Алексей Колышевский - Изгои. Роман о беглых олигархах

– Спасибо, приятель, – от души поблагодарил я его, – с тобой приятно иметь дело.

– Служу народу, – ни с того ни с сего выпалил гвардеец и сконфузился…

В Фугу я приехал уже под вечер, когда совсем стемнело. Поезд, набитый галдящими пассажирами, не останавливался на промежуточных станциях. Он лишь притормаживал, и желающий выйти соскакивал прямо на перрон. После депортации из багажного отделения самолета прыжок на перрон показался мне сущим пустяком, я даже удержался на ногах, а веселый поезд, мелькнув красными огоньками, пропал в темноте.

Недалеко от станции стояло несколько видавших виды такси. Их водители спали и сквозь сон ухитрялись курить свои сигареты. Одного такого курягу, не вполне проснувшегося, я попросил довезти меня куда следует. Зевая и матерясь на своем суахили, водила содрал с меня аж десять долларов – ощутимая сумма в танзанийской глубинке. В Сафари-кемп мне не повезло. Дежурившая в офисном домике африканка, улыбаясь сквозь сон, пошелестела клавиатурой компьютера и покачала головой. Русских с такими приметами у них нет. В Руфихи-ривер-кемп моих друзей также не оказалось. И лишь в самом роскошном Сэнд-ривер я выяснил, что джентльмен по имени Феликс занял бунгало-премиум, а его свита расселилась в домиках попроще неподалеку. За то же количество долларов, что и гвардеец, очередной непроснувшийся лунатик-менеджер произвел меня в помощники проводника. Ему оказалось достаточно моих познаний в русском и моих сведений о том, где же все-таки сидит тот самый фазан, о местонахождении которого желает знать каждый охотник.

– У нас время от времени охотятся русские. Платят очень хорошо, на чаевые не скупятся. Вот тебе ключ, отоспись, а завтра поведешь их к водопою антилоп. Там можно поднять льва. Это быстрее, чем гоняться за ним по саванне.

…Утром, до солнышка еще проснувшись, проглотив пару лепешек и запив их крепким кофе без сахара, я был готов к встрече не только со львом, но и с самим чертом. Моим боссом оказался ночной портье, совмещающий также должности главного проводника, администратора и владельца охотничьей базы. Для него это было несложно, так как жил он тут же, превосходно знал окрестности, сам был изрядным охотником и при случае обещал рассказать мне две-три красивых охотничьих истории:

– Потом, когда отделаемся от этих русских. Ты для меня прямо подарок, мне тебя как будто сам Аллах прислал. Прежнего помощника укусила змея, и у него теперь проблемы со здоровьем.

– Болеет? – участливо спросил я.

– Умер, – беззаботно ответил босс.

Он дал мне карту местности и карабин. На карте указал, где именно я должен окопаться в засаде, преградить льву путь к отступлению и застрелить его, если льва не дай бог ранят.

– Подранок в саванне – страшное дело. Бешеный. На всех бросается. В прошлом году ушел с пулей в спине, а ночью вернулся прямо сюда, в лагерь, напал именно на того, кто в него стрелял. Вот умный зверь, да? – Босс помолчал. – Куда умнее и порядочнее человека.

Я разыграл умеренную алчность, поитересовавшись, сколько смогу заработать. Босс обещал «верных три сотни баксов» – деньги для Танзании, да и вообще для почти что всякой африканской страны, немалые. Мы ударили по рукам, он пошел будить Феликса, а я, прыгнув в открытый джип, помчался к месту своей засады в десятке километров от лагеря. Машину спрятал метров за пятьсот, в небольшой рощице. На деревьях гнездилась всякая живность, рассвет вот-вот должен был наступить, и темноту уже нарушили первые утренние всполохи. Обезьяний гарем, рассевшийся на ветвях, с недовольством взирал на меня, а его глава, здоровенный шимпанзе, что-то недовольно ворчал. Видимо, решил, что я не прочь поразвлечься с его подружками. Воистину, мы произошли от них. Не может быть так много схожего. Раз так, то следует внести поправку в рассказ о шестидневном мире. Не человек был сотворен, но обезьяна, а сила чуда божественного в том, что обезьяна сама распрямилась, додумалась разводить огонь и прикрутила камень к палке, чтобы лупить этим камнем по головам своих сородичей. Вот она – вся правда передо мной, как на ладони.

Придуриваясь и передразнивая стадо приматов, я полез на дерево, сопровождая процесс громкими матерными сентенциями, мол, все же человек царь природы, и лучше им потесниться, да и вообще проваливать куда подальше. На случай агрессивной реакции со стороны обезьян у меня ничего особенного не было. Ну не стрелять же их, в самом деле? Жалко. К счастью, все обошлось: стая, словно по команде, без малейшего звука снялась с насиженного места и, показав мне неприкрытый природой срам, удалилась. Причем клянусь – даже от их задниц веяло упреком, и мне в какой-то момент стало немного стыдно, что я своим появлением нарушил их привычный жизненный уклад.

Соблюдая все меры предосторожности, я влез на самое высокое дерево и расположился в его кроне. Отсюда мне прекрасно был виден берег реки, к которому уже начали подходить на водопой многочисленные обитатели саванны. Я не Киплинг и не Даррелл, в породах зверья не разбираюсь, но при виде этой картины поневоле залюбовался. Зебры, антилопы, жирафы, даже семейство слонов, все они пришли в этот ранний час к реке утолить жажду. То была настоящая, первозданная идиллия, гармония Эдема, очарование дикого природного естества. Десятки животных, сосуществуя в мире с себе подобными, следуя определенному порядку, подходили к реке. Потасовок и очередей не наблюдалось. У них все не так, как у нас. Никто не качает права.

Обычно у львов охотятся их львицы. Целой компанией. Львы подключаются к охоте нечасто, если только речь идет не о льве-одиночке, или отшельнике. Как раз такой вот лев-отшельник уже несколько минут находился рядом с будущей добычей, не зная, что и сам почти таковой является. Я увидел, как возле соседней рощицы остановилась еще одна машина и вышли оттуда – да-да, Феликс и двое блондинистых паскудин, чьи тумаки запомнились мне на всю оставшуюся жизнь. Вики среди этой компании не было, и я уж подумал, что она, верно, осталась в Сафари-кемп. Но вот появилась и она, расстояние между нами было велико, и я, конечно, не мог разглядеть ее лица, не догадался использовать прицел, установленный на карабине. Проводник-босс построил всех в шеренгу, которую и возглавил, отдав команду следовать за ним. До затаившегося перед прыжком льва им оставалось менее сотни метров, когда босс остановился и поднял руку. Тотчас все горе-охотнички рассыпались в радиусе нескольких метров и стали стрелять в льва, устроив настоящую канонаду.

Стрелками все они были никудышными, и, насколько я мог судить, глядя из своего убежища, их пули попадали во что угодно, но не в царя зверей. Лев вообще оказался каким-то странным – вместо того чтобы подняться и задать стрекача, он избрал тактику страуса и вжался в землю. Попасть в него, таким образом, стало еще труднее, ибо каждый, кто хоть раз держал в руках винтовку, знает, что стрельба по целям у земли требует натренированного глазомера и сноровки. Тогда Феликс решил продемонстрировать, что он по меньшей мере родственник Индианы Джонса или какого-нибудь бледнолицего по кличке Верная Рука из бюджетного вестерна с Дином Ридом в главной роли. Он двинулся прямо на льва, держа винтовку перед собой. Вопли босса он игнорировал, хотя тот очень быстро перешел на тяжелые непарламентские выражения, адресованные не только Феликсу, а вообще всем «гребаным, тупым придуркам, из которых охотники, как из антилопы Мартин Лютер Кинг-младший», ну и так далее, по возрастающей. Когда «фак» в темпераментной бранной филиппике босса стал встречаться через каждое слово, Феликс приблизился к льву на расстояние в несколько шагов, выстрелил и… попал. Вернее, он почти попал. Пуля оцарапала льву бок, и это привело его в ярость. Огромная кошка подпрыгнула, выбросив свое почти трехсоткилограммовое тело вперед, и не успел Феликс выстрелить еще раз, как лев сбил его с ног и своими клыками длиной в палец взрослого человека впился ему прямо в лицо!

Все, конечно, бросились на помощь. Все, кроме Вики. Ее словно парализовало, и она (я наконец догадался наблюдать за происходящим в оптический прицел), упав на колени и закрыв лицо руками, плакала? смеялась? А тем временем близнецы и босс расстреливали льва в упор. Они буквально изрешетили его, он давно уже был мертв, а они все стреляли, исступленно вопя что-то неразборчивое.

Действовать нужно было молниеносно. К реке подошло стадо диких буйволов. Первым напился вожак и отошел, уступив место коровам и телятам. Я выстрелил. Карабин босса был пристрелянным надежным оружием. Уж что-что, а стрелять-то я умею, и с глазомером у меня все слава богу. Я попал быку в верх загривка, и он обиженно замычал, а его стадо, все, как по команде, повернуло рогатые головы на этот сигнал. Вожак тряс своей огромной рогатой башкой, видно думал, что его жалит какой-то особенно рьяный овод. И вот он, огласив окрестности воистину истошным мычанием, побежал. Глаза буйвола налились яростной кровью. Он устремился туда, где раздавались выстрелы, быть может, сопоставив в своей парнокопытной голове пальбу с этим болезненным укусом в собственную холку. Куда вожак, туда и остальные, и сотня буйволов, чей боевой порядок напоминал полумесяц, очень быстро оказалась совсем близко от поверженного льва и его палачей. Впрочем, ничего этого я уже не видел, потому что, рискуя опрокинуть джип, мчался на помощь Вике. Я успел схватить ее и буквально вытащить из-под копыт крайнего буйвола, несущегося по левому флангу. А дальше были только пыль, топот, вопли и кровь. Стадо растоптало людей, превратив их в воспоминание. Охота на льва – опасная затея.