Боб Белланка - Однажды, может быть…

Но при всем при том главный талант моего друга — способность охмурять замужних дам, в считанные минуты он умеет вычислить и заманить в свои сети самую уязвимую или несчастную в семейной жизни женщину, бац — и через пару часов она у него в постели. Собственно, сегодня днем именно это он и проделал. А теперь посвящал меня во все подробности. Я уже узнал, что его новая пассия очень громко кричит, что ей нравится, когда ее оскорбляют, и что она обожает, когда пьют нектар ее цветка. Слушая Алена, поэтично и романтично расписывавшего, как именно они развлекались в койке, я думал о ночи, которую сегодня, может быть, проведу с Софи, и мне делалось все тревожнее. Сумею ли я оставаться на высоте, сумею ли произвести на нее впечатление, если уже сейчас чувствую себя побежденным? Сколько я ни продумывал все возможные ситуации, успокоиться мне не удавалось. А вдруг у Софи какие-нибудь невообразимые фантазии? Так и вижу, как она предлагает мне поиграть в водопроводчика или насильника, — кажется, это две самые любимые игры у женщин. А если у меня случится осечка? При этой мысли я вылетел из ванной, прижимая трубку плечом, принял двойную дозу гуронсана и включил кофеварку. Под конец, перед тем как повесить трубку, Ален сообщил мне, что намерен сегодня же вечером заняться любовью с женой, чтобы доказать ей свою неизменную преданность, а в завершение пожелал и мне успешной охоты. Иногда мне хотелось поговорить с другом о чем-нибудь еще, кроме баб. Ну да, да, что правда, то правда, Ален может показаться малость съехавшим на почве секса, но он отличный и давний друг.

Мы познакомились в начальной школе. Я тогда только что пришел в новый класс, где заправлял одиннадцатилетний Ален, по моему и общему мнению, безусловный лидер, но и я, к несчастью для него, был лидером тоже. Спятить можно от того, с какого малолетства соперничают мальчишки. Едва с горшка спрыгнули, а уже меряются, у кого больше и кто дальше. После множества стычек из-за мяча или шариков дело в конце концов дошло до драчки, но в самый разгар потасовки директорские пальцы выкрутили нам уши. Влетело нам будь здоров, и это нас сблизило.

Мы стали лучшими друзьями. А в шестом, помнится, классе даже сделались кровными братьями, как герои наших любимых фильмов. Мысль о разлуке была для нас невыносима. Все школьные годы мы провели вместе, вместе ходили на уроки, вместе и прогуливали их. Занимались мы ровно столько, сколько требовалось, чтобы ублажить родителей, а главное — не остаться на второй год. Мы быстро завоевали популярность, девчонки от нас тащились, другие мальчишки нам завидовали. Мы были королями, только и делали, что развлекались, и нас ничто не могло остановить, даже учителя, считавшие, что дальше подручных мясника нам в жизни не продвинуться. Всю энергию мы отдавали спорту — футбол у меня, легкая атлетика у него — и организации вечеринок. Когда нам было по шестнадцать, мы даже нашли бар, который предоставлял нам для этого свой дальний зал, — получился настоящий ночной клуб, только дневной. Сделка была проще не придумаешь: мы собирались, но гостям не наливали, так что кому хотелось пить — шли к стойке и заказывали себе сами. Хозяин был очень доволен, а все ученики не только нашего лицея, но и окрестных мечтали туда попасть. Особенно девушки. Тогда-то мы и открыли для себя секс, и вот тут-то мы жаждали самых глубоких знаний и проявляли небывалое рвение. Правда, Ален уже тогда интересовался только чужими подружками, но, если не считать этой незначительной подробности, мы всегда были настроены на одну волну. И вообще у меня было два дома — его и свой. И Ален вместе со всеми своими недостатками был частью моей жизни.

Я вышел из дому в четверть восьмого. За Эйфелевой башней свернул на набережные, проехал по мосту Альма, а потом двинулся по улице Лувра в сторону площади Побед. Смеркалось, атмосфера была самое что ни на есть романтичная — красивее Парижа города на свете нет. Сколько раз возвращался сюда после своих поездок — столько раз в этом убеждался, и даже вид Консьержери, промелькнувшей мимо, не заставит меня в этом усомниться.

Было еще только без четверти восемь, а я уже припарковался у дома Софи. По радио Кристофер Кросс пел «Sailing», в голове у меня все смешалось, в животе набух узел, сердце покалывало, и больше всего мне хотелось умотать отсюда к своим мимолетным подружкам.

Без десяти восемь. Что сказать, когда она откроет дверь?

«Привет, красавица, готова к потрясениям?»

Понимаю, это глупо звучит, но был и другой план: опоздаю минут на пять и начну вроде как оправдываться: «Ох, извини, дел навалом, продохнуть некогда, только что встречался с Жаном Маре, представляешь — хочет со мной работать, вцепился вмертвую, настоящий репей, никак не мог от него отделаться…»

Чтобы принять такое за чистую монету, нужно быть наивной на грани слабоумия.

Без пяти восемь. А что, если я попросту скажу: «Привет, Софи, как я рад тебя видеть и…» И буду выглядеть идиотом! Ну почему я не готов к ситуациям такого рода? Десятки девиц перетрахал, не задаваясь вопросами, а из-за этой паникую. Господи, да я ведь даже груди ее не видел, — нет, от всего от этого просто рехнуться можно…

Ровно восемь, пора. Ужасно не хотелось опаздывать, но дать понять, что сгораю от нетерпения, хотелось еще меньше. Ладно, пускай потомится, решил я — и позвонил в дверь в одну минуту девятого. Сердце колотилось с превышением скорости до двухсот километров в час, ноги едва держали, а во рту пересохло так, что я испугался: а вдруг язык вообще отсох и я не смогу слова выдавить? И — не смог. Хуже того: когда передо мной появилась Софи — а она выглядела великолепно, смотрела мне в глаза и чуть-чуть улыбалась, — я чуть сознание не потерял. Кстати, сказать бы я все равно ничего не успел, потому что ее губы тут же прижались к моим. Господи, что это со мной? Мозг вот-вот лопнет, тело колотит крупная дрожь, руками-ногами пошевелить не могу, в ушах грохочет слово «независимая»… А может, Софи вовсе не нужны никакие отношения, может, ей просто нужен секс на одну ночь? Пока ее язык обследовал мой рот, я вовсю размышлял о нашем будущем. Все, хватит, пора взять себя в руки! Я, ходок каких мало, да таких раз, два — и обчелся, и на тебе — чувствую себя пацаном, который впервые в жизни трогает женскую грудь, счастливый и до смерти напуганный одновременно. И вот, точно этот неопытный мальчишка, я обдумываю, как поступить — облапить грудь всей ладонью или просто потеребить соски? Впрочем, кому не случалось задаваться такими вопросами? Так и не успев придумать ничего путного, я оказался на кровати, и Софи сама лапала меня вовсю. Мир перевернулся, все стало шиворот-навыворот… я вырвался из ее рук и вскочил.

— Перестань, Софи, что ты делаешь?.. Я тебе не какой-нибудь…

Господи, что я опять несу? Реплика «хорошей девочки» из фильма категории В. Что со мной? И что со мной делает эта женщина?

Софи удивленно, даже растерянно смотрела на меня.

— Жаль… Ты не знаешь, что упустил! — Но тут же опомнилась и разозлилась: — Поосторожнее, ты уже второй раз мне отказываешь, третьего может и не случиться!

Где-то в глубине души я слышал, как дружно покатываются со смеху все мужчины мира — им было неловко за представление, которое я устроил. Да уж, ничего не скажешь, я сыграл худшую свою роль. Любой нормально устроенный мужик сейчас набросился бы на нее и овладел этим телом, которое только того и ждет, а я корчу из себя недотрогу…

— Софи, ты извини меня, просто я не хочу, чтобы все это произошло вот так.

— Жюльен, ты же украл мою реплику, обычно такое говорят девушки!.. И мне казалось, я тебе нравлюсь…

— Господи, да не в том дело! Я миллион раз представлял себе в мечтах эту минуту, и… и… нет, не знаю, как тебе объяснить!..

— Ладно, пошли поужинаем, может, как поешь, так и соберешься с силами, — развеселившись, предложила она.

Я выбрал совершенно открыточный и очень романтичный ресторанчик на набережной. Огромные окна выходят на Сену с речными трамвайчиками, на потолке пляшут отблески их огоньков… За столиками одни туристы и парижане, чья love story в самом разгаре. Все время, пока мы ужинали, Софи рассказывала о себе. Вообще-то я привык говорить сам, но на этот раз весь обратился в слух. И, хотя слушал очень внимательно, не переставал терзаться вопросом, что произойдет, как только закончится ужин.

— Подумать только, ты ведь считаешься донжуаном и мачо каких мало, а мы тут добрых два часа сидим, и ты меня слушаешь, как не слушал никто и никогда. Просто не верится!

Та-ак, вместе с комплиментом получил по башке своей плохой репутацией.

— Жюльен, может, уже поедем ко мне?

Ну вот и конец! Ноги опять ватные, с сердцем снова творится черт знает что, а Софи в машине даром времени не теряет — еще до того, как мы трогаемся с места, впивается в меня долгим поцелуем. Ее левая рука теребит мое ухо, я дергаюсь, когда правая ныряет вниз и поглаживает член, который мгновенно пробуждается. Я завожу мотор, ощущая, как меня захлестывает желание, кажется, никогда еще я так быстро не мчался по Парижу. Впрочем, в те времена Николя Саркози еще не свирепствовал, и полиция была не так строга по части скорости.