Сергей Кузнецов - Серенький Волчок

Мы снова вспомнили правду, которую старались забыть, - и если завтра доллар вновь станет шесть рублей, нам все равно не удастся жить, как мы жили. Мы не смогли себя обмануть. Девяностых не было. Была лишь огромная иллюзия, вера, что мир может измениться. Но изменилась только видимость: магазины, кафе, билет до Парижа, путевка на Крит. А в самой глубине что-то важное, тайное, подлинное осталось неизменным. Может быть, сказки? Может быть, водка, которая почти не изменила вкус? Может быть, слезы и смех.

Не было нужды придумывать сказки, искать инвариант. Всегда были вещи, которые неизменными переходили из года в год - и надо было просто научиться снова замечать их. Нищета. Голод. Смерть. Страх. Любовь. Простые чувства. Простые удовольствия. Такие, как теплая ванна и мягкая пена.

Денис сделал воду погорячее, вытянулся во весь рост и снова закрыл глаза.

Денис Майбах ошибался - и не он один. Уже через год Москва снова сияла огнями, и предчувствие апокалипсиса, посетившее московских яппи, людей среднего класса, рассеялось без следа, оставив разве что память о высоких докризисных зарплатах и столь же высоких ценах. Удачливые жители столицы вновь стали настраивать фильтры, чтобы по дороге из офиса в ресторан не замечать бомжей и нищих.

Денис по-прежнему работал в "Нашем доме". Гене пришлось уволить тридцать процентов сотрудников, но благодаря этому они выстояли, хотя после кризиса из двух с половиной тысяч страховых компаний в России осталось только полторы. Среди уволенных был Вадим Абросимов и Света Мещерякова, которую Денис однажды встретил у Тани в гостях. Иван Билибинов сдержал слово и оплатил Паше Безуглову адвоката. Выстрел, стоивший Сергею Волкову жизни, был квалифицирован как непреднамеренное причинение смерти, Паша получил всего три года, но Денис не спрашивал, останется ли Таня с ним, когда он вернется. Она уволилась из "Нашего дома", сдала двухкомнатную и переехала на дачу, где когда-то жила ее мама. В тот вечер, когда Денис заехал к Тане, Света Мещерякова играла с ее дочкой в Бабу-Ягу. Девочка называла ее "тетя Светлана", а Света рассказывала, что неплохо устроилась, в начале 1999 года пошла менеджером в одну из молодых интернет-компаний. Глядя на Таню, Денис так и не понял, принесло ли ей счастье подаренное Машей кольцо.

Денис Майбах ошибался, думая, что больше не увидит Машу. Они встретились через полгода - не в силах противиться настойчивым приглашениям, он прилетел в Израиль и на неделю увез ее в Эйлат, где, несмотря на зимние ветры, можно было ходить в одной рубашке, не думая о холодной заснеженной Москве. По ночам они целовались в небольшом номере дешевого отеля под вой ветра и шум приземляющихся за окном самолетов, а днем кормили разноцветных рыбок, плавающих в коралловых водах Красного моря. К облегчению Дениса, Маша не спрашивала об Иване - да и сам Иван ни словом не упоминал о ней. Его молчаливая подруга Лена вернулась из Сеула, они по-прежнему часто появляются вместе. Последний раз Денис видел их на крестинах Лизиного сына, маленького Никиты. Иван был крестным, хотя уже полгода не работал в "Нашем доме", решив заняться собственным бизнесом.

– Времена изменились, - объяснил он Денису. - Нынче уже не 1995-й, так жестко не кидают.

Времена в самом деле менялись. Запущенный Йеном старт-ап оказался удачным, как и еще один, в котором Горский тоже принял посильное участие. Калифорнийский интернет-бум напоминал девяностые, какими он помнил их по Москве: анекдоты про новых русских легко переделывались в шутки про воротил новой экономики, дот-коммерз. Горский успел купить себе дом в Пало-Альто еще до того, как в марте 2000 года, почти одновременно с победой на выборах Владимира Путина, резко упал NASDAQ, превратив в ненужную бумагу акции многих интернет-компаний. Ожидали увольнений и безработицы; Горский вспоминал 1998 год в Москве и думал, что нас, русских, кризисом не напугаешь - американцев, как выяснилось, тоже. Если считать на акции, которые Горский все равно не имел права продавать, он потерял около полумиллиона, но, к счастью, какие-то деньги у него оставались. Летом 2001 года он перестал искать работу и решил на время перебраться в Москву.

С удивлением он выяснил, что почти все места, где Маша побывала в 1998 году, работают до сих пор. Кое-где сменились владельцы, повсюду полно людей, только в "Петровича" уже не пройти без клубной карточки. "Кофе Бин" по-прежнему полон, да и вообще город охвачен кофейным бумом. Новые кофейни открывались чуть ли не каждую неделю, повсюду сидели молодые люди, листали "Афишу", слушали easy listening и беседовали о сортах кофе.

Никто уже не вспоминал кризис 1998 года. Новое поколение с младых ногтей знало, что за каждым спадом следует подъем. Они ничего не боялись и считали себя пожизненно застрахованными от любых бед.

Девяностые годы закончились.

Примечания

[1] Зд. - незнамо где (англ.).

[2] Массачусетский институт технологий.

[3] Подробнее истории двух первых расследований Горского рассказаны в романах "Подобно тысяче громов" и "Гроб хрустальный. Версия 2.0".

[4] Прекрасную ночь секса (англ.).

[5] Нет, спасибо (англ.).

[6] Ты старая грязная свинья (англ.).

[7] Пошел на хуй, мудак (англ.).

[8] Ебнутого русского друга (англ.).

[9] Зд. - счастливого полета (англ.).