Иосиф Гольман - Игры для мужчин среднего возраста

P. S . Ведь не поймут потомки-читатели, почему самурайский. Потому что из-за моей узкоглазости — и, надеюсь, не только из-за нее — все тот же Ефим Береславский как-то обозвал меня Самураем.

Имя с его легкой руки прилипло прочно. Да меня оно и не напрягает — что-то в нем есть, мне созвучное.

Вот и дневник, стало быть, тоже получается самурайский.

Сашок, как всегда, пришел чуть пораньше. Хоть и платит двум ментам небольшую денежку, но жизнь понимает правильно.

Его менты — мелочь. Если будет какой-то большой, окружного или даже городского масштаба, шмон, его менты не помогут. Их самих могут сдать в качестве разменной монеты, чтобы показать борьбу за чистоту рядов.

А потому лучше прийти на точку пораньше и самому хорошенько оглядеться.

Вот она, родная школа. Высокий кованый забор — издали видно, что дорогой. Большие деревья в темной листве — их сразу сажали крупномерами. Ярко-синие стены, деревянные окна-пакеты — уж точно не типовой проект. Была блатная и осталась блатная — без взятки дите не пристроишь.

Правда, сам он поступил в нее именно так: без денег и без «лапы». Редкий случай. Впрочем, Сашок сам по себе редкий случай, самодовольно ухмыльнулся парень. Читать начал в четыре года, в семь решал задачки за третий класс. Плюс маман, и десятилетки в своем Петрыкине не окончившая, но сына видевшая только большим ученым.

Приходила после ночной смены на «Салюте», в литейке, и, не выспавшаяся, с руками, трясущимися от физической работы, начинала заниматься тем, что сейчас называют «promotion» (Сашок, учась в лицее, успел хороших слов нахвататься).

Как тут мальчика не взять! Сын матери-одиночки, живет через два дома, да к тому же — талант.

Короче, в синей красавице школе таких, как он, больше не было. Лицей был изначально рассчитан на углубленное изучение языков и естественных наук. Но дети, отобранные не самым естественным отбором, и дальше двигались по жизни своим путем.

Честные пятерки Сашка, подкрепленные третьим местом на городской олимпиаде, ничем не отличались от пятерок Веника, батя которого подарил любимой школе полсотни настольных компьютеров для учебной работы.

Вениамин был хороший парень, царство ему небесное, но одной вещи Сашок не простит ему никогда.

Ладно, хватит лирики.

Около школы вроде все чисто. Ничего подозрительного.

Минут через пятнадцать можно будет ожидать первых клиентов.

О нет! Пятнадцать минут — это почти вечность, когда запасы уже иссякли, а тело даже не просит, а всепоглощающе требует попой дозы. Смотреть на часы и рассчитывать время в такой момент просто невозможно.

Вон он, крадется. Типичный «нарик», несмотря на свои шестнадцать. Глаза заискивающие, денег скорее всего ноль. На той неделе этот дурак уже пытался расплатиться настенными часами. Идиот.

— Сашок, дай по дружбе, а? — Рожа у Димки такая умильная. Ну больше всех на свете он сейчас Сашка любит. А года три назад, когда на папанином «мерсе» его в школу привозили, он Сашка замечал?

Димка, напуганный мрачным молчанием «толкача», снова быстро заговорил:

— Деньги завтра будут точно. У меня день рождения завтра.

— Вот завтра и побазарим, — ответил Сашок, сразу потеряв интерес. «Мерс», на котором Димку в школу возили, его папа тоже бесплатно получал?

— Я все верну. Хочешь, с процентами! — в отчаянии уже поскуливал тот.

Сашок прекрасно понимал его ощущения, сам такое года полтора назад не раз испытывал. Но жалости не было: это — бизнес. Хочешь кайфа — плати деньги.

— Я сказал — нет! — отрезал он, поворачиваясь к парню спиной. Осторожно поворачиваясь, прекрасно понимая, на что способен отчаявшийся героиновый наркоман.

Димка прыгнул на него со спины, но, получив удар в лицо, упал на газон, захлебываясь злыми и несчастными слезами.

— Я не могу больше… дай, пожалуйста… я верну… — бормотал он, пытаясь подняться и снова падая, даже без Сашкиных кулаков.

Сашок зло взглянул на придурка и собрался отойти за угол: ему такие концерты на месте сбыта, как пишут в протоколах, совершенно не нужны.

— Постой, у меня есть одна вещь… — простонал «нарик».

— Что еще у тебя есть? — приостановился Сашок.

— Вот! — Тот, наконец поднявшись, вытащил что-то из-за пазухи.

— Не-ет, — разглядев, покачал головой толкач. — Куда я ее дену? — На тонкой золотой цепочке болтался кулон со сверкающим прозрачным камнем.

— Это материн, — всхлипывая, бормотал Димка. — У нее много. Никто не хватится.

— Вот сам и продай. А мне деньги нужны.

— Ну пожалуйста! Ну хоть одну дозу!

Сашок секунду подумал, взял цацку и сунул парню пакетик.

— Тут на три «прихода», смотри не сдохни! — проявил он заботу.

На Димку ему было наплевать, но лениво перефасовывать, да и клиентов просто так терять не хотелось. К тому же после смертей от передоза местные менты обязаны были активизироваться, а это никому не нужно.

— Ты мне за две должен, понял?

— Да, да, конечно! За две дозы. — Димка преданно смотрел ему в глаза. Он бы и за десять согласился расплатиться, но — потом. Когда-нибудь.

А теперь — и немедленно! — ему нужны шприц, ложечка и зажигалка. Еще через пять минут ему уже ничего не будет нужно. До следующей дозы.

— Завтра подходи на точку! — приказал Сашок.

Димка, конечно, его уже не слышал, чуть не бегом удаляясь в сторону ближайшего подъезда. Но «толкач» оформил в мозгу возникшую идею. Этот пацан, если не будет бегать за каждой дозой и не сдохнет от неправильно разбодяженной дури, сможет поработать на Сашка. Не век же ему, умному, быть последним в цепочке?

А что, он заставит дурака ходить в школу. Чего бы не ходить, если знать, что по возвращении домой тебя всегда ждет «это» и не надо больше бегать по улицам в бесплодных поисках.

Вот удивится его класснуха! То, что она не смогла сделать уговорами и нотациями, Сашок сделает, просто показав дурню большую упаковку.

Половина ее достанется Димке бесплатно. За то, что тот угостит еще троих. Потом с каждой купленной новичками дозы четверть — его. Кто ж не согласится? Хороший бизнес.

А если еще для тебя порошок вместо воздуха…

Вот и покупатель номер два. Точнее, покупательница. А еще точнее — была бы покупательница. Но ей дозу Сашок отдаст просто так. Вообще с нее ни разу денег не брал.

«Может, это любовь?» — криво ухмыльнулся он.

Ленка на класс младше его. Такая, едрена вошь, королева!

Была.

Сашка, как привидение, не замечала. А он так старался! Полгода, еще до дури, ей все домашки делал по математике. Она эти знаки внимания принимала, но не более. Другая среда.

Правда, надо отдать ей должное, никогда не выделывалась в общении. Просто не видела никаких «совместных проектов», вот и все.

Сашок тоже увидел их не сразу. А только после того, как Веник приобщил его к «маковым слезам», будь он проклят на том свете.

Всего-то несколько раз попробовала Ленка и в очередную «жажду» сама пришла к нему домой, не погнушавшись рабоче-крестьянской пятиэтажной «панелькой». Едва дождалась ухода его мамаши на работу и — умная, ничего не скажешь, — сама разделась, попросив только — побыстрее, потому что ждать уже невмоготу.

Она ему и сейчас нравилась. Но он понимал, что будет с ней через год. И через три, если доживет. Иногда, после исполнения его желаний, когда она одевалась, у Сашка начиналось что-то даже похожее на угрызения совести. Но быстро проходило: он что, силой ее колоться заставил? Сама захотела.

— Что в печали? — спросил он пассию. А в ответ услышал неожиданное:

— Господи, как же я тебя ненавижу!

Она не собиралась этого произносить. Просто вырвалось то, что думала.

— Что-о-о? — возмутился Сашок. — Тогда до свидания.

Ленка стояла, не уходила. Тонкими, без украшений, пальцами теребила синенький, под цвет глаз, газовый платок. Еще красивая, без героиновой тени. Сашок почувствовал, как в нем поднимается желание. Говорят, героин рано или поздно его убивает. Ну так надо торопиться.

— До свидания! — повторил «толкач».

— Дай, пожалуйста, — тихо попросила она.

— Через час у меня на квартире, — бросил он, отворачиваясь.

Девушка, понурив голову, пошла прочь. Этот час для нее будет очень длинным.

Такие моменты, конечно, напрягали. Вот же зараза! Сегодня он будет с ней пожестче. Ненавидит, видите ли! Ненавидишь — не проси. И не давай, кстати. Сегодня он точно с ней оторвется. Отработает по полной, тварь!

Нет, жизнь все-таки неплоха. Не так уж и страшно быть наркоманом, если у тебя в тумбочке всегда есть запас кайфа. Страшно, когда нет. А когда есть — очень даже терпимо.

А что касается зависимости, то, в конце концов, люди три раза в день едят. И попробуй пару раз пропусти! Тоже такая ломка будет! Нет, если жить с умом, то и на героине можно жить неплохо. А ум у Сашка есть, не зря на олимпиадах побеждал.