Макс Гурин - Да, Смерть!..

Да, я заземлюсь (сейчас я еду в метро и пишу в блокноте, приобретённом сегодня около 15-ти часов по цене 11 рублей).

Истинное число моей даты рождения — 6. Оставив наш с A дом, я снял квартиру № 66 (в доме № 7). Городской телефон LL (в Харькове они шестизначные) начинается с «66».

Придя впервые в жизни в Интернет-кафе (под названием «E-max»), я сдал одежду, получил номерок «96» и немедленно, казалось, непреднамеренно, сел за компьютер под номером «60». Это было в понедельник, 17 марта. 19 марта я снова оказался в кафе, имени себя, но уже преследуя чёткую цель. Мне, видите ли, нужна была в этот день «семёрка». В идеале я хотел «77», но годились и «70» и «07». В порядке бреда, я отметил про себя, что на крайняк сгодится и «61», поскольку даёт то же, блин, число Святого Духа + Удачу, но из Единицы и числа Заземления.

«07» и «70» были заняты. Был свободен «77». Я уселся за него, чуть не восклицая внутреннее «гип-гип», но тут выяснилось, что у него не работает латинское «m», равносильное кириллическому «мягкому знаку». Свободных компьютеров оставалось всё меньше и меньше. В конце концов, я подумал, хер бы, блин, с цифрами, пойду сяду в симпатичный мне уголок у окна. И я пошёл, и я сел, и я поднял глаза на номер «компа», и увидел «61». И вот хоть бы что-то я приукрасил! Так нет ведь! Даровал-таки мне Господь жизнь в собственных произведениях!

В китайской традиции шесть («лю», близкое к слово «лу» — благополучие (на омонимии практически и держится китайская нумерология)) представляет стихию воды (уж о том, что вода — символ бессознательного по Юнгу, просто молчу) и… северное направление (молчу и о том, что квартиру (под номером 66!) я снял в «Отрадном», а что может быть севернее по отношению к «Пражской» — разве только «Алтуфьево»!). Кроме прочего китайское «лю» — третье женское (иньское) число. В системе корней — это чувственное начало, в просторечии — похоть.

Короче, я сделаю это для нас…

Я не прошу у тебя сил, Господи. Новое поколение человекобогов слишком хорошо знает, что силы можно взять только у себя самого. Я снова проедусь из правого полушария в левое и обратно. Так и добуду Силу. СПАСибо, что подсказал мне СПОСоб.

Я понял всё это на входе в метро «Алтуфьево» (что может быть севернее! Разве только Мытищи!). Пока я ехал в метро (земля) я потерял сигареты. Иногда в таких случаях говорят «посеял». Да уж, случай вполне подходящий.

Я купил новые и пошёл вниз по Тверскому бульвару. Едва поравнявшись со зданием театра Пушкина, я заметил, что наполовину скуренная сигаретка «Золотой Явы» в крови. Целиком. Вся. Вся красная.

Я улыбнулся тебе, Господи! И ты улыбнулся. Я понял, что надо докурить до самого фильтра…

Моя кровь на вкус… странная. Иначе не скажешь. Позыва к рвоте не было, но если бы таких сигарет было две, я думаю соответствующая реакция не заставила бы себя ждать.

Итак, я сделаю это. И ни один человек не сможет в этом мне помешать.

Хотя бы потому, что никто не воспримет это всерьёз. Да и потом… нет столько сил у людей, чтобы мне помешать, потому что нет у них сил воспринимать что бы то ни было всерьёз…

24 марта 2003-го года. (Люблю даты. Всегда любил. Любовь к датам в моём случае означает любовь к Иллюзиям. Смотри, что называется, постулат второй: ВРЕМЯ БРЕННО…)

Не сказал бы, что на десятый день после того, как я ушёл из семьи, до меня постепенно стал доходить весь ужас моего положения или, блин, постепенно, мол, я стал сознавать всю глубину собственного безрассудства. Нет. Напротив.

Повторяю в 1024-й раз: я всегда знаю, что я делаю! И прокалываюсь, после чего долго и нудно страдаю, лишь тогда, когда начинаю сомневаться в том, что прав именно я. Прокалываюсь, когда начинаю делать то, что знаю не я, а якобы знают другие. То есть тогда, когда совершаю акты неверно истолкованного в юности милосердия.

Тем не менее, с компьютером с утра начались проблемы. И всё оттого, что я начал ставить по новой всевозможные свои кубэйсы и вегасы.

Когда я в четвертый раз делал себе (то есть ему, компьютеру по имени «JA») «format c:», раздался телефонный звонок. Это была Аня Абазиева. В настоящий момент я еду на стрелку с ней. Что называется, прослушайте фрагмент симфонической поэмы Максима Скворцова «Псевдо», посвящённой аналогичным событиям ровно-таки восьмилетней давности:

«Сейчас, например, станция „Студенческая“. Это я еду. Это я еду к Анне Абазиевой несчастной. Чего хочу? Трахнуть — не трахнуть? Даст — не даст?

Спустя два с половиной часа — ничего. Смешно. Конечно, без косметики и с естественным цветом волос она бесспорно выигрывает. Позвал замуж. Не впервой. Согласилась. Смешно.

У Ани живет Семён-гомосексуалист. Стриптизёр. Я поспал у неё полтора часа, проснулся и уехал.

„Когда приедешь?“ „Скоро“ „Завтра?“ „Хорошо“ Не приду никогда. Посмеялись и хватит.

Вот тебе и зима, а вот тебе весна, а вот тебе длинный и толстый хуй! У девочки Ирочки горлышко болит. Перепёлочка воистину».

Да, я бы не против. У меня трудный период. Если честно, мне кажется, что мне это нужно. Абазиева сообщила, что она снова блондинка. A плакала сегодня в телефонную трубку. Ещё я сегодня погладил двух из трёх котов, хозяев квартиры в «Отрадном», где я снимаю комнату, в которой, будучи Солнцем, ожидаю приезда Луны…

Первым я погладил рыжего, который лежал на полке для обуви в прихожей. Вторым — огромного альбиноса, развалившегося на столике возле телефона, на котором кнопочка «ноль», находится не внизу под квадратиками остальных, а почему-то справа. Впервые такое наблюдаю. По поводу альбиноса у меня есть кое-какие + — мистические соображения.

Дело в том, что в самом начале этого января, сразу после того, как Папюс научил меня верно дышать, мне привиделся сон. Я немедленно поведал о нём Никритину в следующем письмеце:

«Откуда я иду, я не помню. По левую сторону — лес. По правую — пологий склон и очень много пространства. Солнечно.

Мне навстречу, чуть ниже по склону, белая кобыла со сломанной или как-то поврежденной ногой. В итоге она на меня наваливается, и мне очень тяжело, но уже не невыносимо, как в предыдущих двух снах. Я точно знаю, что я обязан ей помочь, но очень тяжело. Она же ещё и постоянно извиняется мне на ухо, что так вот всё получилось.

„Откуда, блядь, не возьмись“ появляется Ваня Марковский. И почему-то с огнемётом. Он начинает меня как бы спасать. Он делает контрольное вспрыскивание в воздух, как будто это шприц. И всё вроде работает нормально. Вполне себе полыхает. Но когда он направляет огнемёт на кобылу, из шланга течёт только керосин (прозрачная жидкость, не нефть), а огня нет. Понятно, что что-то поломалось там у него в огнемёте. Вот кобыла уже вся мокрая, а всё извиняется. И я по-прежнему понимаю, что должен ей помочь, но когда Ваня случайно попадает прозрачной горючей жидкостью и на меня, я думаю, что же он делает, идиот? Ведь у него же в любую секунду может всё починиться, и мы вместе с кобылой вспыхнем. Тут надо сказать, что к этому времени кобыла уже не кобыла, а белая же медведица (тоже извиняется), а потом и БЕЛАЯ ПАНТЕРА, которая извиняется, но царапает, но я понимаю, что не со зла, мол, но пиздец как больно!..

И тут появляется Эля, и в руке у неё целых пучок змей (они у неё из кулака, сквозь пальцы, как будто струятся). Она явно пришла меня спасти. Я спрашиваю, мол, Эля, а ты вообще уверена, что это, блядь, заебись-идея?

Она говорит, что мол, нормалёк-нормалёк. Уверена.

И все эти змеи как-то начинают со мной и кобылой взаимодействовать, и одна из них даже заползает мне в рукав (по-моему, да, в рукав. Спасибо — не в жопу). И всё действительно хорошо. Тут просыпаюсь…

Просыпаюсь весь разбитый, надо сказать. Болят мышцы и почему-то даже мышцы ног. Такой вот пиздец. Потом звоню Ване чтобы договориться, когда ему клавиши завезти, а он в двенадцать часов уже не спит и говорит таким бодрым голосом, какого я от него давно уже не слыхал.

Пришёл к нему, — ему уже похуже стало, а мне немного получше. Иду и думаю, что бы там ни как, ему необходимо рассказать этот сон. Чувствую, что это важно. Прихожу, а у них во всём доме нет света. Хорошо у меня мобильник есть!

Рассказал сон. Он сказал, блядь, зачем ты мне это рассказал. А потом, сказал, что правильно, что рассказал. У меня возникло ощущение, что я как будто что-то включил».

Вот такой пирожок! Абазиеву я не видел года три, если не больше. В 1998-м году, она говорила, что время от времени сожительствует с Лимоновым. Если это правда, то мы с Вениаминычем — молочные братки. Следовательно, спя с Анной, он спал и со мной, ибо в каждой Женщине, с которой мы спим, навеки остаётся частичка нашей Души. Впрочем, всё это не так уж и важно.

Но о Заземлении говорить более не имеет смысла. Имеет смысл много работать, чтобы не облажаться с датою и со способом. Да и жить надо на что-то. (На сегодняшний день в кармане у меня 20 рублей. Давненько со мной такого не случалось. Впрочем, я привыкший.)