Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 13. Запечатленные тайны

Не объяснишь собаке, почему не пахнет дразнящим пороховым дымом и почему невредимыми взмыли утки.

Утешается Пальма скоро, как только подходим еще к одному бочагу. Опять она добросовестно делает свое дело, и я как будто не опоздал. Но опять вижу недоуменную морду: «А выстрел?» Так повторяется несколько раз, и Пальма, чувствую, начинает привыкать к бескровному состязанию с утками.

У лампы вечером обсуждаем итоги моей охоты. Лесник смеется, набивая патроны утиной дробью.

— Выстрелу полагается быть. Иначе испортим собаку…

Пальме тонкости нашей беседы неведомы. Она сладко спит у порога и тихо поскуливает. Очень возможно, что снятся ей улетевшие утки.

 Фото автора. 14 октября 1981 г.

(Окно в природу)

На карте Союза это всего лишь желтая нитка у прибрежной синевы Балтики. С самолета, когда он идет на посадку в Калининграде, видишь полоску суши среди воды. Три цвета лентой бегут под крыльями: синий, желтый, зеленый — море, песок и лес. Ширина этой суши в среднем полтора километра. Длина немалая — чуть не сто километров. Еще не ступив на косу, предчувствуешь необычность всего, что увидишь. И предчувствие не обманывает.

Небоязливый лось стоит у дороги, исполненный достоинства и сознания, что он со всеми поровну делит тут территорию и чего ж ему опасаться. Кабаны тоже неторопливо перебегают асфальт, а есть такие, что прямо к машине бегут из леса и не страшатся из рук человека взять пищу — житье бок о бок без взаимных обид рождает доверие.

Сам лес, наклоненный постоянным давлением ветра в сторону суши, — тоже немалое чудо. Когда-то природа с усилием и терпением, трудясь непрерывно тысячи лет, опушила бесплодный песок зеленым воротником. Люди, придя на косу, соблазнились рубить этот лес на постройку домов и лодок, на утварь и на дрова. И были наказаны. Оголенный песок пришел в движенье, и никакая сила не могла его успокоить, остановить. Песком засыпаны были остатки древних лесов, засыпаны были четырнадцать человеческих поселений. Человек с косы не ушел, но был принужден ежечасно бороться с песком и ощутил уверенность, что победит, лишь начав сажать леса. Вырастить лес в новорожденной Сахаре — труд, не поддающийся описанию. Но лес все-таки выращен, и пески успокоились, задремали.

Есть места на косе, где мощью песков можно полюбоваться. Живописные горы песка называют дюнами. Тут они достигают рекордных высот — семьдесят метров! Песок под ветром подернут барханной рябью. Без удивления узнаешь: сюда приезжают снимать «пустынные кадры» для фильмов. Пустыня! Не хватает только цепочки верблюдов.

Но за горбами песка сразу же зелень, и тут же вода. Вода и пресная, и соленая. Слева, если ехать на север, бьется о косу Балтийское море, справа — серовато-зеленые волны неглубокого, теплого, богатого рыбой залива, в который стекает Неман.

В пресной воде попадается рыбакам легендарная прибалтийская рыба — угорь. Однако хозяйство здешних рыбацких артелей держится рыбой попроще — плотвою, окунем и лещом.

Зимой промысел окуня ведут и на удочку. («И работа, и удовольствие!» — сказал моторист рыболовного катера Иван Васильевич Тронников. Минувшей зимой он с двумя сыновьями выловил за день пятнадцать пудов окуней. Для подмосковного рыбака — сказка, четверть тонны за день на удочку!)

Все хозяйство косы — рыболовное. Собирают тут еще ягоды для домашних запасов, а грибы — промышляют. Этой осенью грибоварня в Рыбачьем едва справлялась с наплывом рыжиков и маслят…

Знаменита коса янтарем, который невесть откуда давно с поразительным постоянством приносят, швыряют на берег балтийские волны.

Время от времени находят в янтаре мошек, комаров, паучков, словно бы упакованных для посылки издалека, — в прозрачном камешке видно каждую лапку, каждую жилку на крыльях.

Ползал комарик по нагретому солнцем древу, увяз в потеке смолы… Когда это было? Голова кружится. Если представить — двадцать пять миллионов лет назад! Не чудо ли это послание из темноты времени, если присутствие на земле человека исчисляется всего лишь десятками тысяч лет?!

И, наконец, еще одно широко известное чудо Куршской косы — птичья дорога над ней.

Летят птицы от заката до рассвета.

* * *

Весной и осенью пролетающих птиц мы видим повсюду. Но есть места, где распыленная масса птиц стекается в некие русла, идущие над долинами рек, вдоль горных хребтов, над цепями озер, над морским побережьем. Часто эти пути и не очень заметны. Они подобны небесным проселкам. Но есть места на земле, где воздушные странники собираются особенно кучно и летят буквально рекой, поражая воображение человека. В Европе два таких места. Первое — полоса суши между Средиземным и Черным морями (многие птицы не могут долго лететь над водным пространством, им нужна суша с подъемной силой теплых воздушных струй для паренья, с остановками для кормежки). Второе место — коса на Балтике. Сюда, к побережью, множеством разных воздушных путей стекаются птицы с лесного пространства, лежащего аж до северной части Урала (Литва, Эстония, Латвия, области — Псковская, Ленинградская, Вологодская, Архангельская, Коми АССР. В этот поток вливаются также птицы Карелии, Финляндии). Отправляясь на зимовку в Африку и в более теплые части Европы, они держатся юго-западной линии и у Балтики, достигая края земли, этим краем и продолжают лететь.

Коса (самая крайняя полоса суши) в точности совпадает с направлением их полета, а воздушный поток над песками и близость воды с двух сторон создают особо благоприятные условия для полета. И можно тут задержаться — подкормиться, передохнуть. Бывает, что над косой за сутки пролетает до миллиона птиц.

Высота разная. Чаще всего летят высоко (от шестисот метров до трех километров). Птицу размером с оседлого нашего воробья глаз различает лишь метров за двести, да бывают еще туманы и низкие облака, поэтому птичью стаю нередко не видишь, а только слышишь. Но часто ветер прижимает странников к самой земле. Летят очень низко над дюнами, над кустами и лесом.

Летят и ночью, и днем. Теперь уже установлено: одни (их больше) приспособлены к путешествиям ночью, другие летят только в светлое время. Летят в одиночку и стаями, снизу похожими на огромную частую сеть или даже на облако. Летят птицы малые и большие, от лебедя до крошечных корольков (пять граммов веса!). Лететь начинают уже в конце лета — кукушки, стрижи, иволги. (Теплолюбивые птицы. Последними прилетают, первыми улетают.)

Наивысшая плотность пролета — конец сентября, первая треть октября. За мелкими воробьиными (мухоловки, синицы, скворцы, чечетки, зяблики, жаворонки, вьюрки, чижи, корольки, завирушки, пеночки, трясогузки) летят птицы-хищники: за теми, кто путешествует днем, — ястреба, за теми, кто ночью, — совы. Иногда отдельные виды смешиваются в одну стаю, но чаще, перекликаясь, чтобы не потеряться, летят группами только своего вида. Скопления наибольшие образуют лесные голуби и скворцы. Ласточки, делая на косе остановку, гирляндами облепляют деревья и провода. Но рекордсменами по числу прохождения над косой являются зяблики — самая распространенная наша лесная птица. Летят над косою также и сойки, сорокопуты, удоды, дрозды, осоеды, вороны, грачи, журавли, утки, чайки…

Зрелище массовых перелетов волнует каждого человека, для тех же, кто птиц изучает, коса — уникальное на земле место.

* * *

Рыболовные сети и верши на косе видишь часто. Они сушатся на шестах у рыбачьих поселков, лежат грудами на причалах. И вдруг совсем необычная сеть. Точнее сказать, ловушка. Но огромных размеров — «может поймать самолет!» И владеют ловушкой явно не рыбаки, хотя по конструкции она в точности повторяет рыболовную вершу — гигантский вход на корабельной высоты мачтах. А далее сеть, имея внутри боковые отсечки, постепенно сужается, и если заглянуть в самую оконечность, увидишь в верше массу пойманных птиц. Самых разных.

Больших и маленьких. Очень встревоженных появлением человека.

Люди в период «путины» дежурят тут постоянно, просыпаясь вместе с птицами очень рано. Улов помещается в плоские ящики (птицы сидят в них тихо, не бьются), и под крышей бревенчатой, на пеньках стоящей избушки происходит оснастка птицы колечком. Примерно минута уходит на каждую птицу: определяется вид, пол, возраст, накопление жира, взвешивание, измеренье крыла (все помечается в специальном журнале), и, наконец, надевают на лапку нумерованное кольцо — все, улетай!

Работа отлажена до совершенства и позволяет кольцевать в сутки до семи тысяч птиц (за сезон — пятьдесят — семьдесят тысяч).

Тут, на косе, впервые в мире стали кольцевать птиц такой массой. И обеспечили это ловушки. Поначалу были сомнения, и серьезные: «Птицы не дураки, в ловушку не полетят». Птицы и правда не дураки, но, исключая хитрых ворон, грачей и галок, подозрительно относящихся к человеческим сооружениям, лесные птицы, не чувствуя подвоха, летят в зев ловушки и замечают опасность, когда вернуться уже почти невозможно — дорога показана только вперед.