Пен Фартинг - Пёс, который изменил мой взгляд на мир. Приключения и счастливая судьба пса Наузада

Изнывая от жары, мы заехали на посыпанную гравием парковку рядом с карантином. Лиза успела выспаться и как раз начала лениво потягиваться.

Здание было окружено высоким металлическим забором и чем-то напоминало тюрьму. Да, по сути, для животных оно и было тюрьмой.

Как только мы прошли за ворота, к нам подбежала администратор карантинного центра Ребекка.

– Ну, как они? – спросил я.

– Отлично. Не знаю, почему вы так беспокоились, – ответила она.

– Я совсем не беспокоился, что вы, – соврал я с улыбкой.

Всему этому предшествовала масса бумажной волокиты. Мы быстро учились на своих ошибках и пару раз заходили в тупик, но благодаря Ребекке все удалось преодолеть.

Пока она вела нас в карантинные помещения, по длиннющим коридорам, через шесть запертых дверей, ощущение, что мы в тюрьме, становилось все более острым. Мы с Лизой ни за что не смогли бы выбраться отсюда на волю без помощи кого-то из персонала.

– Можете приезжать, когда захотите, – сказала Ребекка, пока мы шли по последнему коридору. За стеклянными дверями лаяли и скреблись собаки самых разных пород, со всех уголков мира. Шум стоял оглушающий.

У одной из дверей Ребекка остановилась.

Я повернулся к Лизе:

– Ну что, готова?

– Готова, – ответила она, и даже если это было не совсем так, шансов на отступление не было. Слишком поздно.

Ребекка открыла дверь, и я протиснулся внутрь.

Он лежал, свернувшись калачиком у дальней стены, куда более тощий, чем мне помнилось. Он не лаял, как все другие собаки в карантине, но когда он услышал мой голос, обрубок хвоста тут же бешено замотался из стороны в сторону.

– Привет, Наузад, – позвал я его, и он бросился ко мне.

Мы не виделись пять месяцев, но это не имело значения. Он сразу меня узнал.

Он действительно сильно похудел, сквозь песочного цвета шерсть просвечивали ребра. Он засунул голову мне под мышку, я трепал его за ушами.

– А ты думал, я тебя брошу в Афганистане? Вот еще, балбес.

Не все сложилось гладко в этой собачьей истории уже после моего отъезда из Афганистана. Через месяц после возвращения домой я получил электронное письмо из приюта. Там сообщалось, что от вспышки парвовирусной инфекции погибли одиннадцать щенков: весь помет Джены и почти все, кроме двоих, щенки Тали.

Я был в отчаянии. После всего, что им довелось претерпеть… Безнадежность захлестывала.

Но уже через пару дней пришли хорошие новости насчет Джены. Американская сотрудница гуманитарной миссии, которая в свое время основала этот приют, увидела фотографии Джены и тут же влюбилась в маленькую бездомную «маму-шоколадку из Гильменда», как ее называли сотрудники.

И у Джены началась новая жизнь в Америке. Там ее баловали так, как она и вообразить не могла.

Мы с Лизой отпраздновали это известие парой пинт пива. Щенят по-прежнему было жаль, но от хороших новостей на душе становилось полегче.

Ближе к дому тоже что-то менялось к лучшему. Еще несколько местных газет рассказали о моих попытках спасения собак в Афганистане, и пожертвования пошли чередой. Единственной проблемой было то, что все чеки выписывались на мое имя, а это было нехорошо. И вот как-то вечером после пары пинт мы с Лизой решили, что в нашей жизни наступило время перемен.

– А почему бы нам не создать благотворительный фонд? Деньги теперь есть. Возможно, сделаем хоть что-то полезное, – начал я осторожно в надежде на ее реакцию. – Было бы здорово, если бы удалось помочь собачьему приюту.

– А то у нас без этого дел мало, – с сарказмом ответила Лиза и отхлебнула сидра.

– Да ладно, все не так страшно. – До чего же я был тогда наивен. – Главное – объяснить людям, чтобы деньги отправляли фонду, а не на мое имя – и все.

С этого момента мы всерьез занялись открытием фонда. На изучение и заполнение бесконечных анкет и документов ушел не один час. Проще всего было придумать название. С этим справились в считаные секунды.

– Собаки Наузада, – безапелляционно объявил я, и стало так.

Отклик на нашу затею был моментальным и удивительно живым. Мы были потрясены. Вскоре у нас с Лизой ни на что другое не стало хватать времени, мы бесконечно отвечали на письма и принимали поступающие пожертвования, которые приходили хоть и понемногу, но регулярно.

В плане безопасности ситуация в Афганистане по-прежнему оставляла желать лучшего, и сообщение с приютом временами шло с большим трудом. Центр отчаянно нуждался в медикаментах, но к тому времени, когда лекарства попадали к ним в руки, они были либо безнадежно подпорчены жарой, либо просрочены. В том случае, если они вообще доходили до адресата. Множество посылок были попросту украдены.

Из-за проблем с коммуникацией было сложно получать новости о собаках. Особенно меня тревожила судьба Наузада, и чем дальше, тем больше. Еще когда я в Бастионе увидел его фотографию, стало ясно, что в приюте ему приходится несладко. Меня спрашивали, что я собираюсь делать с бойцовым псом. Все понимали, что хозяина для него не найдется.

Я показал Лизе мэйл, где сотрудники приюта писали об этом. Подождал, пока она дочитает, потом посмотрел на нее.

Как обычно, она проявила свой волшебный навык телепатии и молча улыбнулась, словно говоря: «Поступай, как знаешь».

Мы оба знали, как поступить.

Наузаду нужен был человек с неисчерпаемым запасом терпения, чтобы правильно его обучать, но я сомневался, что на всем свете найдется такой человек. Не считая меня и Лизы, конечно.

Проблема в том, что до случая с Дженой я ни разу не слышал, чтобы из Афганистана вывозили собак. Представить себе количество бумаг и хождений по инстанции, которое нас ожидала, мне было попросту страшно. На собственном опыте я убедился, что даже перевозка собак внутри страны – это почти невыполнимая задача, а уж отправлять их за границу, на Запад, с учетом всех ограничений и запретов… о таком не стоило и мечтать. Но мы должны были попытаться.

Несколько недель ушло у нас на оформление бумаг и разрешений. Мы ни за что бы не справились, если бы не поддержка всех тех, кто сочувствовал нам, и особенно Международного центра помощи животным в Мэйхью. Оставалось только оплатить авиаперевозку из Афганистана в Великобританию двух собак.

Да, двух. Каким-то образом мне удалось убедить Лизу, что уж если мы берем одного пса, так почему бы не взять двоих!

Ее слова: «Ничего, Фартинг, сочтемся» – останутся со мной навсегда.

Зато теперь к нам ехала и Тали тоже.

Двое оставшихся щенков были слишком малы для такого путешествия, но я надеялся, что в приюте о них позаботятся. А потом мы решим и их судьбу тоже.

Доставка Тали и Наузада в Англию обошлась недешево. Стоимость содержания двух псов в полугодичном карантине и вовсе зашкаливала. Бонус, который мне выплатили за командировку и полученную травму, растаял, как апрельский снег, когда я выписал очередной чек, чтобы покрыть расходы приюта. Но у меня не было ни малейших сомнений, что оно того стоит. Я был готов на все, чтобы эти собаки оказались у нас.

И вот эта мечта сбылась.

Пару минут я провел, играя с Наузадом, и наконец Ребекка впустила в помещение Лизу.

Мы заранее договорились о том, что она будет с ним очень осторожна. Он никогда не любил чужаков и мог отреагировать неадекватно. Заметив, что рядом появился кто-то посторонний, Наузад отошел от меня, потом приблизился к Лизе и осторожно принюхался.

Лиза погладила его по голове.

– Видишь, я же говорил тебе, что все будет в порядке! – радостно воскликнул я.

И тут, без всякого предупреждения, Наузад попытался укусить ее за ногу. Клацнули зубы, не слишком агрессивно, но этого было достаточно, чтобы Лиза отскочила в сторону.

– Вот черт. – Я схватил его и строго велел отставить эти шуточки. – Наузад, ты помнишь, что было в прошлый раз, когда ты так сделал?

Лиза вновь приблизилась к нему, хотя и очень осторожно. К счастью для нас с Наузадом, не такой она человек, чтобы ее можно было напугать рычанием.

– Вот молодец, произвел впечатление, ничего не скажешь, – пожурил я Наузада.

Внезапно до нас дошло, что Лиза и Ребекка, скорее всего, были первыми женщинами, которых он увидел в своей жизни.

Мы провели с ним добрых полчаса, играя и разговаривая. Потом пришло время познакомить Лизу с нашим вторым «приобретением».

Наузад остался дремать на бетонном полу, а нас провели в соседнее помещение.

Поскольку трудно было предполагать заранее, как эти двое поладят между собой, мы решили развести их на время карантина порознь. Социализацией можно было заняться и позже, дома.

Стоило Тали увидеть меня за дверью, она как с ума сошла, принялась носиться кругами, лаять, бросаться на дверь. Так продолжалось какое-то время, после того как нас впустили внутрь… а потом она внезапно подбежала к Лизе и легла у ее ног. Как будто что-то щелкнуло – и с этого момента Тали признала Лизу своей хозяйкой. Просто и естественно, как будто по-другому и быть не могло.