Ольга Карпович - Семейная тайна

Не мог же он теперь…

Или мог?

А она могла? Его жена, женщина, которую он любил больше жизни, – нежная, честная, сильная, на-стоящая…

Могла?

«Ты сволочь! – твердил он себе. – Ты с ума сошел. Как ты можешь думать такое о самых дорогих тебе людях? Да тебе морду разбить мало за такое…»

«Но почему? Почему тогда все так сошлось? – возражал подленький внутренний голос. – Совпадение? Ты и правда в это веришь?»

Когда однажды обнаружилось, что пропали ключи от дачи Комаровых, он, кажется, даже не сомневался. Говорил себе, собираясь ехать туда, что-то такое, правильное – нужно проверить, вдруг воры, придется милицию…

А на самом деле знал – едет ловить неверную жену со своим лучшим другом.

Красная «Мазда» Андрея стояла у забора. Он увидел ее издали, и это блестящее алое пятно как будто отпечаталось на сетчатке глаза.

Кирилл отчего-то был очень спокоен.

Предусмотрительно затормозил за несколько метров до калитки, чтобы не спугнуть любовников шумом мотора. Вышел из машины, не забыл даже щелкнуть замком. Двигаясь медленно, осторожно, почти беззвучно, он толкнул незапертую калитку и пошел вперед через запущенный заросший сад.

Услышав голоса, остановился, перевел дыхание, зажмурился, а затем открыл глаза, готовый увидеть полный крах своей жизни…

Андрей и Софья сидели рядом на потемневшем от дождей деревянном крыльце дачного дома. Голова Софьи лежала на коленях у Андрея, ее темные блестящие волосы струились между его пальцев. Она сказала что-то неразборчивое, всхлипнула.

И Андрей, сжав ладонями ее голову, сказал:

– Брось, не мучайся так. Мы что-нибудь приду-маем.

Он наклонился к ней и стал целовать, рука его скользнула под ее блузку – уверенно, привычным движением, так, что и сомнений не оставалось – они давние, может быть, многолетние любовники.

Задохнувшись от боли, от ненависти и гадливости, Кирилл попятился.

Под ногами скрипнула сухая ветка.

– Что это? – спросила уже невидимая за листвой Софья.

– Где? Не знаю, я ничего не слышал, – пробормотал Андрей, не желая ни на минуту отвлекаться от своей любовницы.

Кирилл, осторожно ступая, выбрался из этого проклятого сада, бросился прочь.

Через несколько шагов его скрутило судорогой, он рухнул на колени, прямо в пыль, и его вывернуло наиз-нанку…

Его жена и лучший друг… он трогал ее, целовал, прикасался к ней своими мерзкими пальцами, языком…

Обессиленный, покрывшийся липким потом, он поднялся с земли, вернулся к машине, нашел в бардачке бутылку минералки и вылил себе на голову.

Потом сель за руль и погнал обратно в Москву.

«Я знал, что так случится, всегда знал… – стучало в голове. – Она не могла меня полюбить. Я – ничтожество, скучный, обыкновенный человек. Ее, такую яркую, всегда тянуло к подобным, Андрей ей нравился с самого начала. Я должен отпустить ее, так будет правильно, честно».

В ту же минуту он ярко, отчетливо представил себе жизнь без Софьи.

Все его существование строилось вокруг нее. Утром он наливал две чашки чая, пока она умывалась в ванной комнате. Он заходил после работы в магазин и покупал для нее меренги – ее любимые пирожные. Их квартира была обставлена легкой, светлой мебелью, потому что Софья не любила темные цвета и пыльные тяжелые диванные обивки. Много лет он ездил отдыхать в жаркие страны, потому что Софья больше всего на свете любила раскаленное солнце и горячий – воздух…

Он не умел жить без нее.

Они были вместе с восемнадцати лет, вместе повзрослели и сформировались как личности. И в его жизни не было ничего отдельного от Софьи, ничего своего. Если она уйдет – ничего не останется, лишь пустота, ничем не заполненное голое пространство!

В нем начала закипать ярость.

В конце концов, почему именно он должен отползать в сторону, корчась от боли и не смея даже завыть? Он всегда был честен, он никого не предавал. Он доверял Андрею, как только можно доверять другу. Он любил Софью так, как только может мужчина любить женщину. Он ни разу не обидел ее, не изменил, не предал. Всегда ставил ее интересы превыше своих. Чего ей не хватало? Любая женщина на ее месте молилась бы на такого идеального мужа.

А она…

Дрянь, низкая, лживая, омерзительная тварь!

А Андрей – его лучший верный многолетний друг – подлый предатель, трус, вор.

Ну, нет, он не станет молчать, не сделает им такого подарка. Оба они – преступники и должны быть наказаны! Он заберет обратно то, что принадлежит ему по праву, он заставит их горько пожалеть о том, что они с ним сделали.

Только как, как это сделать?

Больше всего на свете сейчас он хотел одного: чтобы этот день оказался кошмарным сном, чтобы все оставалось как раньше.

Но это было невозможно.

Вечером Софья вернулась домой, беспечная и веселая, как всегда.

Кирилл не нашел в себе сил рассказать ей о том, что видел, лишь следил за ее передвижениями по квартире набрякшими воспаленными глазами.

В тот вечер он думал, что уже пережил самое страшное. Однако настоящая пытка была впереди.

Видеть ее каждый день, снова и снова обнаруживать новые доказательства ее неверности…

Глупо, наивно надеяться, что она одумается и бросит Андрея – и каждую минуту понимать, что надежды на это нет и быть не может. Как ни в чем не бывало разговаривать с Андреем, смеяться его дурацким шуткам – и ненавидеть его бешеной кровавой ненавистью. Постоянно искать выход из этого мучительного, невозможного положения – и не находить, не находить.

Он потерял сон. Перестал воспринимать вкус пищи, бродил по городу без цели. Он каждую минуту желал, чтобы кто-то из них нашел в себе силы разорвать этот порочный круг – и в то же время боялся этого. Что он станет делать, если однажды, вернувшись домой, Софья объявит ему, что жить с ним больше не может, что уходит к Андрею?

Боль измучила его, съела нутро, как лисенок спартанского мальчика.

Он не мог больше мыслить разумно, в нем, кажется, осталось только одно желание: любой ценой прекратить эту пытку, как можно скорее!

В последнюю их встречу с Андреем они пили пиво в уличном кафе.

День был ясный, теплый.

Стеклянная дверь кафе поминутно хлопала, и на сухом асфальте прыгали и плясали солнечные блики. На край стола присела бабочка-лимонница, ее яркие зеленоватые тонкие крылья трепетали на легком ветерке…

Андрей отхлебнул пиво из кружки, на верхней губе его остались пенные «усы».

– Задолбало все, – неожиданно пожаловался он. – Жизнь эта идиотская… Кто только придумал, что нужно взрослеть, становиться солидными, уважаемыми людьми? Тоска… По-моему, все лучшее, самое яркое и интересное в жизни заканчивается до двадцати. Помнишь, как весело было на первых курсах института?

Кирилл вспомнил злополучную «картошку» и дернул подбородком:

– По-моему, жизнь в любом возрасте одинаково хреновая штука! Правда, всегда можно научиться поворачивать ее удобным тебе образом…

– Эх, – вздохнул Андрей. – Давно мы с тобой, Кир, не отрывались по-нормальному. Рванули бы на выходных в Сандуны куда-нибудь… Черт, не выйдет: совсем забыл, мне в Осташков ехать надо, договариваться там с одним челом, я у него крупную партию компов хочу закупить…

– Поехали вместе, – неожиданно предложил Кирилл, машинально следя глазами за вздрагивающими крыльями бабочки. – Соньку тоже возьмем, нам с ней давно пора куда-нибудь вырваться, обстановку сменить. Рванем на машине, я могу повести, если надо. Ты быстро со своими делами разделаешься, а потом затусим все втроем. Будет весело, – он с силой растянул губы в улыбке.

– А что? Это мысль… – протянул Андрей.

О чем он думал в этот момент, Кирилл не знал.

Может, рассчитывал, что Кирилл всю поездку будет спать в гостиничном номере, а они с Софьей проведут романтичный уик-энд. А может, надеялся, что смена обстановки подтолкнет кого-нибудь из них к решительному разговору и все наконец разрешится…

Так или иначе, Андрей согласился.

В тот вечер Кирилл долго не мог уснуть.

Софья лежала рядом с ним на подушке – глаза закрыты, лицо спокойное, меж разомкнутых губ вы-рывается легкое дыхание. Кружевная ночная рубашка сползла с плеча, обнажая те самые веснушки, о – которых когда-то он так высокомерно отозвался…

Кирилл смотрел на нее и плакал беззвучно.

Он отдал бы все на свете за то, чтобы Софья всегда, всю жизнь вот так просто лежала рядом с ним на – кровати.

Но это было невозможно.

Рано или поздно она уйдет, а он просто не сможет этого вынести.

Нужно было успеть нанести удар первым, покончить со всей этой ложью раз и навсегда.

– Софья! Софья! Ты где? – выкрикивал Андрей.

Кирилл приблизился к нему. Задел головой тяжелую ветку, и ледяная струя заползла ему за шиворот.