Мюриэл Спарк - Жемчужная Тень

— Почему Мейзи? — спросила Джун. — Разве ты сам не можешь?

— Я не знаю адрес, — объяснил Билл. — А Мейзи знает. Она поддерживает связь с ним. Как сама понимаешь, исключительно по доброте душевной. У Мейзи есть свои достоинства, — добавил он и остановился на тропинке, чтобы придать вес своим словам. — В этом ей не откажешь, милая.

— О, какие-нибудь достоинства у любого найдутся, — отозвалась Джун, тревожно глядя на него. — А в остальном она, похоже, просто ужас.

— Да, — согласился Билл. — Боюсь, иначе не скажешь — ужас. Но теперь я намерен наконец-то купить себе свободу. Идем, — позвал он, — посмотрим римскую стену.

Он сделал несколько шагов вперед и остановился.

— Стой, — велел он.

Впереди, на расстоянии пятидесяти ярдов, слева от тропы на берегу озера стояла скамья. Ее установили на небольшом возвышении, под боярышником. На скамье сидели мужчина и женщина. Под навесом наклонных веток боярышника лиц было не разглядеть.

— Похожа на Мейзи, — заметил Билл. — Но я не уверен, — добавил он. — Не двигайся, дорогая. Подождем минутку.

— О нет! — сказала Джун. — О, Билл! Я уезжаю в город.

— Не глупи. Я вовсе не уверен, что там Мейзи. Может, просто похожая на нее женщина. Лица отсюда не видно. Но я точно знаю: Мейзи здесь не бывает.

— А может, она приехала проведать твоего кузена, — возразила Джун. — Ну пожалуйста, разреши мне поскорее уйти.

— Очень может быть, — отозвался Билл. — Может, это Леонард и сидит рядом с ней. Но она обязательно сообщила бы мне, куда едет.

— Я ухожу, — заявила Джун.

— Нет, подожди здесь. Только без паники, — предупредил Билл. — Сейчас я все узнаю.

— Еще в газеты попадем, — сказала Джун, — напечатают мою фамилию и так далее.

— Не попадем, — отмахнулся Билл.

Увы, в газеты они все-таки попали.

Несмотря на затруднительное положение, Билл рассуждал здраво.

— Подожди здесь, — повторил он. — А я обойду вон то деревянное строение и посмотрю на их лица. Скоро узнаем, Мейзи это или нет.

Скорее всего никакого деревянного строения вы не помните, даже если вам случалось бывать в тех местах. Скромное и неприметное, оно стояло у тропы со стороны озера, примерно на полпути между мельничным лотком и скамьей, на которой устроилась парочка. Строение имело нарочито примитивный вид. Вероятно, оно и должно было выглядеть по-деревенски, обшитое неотесанными досками внахлест и обложенное снизу кирпичом. Узкое пространство вокруг этого простого сооружения было обнесено проволочной изгородью. Попасть за ограждение можно было с двух сторон — в зависимости оттого, кто к нему приближался, дама или господин. В те дни двери еще не обозначали силуэтами в юбке или в брюках. Территория, прилегающая к общественной уборной, была разделена на две части шаткой перегородкой.

Вряд ли Билл заметил все это. Так или иначе, он вошел на огражденную территорию с той стороны, с которой и должен был, и, миновав деревянную дверь с надписью «Господа», начал сворачивать за угол строения, не сводя глаз со скамьи.

Различить лица ему не удавалось. Держась поближе к деревянным стенам, он прошел под окнами отделения для господ. Но пару на скамье так и не разглядел. Мешал боярышник. Если поначалу Билл еще помнил, для чего предназначено строение, то вскоре забыл об этом. Он твердо решил разглядеть людей, занимающих скамью.

Биллу понадобилось три движения, чтобы взобраться на сетчатую перегородку. Секунда — и он очутился под окнами дамского отделения.

Он подбирался ближе и ближе. Так и есть — это Мейзи? Правда? Нет. На той женщине нет шляпки. А Мейзи без шляпки из дому не выйдет. Это не Мейзи. Нет, смотри — шляпка у нее в руках! И кстати, не Леонард ли сидит рядом с ней, разинув рот?

Чтобы удостовериться, Билл полез еще выше на провисающую под его тяжестью перегородку. Он схватился за притвор одного окна в дамском отделении, положил ладонь на выступ другого окна. Заняв такую позицию, он повернулся и увидел скамью как на ладони. Это Мейзи! Билл вдруг заметил, как она похожа на Джун, только постарше, конечно. Да, и рядом с ней с апатичным и глупым видом действительно сидел Леонард.

Удерживаясь в той же позе, Билл наблюдал за ними и строил планы отступления вместе с Джун. Лучше им сразу покинуть город. Тогда их никто не увидит… Все в той же позе он подал знак Джун. Этим-то он и привлек к себе внимание.

Первыми надвигающуюся опасность возвестили фанфары возмущенных воплей изнутри строения. За этим всплеском звуков последовал громкий детский рев.

— Держи его! — закричала тощая жилистая женщина, выбегая из дамского отделения. — Подглядывал, грязная свинья!

Она схватила Билла за ногу и с помощью двух проходящих мимо девушек, бросивших ради этой цели свои велосипеды, стащила с перегородки и повалила его наземь.

Джун кинулась наутек.

— А ну стой! — завопила ей вслед жилистая особа. — Остановите ее кто-нибудь! Она все видела! Она с ним заодно!

Джун, которая и не думала сопротивляться, схватила пара средних лет.

— Я тут ни при чем, — уверяла Джун. — Я ничего не видела.

— Да неужели? — протянула жилистая. — Зато я видела.

— И я, — подхватила одна из девушек. — Он заглядывал в дамскую комнату! Среди бела дня!

— Низость, — заявил мужчина средних лет. — Вот что я вам скажу: это низость. Подержите-ка его, а я приведу полисмена.

Еще три женщины появились из дамского отделения, взволнованные шумом и суетой. Одна несла под мышкой маленькую девочку, а в другой руке — сумочку, которую, размахнувшись, обрушила на запрокинутое лицо Билла.

— Позвольте мне встать! — взмолился Билл. — Я все объясню.

— Да уж, мерзкий извращенец, — закивала мать ревущего ребенка, — сейчас ты нам все объяснишь. Погоди, вот узнает мой муж!

— Спросите мою подругу, — убеждал Билл, указывая на Джун.

— Ах подругу! — воскликнула симпатичная рыжеволосая девушка, вышедшая из дамского отделения. — Если она тебе подруга, значит, и она тут замешана. Ручаюсь, она того же поля ягода. С такой-то рожей, — логично добавила рыжая.

— Я ничего не видела, — беспомощно повторяла Джун.

Биллу удалось приподняться на локтях. На его ноги решительно уселась жилистая женщина. Ступни придерживала мать ребенка.

Полисмен уже приближался, когда Билл увидел не только его, но и Мейзи, поднявшуюся со скамьи. Заметив, что неподалеку собралась небольшая толпа, Мейзи из любопытства направилась небрежной семенящей походкой к тому месту, где лежал Билл. За ней, шаркая ногами, брел Леонард с трясущейся головой.

Мейзи вдруг застыла на месте, разом растеряв всю свою беспечность.

— Билл! — ахнула она. — Это мой муж, — надменно оповестила она толпу. — Ему дурно? Будьте любезны, пропустите.

— Дурно? — переспросила жилистая. — Как бы не так: подглядывать удумал, развратник.

Джун сделала еще одну попытку сбежать.

— Стой смирно, — пригрозила рыжая.

Подошел полисмен.

— Вставайте, — велел он Биллу.

Состоялось на редкость утомительное разбирательство. Главной свидетельницей со стороны обвинения выступила мать малышки.

— Я гуляла с дочерью, — рассказывала она, стоя на свидетельской трибуне, — когда она у меня запросилась. Держу я ее и вдруг вижу в окне — он, обвиняемый. Признаться, — добавила она, — с перепугу я разжала руки, и бедняжечка Бетти так и плюхнулась.

— Ребенок не пострадал? — спросил судья.

— Ну, с виду вроде как нет, — ответила мать. — Но не дело это для ребенка — падать вот так-то.

Если бы не ее показания, обвинение проиграло бы дело.

Рыжая подвела его, заявив, что зашла всего лишь оправить платье, когда увидела в окне Билла.

Никто так и не сказал, чем занимался внутри строения на самом деле, когда лицо Билла возникло в окне. Как вам уже известно, шел 1950 год. Впрочем, уклончивость свидетельниц значения не имела: как бы там ни было, подсматривание есть подсматривание. Тем не менее все были рады, что мать Бетти прояснила обстоятельства.

Судья сурово обошелся с Мейзи, почему-то решив, что перед ним Джун. И неудивительно: с прямым пробором в светлых волосах и пучком на затылке Мейзи была поразительно похожа на соперницу — как и многие женщины, мужья от которых, в сущности, не уходят, а, напротив, возвращаются, только в чужих объятиях.

Когда судью поправили и личность его собеседницы была установлена, он сурово обошелся с Джун.

— Вы явились на место преступления с чужим мужем и потворствовали ему, — упрекнул он. — И даже пытались выдавать себя, — добавил он, — за эту порядочную, честную женщину.

Билла приговорили к уплате десяти фунтов штрафа в трехнедельный срок.

Желая забыть о случившемся, Джун эмигрировала в Австралию. Мейзи, никому не сказав ни слова, отправилась к парикмахерскую и поменяла прическу, выбрав совсем другой стиль. Билл втайне от всех побывал у юриста и изменил завещание в пользу своего глуповатого кузена Леонарда.