое. Их встреча, лицо Габриэля, первый поцелуй и другие моменты, самые разные, ставшие для них радостной повседневностью. Габриэль, вот он идет, вот он улыбается ей в ресторане, вот смотрит на нее ранним утром, вот берет ее за руку…

Приступ резкой боли вновь стал выкручивать ей внутренности.

— Прости меня, — шепнула она, сама не зная, просит ли прощения у Габриэля или у их малыша. Но больше не надо думать, не надо бороться, принимать решения, нужно просто уснуть. Уснуть навсегда.

Машина не утонула. Озеро здесь было слишком мелким. Габриэль попытался открыть дверцу, но боль не давала ему двигаться. Он решил, что сильно ударился. Опустил глаза и увидел кровь. Провел рукой по липкой жидкости, понял, что незнакомец выстрелил ему в спину.

Под кожу забирался холод. В голове мутилось. Он хотел вздохнуть поглубже, успокоиться, но боль была слишком сильной, она ему мешала.

Габриэль взглянул на панель приборов. Оставалось пятнадцать минут.

Он с трудом дотянулся до телефона, кое-как набрал сообщение. Пальцы пачкали кровью клавиши.

Он сумел побороть головокружение и все-таки отправить эсэмэс. Он сумел набрать и номер. Ему ответили. Он сказал самое необходимое и потерял сознание.

Погружаясь в туман полусна, Клара услышала звук мобильного — пришло сообщение. Зачем оно ей? Ей нет ни до кого дела. Утонуть во сне, и поскорее.

Но что-то вроде предчувствия, а возможно, подспудное нежелание умереть все-таки подтолкнули ее взяться за ниточку, которая выводила в жизнь. Но в любом случае все сообщения опоздали. Она прочитает его и продолжит погружаться в сон. Клара открыла глаза. Мобильный лежал с ней рядом. Она протянула руку, которая стала словно бы из свинца. Невероятным усилием взяла телефон и открыла сообщение. Читая, обмерла:

Похоже, у нее начался бред. Да, прилетевшие к ней слова были безумием случайности перед неизбежностью смерти. И голоса, которые звали ее из-за двери, тоже.

«Скорая» приехала через четверть часа после вызова. Профессор Атали лично отправил команду.

В первом операционном блоке у Александра Дебера вытащили пулю. Она прошла через легкие, он потерял много крови. Исход был пока неизвестен.

Во втором блоке на операционном столе лежала Клара Астье.

Профессор вошел в первый блок и спросил у своего коллеги, который оперировал, как прошла операция. Одобрил все, что тот сделал, и перешел во второй.

Как случилось, что молодая женщина и виновник всех ее бед лежали в нескольких метрах друг от друга и врачи боролись за их жизни?

Профессор себя об этом не спрашивал, ему было некогда. Для него самым важным было то, что оба пациента имели шанс выжить. Ему сказали, что какой-то сельский житель позвонил в полицию, сообщив о странной сцене, которая произошла на его глазах: машина съехала с дороги и свалилась в озеро.

О Кларе сообщил таинственный звонок: молодая женщина в состоянии депрессии в такой-то гостинице. Голос был слабым, прерывался. Звучал умоляюще.

Человек, найденный на заднем сиденье машины Александра Дебера, с залитым кровью лицом, проходил обследование. Его состояние было удовлетворительным. Он вполне мог подождать.

Дженна и Элоди, ни секунды не медля, приехали в больницу. Их встретил практикант, ввел в курс дела, описал состояние больного и попросил подождать в приемной. Они вошли в холодную белую комнату, с трудом справляясь с мучительной тревогой. В приемной уже сидел молодой человек, взглянувший на них полным беспокойства взглядом, — Кевин. Элоди поздоровалась с ним, села рядом, взяла его за руку.

Дженна устроилась напротив пожилой супружеской пары. Старшее поколение выглядело спокойнее, но Дженна чувствовала, какой тяжкий груз лежит у них на сердце.

К Габриэлю вернулось сознание. И ощущение, что он стал легче, чище. Где он? В операционной. Он увидел хирурга и сестер, которые склонились над ним, забеспокоился, приблизился и понял, что на столе лежит Александр. И тогда осознал — сам он теперь только душа. Его душа покинула телесную оболочку, которая целую неделю служила ей убежищем, и теперь продолжит свой путь в мир иной.

— Я здесь, — произнес рядом с ним голос.

Обозначился проводник. Габриэль хотел расспросить его, но почему-то ему было трудно произнести те вопросы, которые его мучили. Где Клара? Ему удалось сделать то, чего он так хотел?

— Вы удивительно вели себя, Габриэль. У вас была задача: спасти Клару. Но вы сумели вникнуть в проблемы Александра и его семьи.

Проводник в задумчивости сделал несколько шагов.

— Вы могли бы не обратить внимания на Деберов, а вы им помогли. Вы проявили лучшие качества вашей души, Габриэль.

Рядом с проводником появилось что-то вроде тени. Что бы это могло быть?

— Вы позаботились о жене Дебера и его дочери, — продолжал проводник. — Вы занялись и самим Дебером. Поняли, что и вы тоже могли бы стать именно таким. Спасая его, вы поработали и на свое собственное будущее.

Зачем проводник говорит ему все это? Почему молчит о Кларе и ребенке? Почему он сам не может ничего сказать проводнику, хотя при первой встрече они так легко разговорились? Потому что теперь он умер?

— В каждом человеке таится добро и зло, — продолжал ангел, не обращая внимания на тревоги Габриэля. — Доброе в нем становится его достоинствами, помогает проявить таланты, использовать возможности прожить успешную жизнь. Зло лишает возможности видеть последствия своих поступков, мешает понять, что человек пошел по дурному пути. Между добром и злом лежит зона свободного выбора.

Проводник подошел к двери операционной и заглянул в соседнюю комнату.

— Там Клара, — проговорил он.

Габриэль подошел к проводнику. И в соседней операционной хирург и сестры, склоняясь, работали, но Габриэль не видел, кто там лежит.

— Я прошу прощения.

Почему он просит прощения? Что хочет сказать? Габриэль с ума сходил от беспокойства, напрягал все силы, чтобы заговорить, закричать.

В эту минуту что-то случилось в операционной Клары. Врачи и сестры явно забеспокоились. Каждое движение сестер говорило о скрытой тревоге. Глаза хирурга посуровели. Он отдавал распоряжения сухим резким тоном.

Габриэль в ужасе повернулся к проводнику. И не увидел его.

Проводник теперь стоял возле Клары. До Габриэля донесся его голос так отчетливо, будто он по-прежнему стоял рядом.

— Еще одна душа, Габриэль. Мне нужна еще одна душа.

Габриэль задохнулся от слез.

— Вы не имеете права! Неужели вы мне солгали? Я сделал все, что мог!

— Бог не разлучает любящих, — ответил ангел.

— Нет! Не смейте этого делать!

Внезапно в комнате потемнело, темнота поглотила все — и людей, и вещи. Габриэль пытался закричать, но голос его не слушался. Что же с ним творится? Он уходит в смерть. Да, он чувствовал, как съеживается его душа. Он уйдет из этого мира, так и не узнав, что будет с Кларой.

Хирург вышел из операционной. В приемной сидели и ждали родственники. Врач подошел к Элоди и Дженне.

— Состояние стабильное. Он вне опасности.

Дженна и Элоди с облегчением вздохнули, но сдержали свою радость. В лице профессора Атали они увидели напряжение и поняли, что состояние других больных не столь благополучно.

Они тихонько поблагодарили профессора и отошли в сторонку.

Хирург повернулся к Кевину и супругам Сансье. Трудно было понять выражение его лица, но веселым оно не было. Он уже собрался начать говорить, но тут к нему подошла медсестра и прошептала что-то на ухо.

Взгляд хирурга выразил крайнюю степень изумления.

— Иду! — ответил он медсестре.

— Что там случилось? — не удержался от вопроса Дени Сансье, не в силах больше сдерживаться.

Профессор предпочел бы сообщить о слабой мозговой деятельности, которая была обнаружена его учеником у больного вчера вечером, о том, что она, судя по всему, не является заблуждением врача или неисправностью техники, но все-таки слишком слаба, чтобы надеяться на благополучный исход. Но он не стал вдаваться в подробности — сообщил именно то, что только что сообщили ему.