Ева Ланска - Четверо мужчин для одной учительницы

Наташа засмеялась.

– Знаешь, в этом ракурсе ты похож на моего деда. Мои предки были поморами. Помню, в детстве я любила разглядывать его пожелтевшую фотографию. Он был там изображен укутанным в совик, в долгоухой шапке и с гарпунами в руке. Мое незрелое воображение дорисовывало образ светловолосого героя великана с таким, как у тебя сейчас, волевым подбородком и пронзительными глазами, идущего в хрупких кочах наперекор ледяному ветру. Отважный, справедливый и непобедимый. Мама говорила, что у меня его характер. Прадед мой в свое время участвовал в научной экспедиции на Грумант, и отец продолжил семейное дело. Он пропал без вести, исследуя долину гейзеров в Исландии. Но это длинная история...

Наташа покрывалась испариной, капельки воды, как роса, неожиданно появлялись на порозовевшей от жары коже. На этот раз придумывать свою биографию ей было незачем, но так приятно было, не задумываясь, сочинять эти небылицы, сама толком не зная зачем...

Влад смотрел на нее пристальным взглядом, время от времени делая небольшие глотки чая. Ей на мгновенье показалось, что в его расширенных черных зрачках лучится какой-то мистический огонек. Не танец оживших искорок, как у Алекса, а именно мистический, древний и неподвижный...

Неожиданно он подмигнул ей заговорщицки и приподнял увесистый веник, дремавший на верхней полке.

– Знаешь, я не буду тебе рассказывать о своем тезке из Сигишоара, любимом Дядюшке Дракуле, скоро сама все поймешь, – он рассмеялся.

– Что пойму? – спросила Наташа.

– Ммм... – Он втянул в себя аромат свежих веток. Словно бывалый банщик, Влад слегка потряс веником в воздухе, казалось, он получает удовольствие от каждого своего жеста. – Понюхай! – Он поднес распаренный веник к Наташиному лицу. – У меня такое впечатление, что я бывал уже в русской бане, только вспомнить никак не могу, может быть, это было очень давно и в другой жизни. Но, кажется, я знаю, что нужно делать. Ложись на живот и вытяни ноги! – скомандовал он. – Можешь снять свою тогу, готов поклясться, что смотреть на тебя голую мне совершенно неинтересно, почти...

Наташа легла, усмехнувшись с недоверием, и, болтая в воздухе ногами, застыла в предвкушении.

Влад подержал горячий душистый веник на ее стопах, затем медленно провел веником по ногам, задержавшись под коленями и на ягодицах, и остановился у шеи. Он что-то прошептал, нагнувшись низко, но она не расслышала.

Она зажмурилась, почувствовав живительное тепло, ее кожа сладко впитывала аромат, а исходящий жар пронизывал ее насквозь. Волнение и мрачные, беспокойные мысли, мучившие ее все последнее время, совершенно испарились. Она ощущала тепло и близость сильного мужского тела. Его запах смешался в неповторимом коктейле с листвой и древесиной, он прикасался к ней то сильными, то нежными ударами. Эвкалипт и береза оставляли мокрые следы на коже. И эти несколько минут она была абсолютно счастлива, вернее, впала в какое-то теплое счастливое забытье.

Счастье – все о нем говорят, но никто не может точно сформулировать, что же это такое... Она почему-то вспомнила Андрея Прошкова, его слова о том, что нет ничего проще, чем вывести формулу счастья. Счастье – это восторженное состояние души, помноженное на временное измерение, другими словами, счастье – это то, что сейчас. Счастье и сейчас – синонимы. Это всего лишь конкретный момент реальности, в который по разным причинам организм вырабатывает повышенное содержание серотонина, эндорфина и дофамина. Этот момент эйфории невозможно ни продлить, ни удержать, ибо это абсолютно биохимическая особенность организма. Кажется, он тогда рассказывал какую-то странную историю о том, что каждому человеку в момент рождения выдается своеобразная тележка, наполненная счастьем, но люди расходуют его бездумно, искусственно заставляя организм вырабатывать серотонин, стимулируя его наркотиками, сексом или алкоголем. И вот в какой-то момент тележка оказывается пуста, а тебе еще жить да жить. А ты уже потратил весь запас, ниспосланный тебе свыше. И ты не понимаешь, что происходит, погружаясь в тоску и пустоту, и ничто не радует тебя. Остается лишь ссылаться к затасканному объяснению, что это молодость проходит, оставляя за собой шрамы и сожаления. И вот мороженое сейчас уже делают не то, что раньше, когда у него был вкус молочного счастья. На самом деле все, что было припасено в твоей тележке на целую жизнь, ты бездумно израсходовал за несколько лет.

Глядя на Влада, казалось, его тележка переполнена так, что счастье переваливается через края. Он мог поделиться им с каждым встречным, а ей нужно было совсем немного.

Они сидели напротив друг друга, снова болтали и пили зеленый чай. Оба краснощекие, веселые и невозможно довольные.

Влад неожиданно привстал на колено рядом с Наташей и наклонился к стопе. Выдержав театральную паузу в несколько секунд, он положил ей в ладони березовый листочек идеальной формы.

– Задержаться на мгновенье рядом с такой красотой, – об этом мечтают даже листья! – произнес он с грустью влюбленного Пьеро и скромно потупил взгляд.

– Да вы не в театре ли попивали кровь, тезка графа Дракулы? – строго спросила Наташа.

– Отнюдь, мадам! Кровь театралов, на мой вкус, слишком испорчена дурными пьесами! Я пил газировку в театральном буфете. Да-с! А листик вам очень к лицу!

Наташа засмеялась, любуясь прилипшим аксессуаром. Распаренный, он был снова почти как свежий, сочного зеленого цвета, с хвостиком и прожилками, словно никогда и не отрывался от ветки... Она вспомнила, как, чинно гуляя по аллее парка с Виконтом де Леруа, она все пыталась распознать момент, когда нужно сказать, а когда промолчать, когда улыбнуться, а когда посмотреть взглядом, полным достоинства... Она чувствовала себя актрисой, хорошо играющей свою роль, несмотря на бездарный сценарий. И когда же, наконец, счастье обрушится на ее голову? – размышляла тогда она, держа Алекса под руку. Вроде все складывается именно так, как она хотела. А его все нет... Между тем новый порыв ветра обрушил на их головы водопад из промокших после недавнего дождя, оторванных от веток листьев. Ими играл ветер, ему нравилось составлять и разрушать пары для последнего в этой их реальности танца.

«Смотри, они кажутся еще живыми, но уже свободными», – сказала тогда Наташа.

«Не понимаю, о чем ты, дорогая. Эти листья прилипают к подошве, пачкают обувь, засоряют газоны», – ответил тогда Виконт и перевел тему на обсуждение предстоящей поездки в Сицилию по случаю дня рождения его кузена.

Влад смотрел на нее, вертя в пальцах песочные часы... Его руки были покрыты нежными светлыми волосками, а влажный торс блестел, словно он только что был вместе с ней в ее воспоминаниях.

Так вот как выглядит счастье. И почему жизнь не может состоять лишь вот из таких мизансцен? Безграничная нирвана, погружение друг в друга, продолжение вечного диалога, когда с губ срываются слова, но они являются лишь фоном, голосов никто не слышит, лишь их вибрация в воздухе расползается по коже. Разговор двух субстанций ведется на неизвестном языке, на уровне подсознания. Субстанциям этим не дано понять друг друга, они могут, лишь сливаясь, чувствовать себя чем-то целым, чем-то важным и совершенным... Мужчина и женщина. Любопытно, как выглядят две энергии во время соития? Два луча света сливаются в одну вселенную, светящуюся, почти прозрачную блуждающую звезду, окруженную нимбом. Но и это только на какие-то мгновения. В эти моменты хочется аккумулировать все ресурсы памяти. Невозможно продлить, но можно запомнить, запечатлеть и передать с генами следующим поколениям. Может быть, в этом и есть главный смысл движения времени? Остановить и задержать нельзя, но можно загрузить в программу будущей реальности, где нет пространства и времени...

Эти мысли пронеслись в Наташиной голове, словно листья, сорванные сильным ветром.

– Любопытно, – вслух сказала она.

– Любопытство – основной инстинкт человека, – подхватил Влад. – Его суть заключена в самом слове и лишь по-русски читается так явно. Любопытство – пытка любовью, испытание любовью... Мне кажется, это и есть смысл пребывания человека на земле... Человеку доступно ее познать, но не понять, как познать, но не понять Бога...

Наташа вздрогнула. Кроме Вики никто и никогда так не отвечал вслух на ее мысли...

Дома сил хватило лишь на то, чтобы упасть на розовый диван и раскрыть свою возвратившуюся сумку. В потайном карманчике лежал студенческий билет. Она была уверена, что потеряла его, оправдывалась в деканате за его пропажу, его же нужно было сдать. Больше ничего в сумке не было.... Прочел кто-то мой «Дневник В.Ш.», – тоскливо подумала она, – бомж, наверно, какой– нибудь. Влад сказал, что нашел сумку в кустах, в сквере. Кому он еще мог достаться... – Сердце сжалось от обиды и отчаяния. Вика и дневник в обмен на Влада и студенческий, – пришла странная мысль. На каких весах мерить потери и находки?