Кристофер Ишервуд - Труды и дни мистера Норриса

Позвольте, мой мальчик, дать Вам совет со всей серьезностью, на какую я только способен: пусть Ваша нога никогда не ступит в сей отвратительный город. Правда, в плане материальном я сумел обеспечить себя большей частью привычных мне удобств. Но полное отсутствие интеллигентного общества, по крайней мере в том смысле, который я вкладываю в это слово, причиняет мне неизъяснимые страдания…

О делах своих Артур практически ничего не написал; он стал осторожней.

«Времена весьма дурные, но если в целом, жаловаться грех» — только он себе и позволил. Однако на тему Германии он все же дал себе волю:

Я положительно дрожу от негодования, едва только вспомню о рабочих, попавших во власть к этим людям, которые, что бы там ни говорилось, суть преступники, не больше и не меньше.

И еще, чуть ниже:

Это и в самом деле трагедия: видеть, как даже и в наши дни умный и неразборчивый в средствах лжец способен обмануть миллионы.

В заключение он отдал должное Байеру:

Человеку, которого я всегда уважал и которым восхищался. Я чувствую гордость оттого, что могу сказать: я был ему другом.

В следующий раз весточка от Артура пришла в июне с открыткой из Калифорнии:

Греюсь на солнышке в Санта-Монике. После Мехико здесь настоящий рай. Намечается у меня небольшое предприятие, не без связи с киноиндустрией. Думаю и надеюсь, что дело может оказаться весьма доходным. Скоро напишу еще.

И он действительно написал, причем, вне всякого сомнения, куда скорее, нежели намеревался. Со следующей же почтой я получил еще одну открытку, датированную днем позже:

Случилось самое страшное. Сегодня ночью уезжаю в Коста-Рику. Все подробности — оттуда.

На сей раз пришло короткое письмо:

Если Мехико было Чистилищем, то здесь настоящий Ад.

Моя калифорнийская идиллия была грубо прервана появлением ШМИДТА!!! Изобретательность у этого создания поистине сверхчеловеческая. Он не только проследил меня дотуда, но умудрился разобраться в истинной природе того маленького начинания, которое я уже понадеялся было довести до успешного конца. Я оказался целиком в его власти. Пришлось отдать ему большую часть моих заработанных тяжким трудом сбережений и незамедлительно уехать.

Вы только представьте, у него хватило наглости предложить мне нанять его на работу, как прежде!!!

Не знаю пока, удалось ли мне сбить его со следа. Едва смею на это надеяться.

По крайней мере сомневаться Артуру долго не пришлось. Вслед за письмом вскоре пришла открытка:

Приехало ЧУДОВИЩЕ!!! Попробую Перу.

Время от времени до меня доходили слабые отзвуки дальнейших перипетий этого странного путешествия. В Лиме Артуру не повезло. Шмидт объявился через неделю. Оттуда гонка с преследованием переместилась в Чили.

Попытка истребить гадину успехом, к сожалению, не увенчалась, — написал он из Вальпараисо. — Я только вызвал в нем прилив яда.

Мне показалось, что Артур, на свой витиеватый лад, признался таким образом в попытке подослать к Шмидту наемного убийцу.

Тем не менее именно в Вальпараисо, судя по всему, было наконец заключено перемирие. Ибо следующая открытка, с известием об отбытии поездом в Аргентину, ознаменовала собой новое положение вещей:

Уезжаем нынче днем, вместе, в Буэнос-Айрес.

Слишком подавлен, чтобы писать сейчас длинные письма.

Сейчас они в Рио. Или, по крайней мере, были там, когда я в последний раз о них слышал. Предсказать их дальнейшие перемещения попросту невозможно. В любой день Шмидт может отправиться на поиски новых охотничьих угодий и увлечет за собой Артура, упирающегося на ходу полунанимателя, полупленника. Эту их новую деловую связку разрушить будет куда труднее, чем прежнюю. Отныне и во веки веков они обречены скитаться по земле вдвоем. Я часто думаю о них и прикидываю, что стану делать, если в силу какой-нибудь несчастливой случайности наши пути пересекутся. Не то чтобы я слишком жалел Артура. Ведь в конечном счете добрая часть денег наверняка достается ему. Вот только он сам себя очень жалеет.

«Скажите мне на милость, Уильям, — гласила заключительная фраза его последнего письма, — что я такого сделал, чем я все это заслужил?»

То есть в четвертом классе старшей школы, что примерно соответствует выпускному классу в российской школьной системе.

Канун Нового года (нем.).

Вина, женщин и песен (нем.).

Привет, мой Гавай, я верен тебе, я тебя люблю (нем. диал.).

С Новым годом! (нем.)

Нет, нет!.. Помогите! Помогите! (нем.)

Здесь: ладно, ладно (нем.).

То есть купленных в «Вулворте» — сети дешевых английских универмагов.

Божественная (фр.).

Фрэнк Харрис (1856–1933) — английский журналист и издатель. Издавал газеты «Фортнайтли ревью» (1886–1894) и «Сатердей ревью» (1894–1898), превратив последнюю в самый продаваемый в Великобритании еженедельник благодаря переориентации на «новое» искусство и привлечению к сотрудничеству таких авторов, как Джордж Бернард Шоу, Герберт Уэллс и Макс Бирбом. Четырехтомная книга скандальных мемуаров «Моя жизнь и мои любови» (1922–1927) лишь укрепила его репутацию безудержного хвастуна, вруна и сплетника.

Замок (нем.).

Замок, шато (фр.).

Признание, провозглашение веры (лат.).

«Рабочий фронт против фашизма и войны», «Мы требуем работы и хлеба», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» (нем.)

Международная ассоциация бездомных.

Рантье (фр.).

Оба-на! Классно сказано, а? (нем.)

Судебный исполнитель (нем.).

Повестка (нем.).

То есть через допрос с применением пыток.

Распространенное наименование библейского Давида у западных христиан.

Пивная (нем.).

Хлебная водка (нем.).

Сэр Уильям Уотсон (1858–1935) — английский поэт. Восторженный отзыв мистера Норриса многое говорит о его собственном характере и пристрастиях. Во-первых, Уотсона никак нельзя назвать поэтом не то что великим, но даже оригинальным, поскольку творчество его носит эпигонский характер, а первейшим образцом является лорд Альфред Теннисон. Во-вторых, употребленное Артуром в отношении Уотсона определение modern, которое можно перевести как «современный», а можно и как «модерновый» или «модернистский», запоздало к началу 1930-х гг. примерно лет на тридцать. Главные тексты Уотсона появлялись в умеренно «модерновых» английских изданиях в 1890-х гг., а том избранных стихотворений вышел из печати в 1899 г. (переиздан в 1906). После собственно «модернистской» литературной революции и выхода классических для этого периода текстов Т. С. Элиота и Эзры Паунда (первые «Cantos» увидели свет в 1930 г.), не говоря уже о прочих английских и американских поэтах-модернистах, Уильям Уотсон воспринимался примерно так же, как в России после футуристов и ОБЭРИУ мог восприниматься Надсон.

Фигура речи (фр.).

Здесь: услуга за услугу (лат.).

Статья 48 Веймарской конституции давала президенту право в случае прямой угрозы конституционному порядку издавать так называемые чрезвычайные законы, ограничивающие действие самой конституции. Причем решение о том, угрожает та или иная ситуация конституционному порядку, принимал премьер-министр.

Генрих Брюннинг — бывший фронтовой офицер, сторонник (в ноябре 1918 г.) восстановления Германской империи вооруженным путем. В 20-е гг. — представитель правого центра. Рейхсканцлер с марта 1930. В 1932 г. отправлен в отставку Гинденбургом, только что выигравшим, не без помощи Брюннинга, президентские выборы.