Александра Стрельникова - Когда сбывается несбывшееся… (сборник)

Ирина с Наташей сидели на диване, и перед ними стоял столик на колесиках. На столе перед ними в красивом блюде лежал пирог, был нарезан ломтиками лимон, и еще стояла чуть тронутая бутылка белого виноградного вина. Наташа курила.

В кресле сидела Аля и периодически щелкала пультом управления телевизором. Звук был приглушен, но разговор подруг происходил то под клип «Муси-пуси, ты мой родной», то под рекламу какого-то крема для женщин, где рефреном звучали слова: «Молодость, красота, здоровье — счастливы обладающие»…

Со скучающим видом Алина отключила телевизор.

— Нет, погоди, не отключай, скоро новости, — попросила мама, — мы хотим сюжет посмотреть с тетей Наташей о вручении премий журналистам. Ты только звук отключи…

— А у меня вчера, тетя Наташа, сапоги зимние в школе украли, — расстроено сказала Аля.

— И в прошлом году тоже, — недовольно сказала Ирина. — А спрашивать не с кого…

— Да воруют не только обувь, куртки, пальто тоже, — продолжала Аля.

— Значит, хорошо живем, девушки. Раз не все родители своих чад одеть могут, — подытожила невесело тетя Наташа и добавила, — кажется, начинается…сделай звук, Алечка.

— Да кого ты там хочешь увидеть? — спросила Ирина, — кого-нибудь из наших, что ли?

Они все стали смотреть на голубой экран. Пошла картинка вручения премий каким-то людям, чьи фамилии монотонно перечислял закадровый голос. Но вот слово предоставили победителю — мужчине с какой-то стертой, невыразительной внешностью, но с уверенным голосом человека, который привык выступать перед публикой.

— Я благодарен всем, кто оценил мой труд. Сейчас, когда мне вручили награду, я вдруг понял о том, как важна в наше непростое время профессия журналиста.

Ирина с Наташей переглянулись. Ирина прыснула.

— Он вдруг «понял о том»…Ну, с тобой дружочек, все ясно.

Наталья нервно затянулась сигаретой, допила вино.

— Дайте мне телефонный справочник, вдруг сказала она, — только быстро…

— Зачем? — в один голос спросили Ирина и Аля.

— Наташка, успокойся, я тебя умоляю… — попросила подругу Ирина.

— Ах, да, — сказала Наташа, — а где моя сумка?

Алина побежала в прихожую за сумкой.

— Нет, ну это уже переходит все границы, — ругалась Наталья, нервно вытряхивая содержимое своей сумки, пока из нее не вывалился, наконец, блокнот.

— Да успокойся ты, — говорила Ирина, зная взрывной характер подруги и понимая, что ее уже ничем не остановишь.

Наталья полистала блокнот и стала звонить.

— Это телевидение? Я попала именно на тот канал, где сейчас показывали вручение премий журналистам? — допытывалась она.

— Да, — ответил в трубке безразличный и усталый мужской голос. — А в чем дело?

— А в том, — напирала Наталья, — даже если у нас в стране безграмотно говорящим людям вручают журналистские премии, то хотелось бы знать, за что получают зарплату ваши редакторы. Ведь сюжет шел в предварительной записи: неужели нельзя было в месте «ляпа» хотя бы звук убрать или вырезать кусок сюжета? — не унималась Наталья.

— Да кто вы такая? Что вы себе позволяете? — переходя на грубую чиновничью интонацию, возмутился тот, кто был по ту сторону телефонного провода.

— Я — телезрительница…И исправный налогоплательщик. И к тому же — журналист. Наталья Суворова… И даже — член Союза журналистов, — не унималась она.

— А… С этого надо было и начинать, — насмешливо и с издевкой ответил мужской голос. — Вы обижены, что премию вручили не вам?

— Мне жаль, — сказала Наталья уже более спокойным голосом, — что премии вручают тем, кто не освоил курс грамматики русского языка даже на уровне средней школы… А телевидение с удовольствием тиражирует эту глупость на всю страну… Ну, ничего, — и в голосе Натальи опять зазвучали напористые нотки, — я изложу свои претензии в письменном виде и дождусь официального ответа от вашего руководства. Да, кстати, представьтесь, пожалуйста, чтобы я знала, с кем я так мило беседовала…

— На другом конце провода быстро бросили трубку, и послышались гудки.

— А… Испугался, — засмеялась Наташа. — Ну, и хам.

— Ну, тетя Наташа, — это класс, — сказала Алина.

— Каждый слышит, как он дышит…Как он дышит — так и пишет, — попыталась спеть Ирина, припоминая слова известной песни Булата Окуджавы.

— Вот именно… Некоторые — глухонемые от рождения. И туда же — в писатели, — не унималась Наталья.

В дверь позвонили.

— Это ко мне…девчонки, — обрадовалась Алина.

— Ешь, нервы надо «заедать», — сказала Ирина, подвигая пирог Наталье.

— Ну, да — ты печешь пироги, а я почему-то толстею, — усмехнулась Наталья, подвигая к себе блюдо с домашней выпечкой.

— Я тут как-то телепередачу смотрела для женщин, — сказала Ирина. — В гости в студию пригласили редактрису одного глянцевого журнала. Ну, и телеведущая спрашивает у нее, как ей удается руководить творческим коллективом. А она отвечает, заметь, на полном серьезе: «Когда я разговариваю с сотрудницей, и вижу, что у нее не такой маникюр, какой по моему мнению должен быть, я понимаю, что у меня с ней в дальнейшем могут возникнуть проблемы. И думаю, что нам с ней лучше расстаться…»

Наталья усмехнулась.

— Представляешь? — ужаснулась Ирина. — Какова логика… Я думала, телеведущая хотя бы сообразит задать встречный вопрос: мол, а как вы поступите, если с маникюром все в порядке, но работник элементарно не справляется со своими обязанностям? А ведущая стоит, тупо хлопает глазами и улыбается, а зрители в аудитории аплодируют. Чему?

— Да, — вздохнула Наталья, от души налегая на пирог. — Послушай, что я тебе расскажу. Помнишь, у нас на курсе была Надя… Надежда Бирюкова? Так вот. Я с ней случайно столкнулась на одной выставке. Представь, что она мне рассказала… Теперь Надя пашет на нашу же однокурсницу Инку Беляеву…

— Надя… отличница… Та, что окончила с «Красным дипломом»? — сразу вспомнила Ирина.

— Она самая, — продолжала Наташа. — А Инка — теперь главный редактор издания закрытого акционерного типа. Спонсор журнала — Инкин муж — бизнесмен… Фотокорреспондент журнала — их сын. Секретарь редакции — их дочь, она же — студентка вечернего отделения факультета журналистики. Администратор, хозяйственник — тоже родственники… Одна Надька — чужак, затесавшийся в их компанию. И пашет на них, как рабыня Изаура, получая меньше всех — триста долларов… Я и спрашиваю у нее: почему не уйдешь? А она отвечает: «Ты что, не знаешь, что в Москве журналистов — как пауков в банке?» Да и на возраст намекает. Не разбегаешься… Пока платят — работаю.

Наталья закурила.

— А хоть и меня взять: столько лет на радио проработала, а никакой уверенности в завтрашнем дне нет, — сказала она. Если только уйдет мой шеф — а он последнее время сильно болеет — боюсь, и мне придется…

— Да, — вздохнула Ирина. — Все держится на связях и компромиссах. И не важно — коммерческое это издание или государственное. Наверное, поэтому так часто в нашем деле бал правит непрофессионализм, — продолжала размышлять Ирина. — Ну, посуди сама, — балерина, оттанцевав возможное, становится педагогом-наставником. Летчик, налетав летный стаж, выходит на пенсию, и то не всегда… Многие продолжают летать. Но ведь журналист — не шахтер, выработавший свой ресурс… Хороший журналист с годами становится… — Ирина подбирала слова, — как …выдержанное вино… Не помню, кто это сказал: до тридцати лет журналист работает ногами, а после тридцати — головой. Ведь с годами — больше опыта, аналитики, профессионализма…

— Да никому это сейчас не надо, — раздраженно и устало махнула рукой Наталья. — Ирка, мы чужие с тобой на этом празднике жизни! Точнее, на всей этой вакханалии…

В комнату вошла Алина, которая принесла тарелку с яблоками.

— Ну, тетеньки, вы даете! — обронила она, имея в виду остатки пирога, которым хотела угостить подруг.

— Мы едим на нервной почве, — сказала мама.

— Правда, это чисто нервное, — сказала тетя Наташа, похлопав себя по плотной фигуре.

— А еще кто-то собирался сесть на диету, — съязвила Алина в сторону матери, — чтобы нам носить один размер одежды…

— Ладно, — виновато улыбнулась мама, — забирай пирог… или то, что от него осталось. А нам принеси чаю и жареные орешки.

После ухода гостей дочка с мамой сидят на диване. Ирина читает какую-то газету, а Аля смотрит молодежную музыкальную программу.

«Наверно, в следующей жизни, когда я буду кошкой…» — пел тоненький женский голосок.

Вдруг Ирина, читавшая все время под звуковое сопровождение, подняла голову.

— Как, как? Я не ослышалась? «Дна моей помады, прикасаясь взглядом»? Как это?

— А так… Не ослышалась, — засмеялась Алина и пропела: «дна моей помады, прикасаясь взглядом»…