Аркадий Макаров - Парковая зона

– Садись, гражданин, подвезем!

Не поверил Иван, но обрадовался. Видать, зря он плохо думал о своей милиции, она, оказывается, взаправду нас бережет.

Приободрился Метелкин, сунулся в услужливо открытую дверь и оказался в тесном, но довольно уютном месте, правда, окна зарешеченные. Ну и пусть зарешеченные! Что ему, вылезать через них, что ли?

Сидит Иван весело, посиживает: в потолке лампочка матовая, правда, тоже зарешеченная, тусклая, а все видать.

Качнуло мужика, как на волне высокой, и поехали они.

То ли от качки, то ли от выпитого, Метелкина в сон потянуло, дремота на грудь, как медведь, навалилась. Сухо, тепло в машине, только по крыше дождь барабанит «цок-цок-цок!», да лампочка в потолке на толчках мигает, мол, не робей, мужик, скоро на месте будем!

Эх, и завалится сейчас в кровать Иван! Буди – не разбудишь. За день уработался, да и у товарища себе позволил… Нет, в постель! Спать-спать! Никаких баталий с женой. Голову до подушки донесет – и все!

Неожиданно машина тормознула так, что Метелкина швырнуло вперед, и он ударился головой о какую-то железяку в кузове.

По щеке потекло теплое и липкое.

– Давай-давай, отец! Выползай на свет Божий, не стесняйся! Все свои тут. Родные! – сквозь перестук дождя кричал в открытую дверь молодой парень в черной, блестящей от воды, куртке и тоже с погонами.

Но это был уже другой блюститель порядка.

«Во, еще один!» – подумал Иван, морщась от боли в виске.

Тыльной стороной ладони он смахнул вязкую струйку. «Кровь, наверное? Жена еще по глупости подумает, что дрался с кем… – Иван, кряхтя, высунулся из машины и не узнал местность. – Нет, это не мой дом – светится весь. В жилых домах подъезды никогда не освещаются, потому там легко и на кулак наскочить…»

Черный квадрат таблицы на стене под фонарем, где красными буквами было прописано, что это за учреждение, вмиг развеял сомнения Метелкина: «Вот те на! В ментовку привезли! Может, какой свидетельский документ подписать? Да и какой я свидетель, если стоял на остановке и никакого противозакония не видел? Чего мне здесь торчать? Времени нет. Жена беспокоится, домой надо…»

Иван хотел было что-то сказать этому молоденькому в мокрой тужурке, но тот, быстро и привычно схватив его за воротник, выдернул из машины.

Метелкин, не ожидая такой сноровки от молоденького парня, пролетел юзом по мокрому асфальту, ткнувшись головой прямо в бордюрный камень, где, журча и ворочаясь, уходила вода в канализационную решетку.

– Ну вот, отец, говорили тебе: закусывать надо! Не валялся бы теперь в ногах, – укоризненно, в насмешку, наставлял его начинающий блюститель порядка и законности. – Возись теперь с вами, свиньями!

Милиционер был хоть и молоденький, да ухватистый, он вытащил Метелкина из лужи и втолкнул в как будто само собой распахнувшуюся дверь.

Иван, еще не успев как следует осерчать, очутился в просторном светлом помещении, одна часть которого – «зверинец» – была огорожена стальной решеткой, за которой никого не было: то ли день был такой неурожайный, то ли клиентов перевели в более подходящее место.

Метелкин стоял посередине комнаты и загнано оглядывался по сторонам.

– Э-э! Дядя, обмочился никак? – из-за тяжелого и широкого, как двуспальная кровать, стола, потягиваясь, поднялся и вышел навстречу дежурный по отделению. А может, и вовсе не дежурный, а просто убивающий свое рабочее время человек в милицейской форме.

Человек, наклонив голову, с удивлением рассматривал Ивана, обходя его стороной, как обходят строптивую лошадь.

На доселе скучающем лице обозначилось оживление. Наверное, плохо без постояльцев, время долго тянется, а до смены еще ой-ой-ой сколько! Пуст сегодняшний «зверинец»: то ли погода не позволяет российскому гражданину нарушать правопорядок, то ли патрульную службу осенняя слякоть загнала по обсиженным углам. Ну нет постояльцев и – все тут! Сейчас дежурному повезло. То скучал весь вечер, а теперь вот шута горохового привезли – есть повод в кошки-мышки поиграть.

Дежурный сделал два или три круга возле Метелкина и быстро выбросил натренированный кулак вперед:

– Ты чего, мужик, стоишь тут? Садись!

От короткого молниеносного удара в грудь Метелкин пошатнулся, но устоял на ногах.

«Кто же так шутит?» – подумал Иван, осторожно присаживаясь, чтобы не испачкать стул, на самый его краешек.

Дежурный, не обращая больше внимания на Метелкина, вернулся к своему столу, дотянулся, перегнувшись, до пачки сигарет, крутанул в руках зажигалку и, сделав несколько затяжек, подошел к Ивану, протягивая дымящийся окурок.

Иван после того случая в парковой зоне бросил курить, и к табаку теперь имел стойкое отвращение. Он, обижено посмотрев на дежурного, несколько раз отрицательно мотнул головой.

Дежурный, вроде потеряв интерес к задержанному, перевел взгляд куда-то в угол. Туда же посмотрел Метелкин.

В углу было пусто.

Вдруг удар милицейского крепкого башмака снизу под колени, опрокинул Метелкина вместе со стулом на спину, и он больно ударился затылком о кафельный пол.

– А чегой-то ты тут разлегся? – спокойно, почти по-свойски, спросил его милиционер.

Нет! С Иваном Захаровичем так еще никто не обращался! Конечно, он, как и всякий человек, бывал в различных переделках, но чтобы его били вот так, в насмешку, ради азарта…

Метелкин был хоть и небольшого роста, но еще в силе мужик. Постоять за себя считал делом чести. Дотянувшись до казенных башмаков обидчика и цепко ухватившись за них, он дернул милиционера на себя.

То ли от неожиданности, а то ли от крепкого захвата, малый грохнулся со всего роста на спину, да так и остался лежать, быстро-быстро суча ногами.

На грохот и возню в дежурное помещение поспешил другой милиционер, вероятно, помощник того дежурного, который теперь лежал на полу и елозил кожей ботинок по кафелю.

Метелкин уже стоял, потирая грязной ладонью ушибленный затылок. Из разбитого еще в машине виска все так же сочилась кровь.

Помощник оказался посмышленей своего начальника и, быстрым захватом заломив руку Ивану, тут же приковал его наручниками к решетке «зверинца».

Дежурный, перестав сучить ногами, медленно поднимался с пола, ухватившись руками за голову и морщась от боли.

Напарник, подсуетившись, помог ему подняться и, усадив на стул, где только что сидел Метелкин, стал, раздвигая волосы, высматривать ушибленное место своего начальника.

– Ну всё, батяня! Ты – инвалид! – с кривой усмешкой процедил дежурный, пока напарник рылся у него в волосах.

Достав из стоящего в углу зеленого сейфа еще непочатую бутылку водки, помощник быстро зубами снял алюминиевую тюбетейку с горлышка и опрокинул бутылку на зажатый в руке носовой платок.

Водка прерывистой струей щедро стекала на пол из-под его ладоней. Обернувшись к своему начальнику, он стал прикладывать набухший тампон к его волосам, отчего по батисту платка пошли розовые разводы.

Обидчик Метелкина от каждого прикосновения своего напарника приподнимался со стула, морщась и качая головой.

Выкурив услужливо поданную помощником сигарету, дежурный встал и, глядя в сторону, мимо Метелкина, неожиданно развернувшись, точным движением пудового кулака ударил его в живот, отчего тот, переломившись пополам, повис на пристегнутой наручниками кисти руки.

От болевого шока Метелкин никак не мог вздохнуть, лишь только беззвучно шевелил губами, синея и выпучивая глаза.

Помощник дежурного быстро отстегнул Ивана, и Метелкин кулем свалился на пол, судорожно дергая головой в попытке захватить воздух.

Помощник заботливо перевалил несчастного на живот и, вроде бы слегка, ребром ладони ударил его между лопаток, отчего тот сказал «Ы-ы!», и тут же задышал.

– Сволочи! – хрипел Метелкин сквозь морковную пену на губах. – Фашисты! За что?

– А было бы за что, мы бы тебя угрохали, – невозмутимо ответил дежурный, все еще прикладывая ладонь к затылку.

– Слушай, Михалыч, надоел он мне до страсти! – наклонился помощник к своему начальнику так близко, что тот отстранил его рукой. – Давай мы из него «колобок» сделаем, а?

– Не, – мотнул головой дежурный и тут же тихо застонал, скривив рот. Наверное, хорошо приложил его Метелкин к полу. – Мы этого «молотка» в «кувалду» сорганизуем. Будем в стенку костыли забивать.

Помощник, чему-то обрадовавшись, широко заулыбался, потирая, как от холода, руки.

Подойдя к стонавшему Метелкину, они перевернули его на спину, встали по обе стороны, подхватили за руки и за ноги и подтащили к массивной кирпичной стене старинной кладки. С выкриком «Гоп!», резко качнув страдальца, они ударили тощим мужицким задом в покрашенную тоскливой темно-зеленой краской стену.

Потом «Гоп-гоп!» – еще раз.

И еще раз.

Иван, почему-то ни разу не ойкнув, вдруг отяжелел и откинул назад голову.

Ребята снова опустили Метелкина на пол, и тот, что постарше, сунул два пальца ему за воротник, прижав сонную артерию.