Мюриэл Спарк - Передел

Подъехала машина хозяина дома, и Нэнси Коуэн улыбнулась.

В зеленой столовой их уже ждал лакированный стол шестнадцатого века и несколько старинных тосканских стульев. В четырех залитых светом нишах красовался заботливо расставленный по полочкам фарфор. В серебряных подсвечниках укрепили новые свечи. Стол был накрыт на шесть персон – и в итоге расстояние между стульями оказалось вдвое больше необходимого. Летиция угрюмо оглядела комнату и, ничего не сказав слуге, вышла в большую гостиную. Слуга выскользнул в другую дверь – видимо, доложить, что никаких претензий нет.

Отец сидел в гостиной на диване, наслаждаясь содержимым бокала. Рядом, на краешке, выпрямилась как спица Нэнси Коуэн.

– Надо было накрыть в северной столовой, – заявила Летиция. – Зеленая слишком помпезна для шестерых.

Ее отец, доктор Эмилио Бернардини, был строен и хорош собой. С бледного привлекательного лица, из-за учительских очков, черные глаза смотрели тем взглядом, каким взирают с портретов представители королевской династии Стюартов. Бернардини был консультантом по правовым вопросам и вел дела в Риме, Милане и Цюрихе. Фактически он занимался одной недвижимостью, поэтому причина, по которой доктор продал фамильную виллу и снял дом у Мэгги, была понятна разве что ему самому. Его дочь разбиралась в деловых вопросах достаточно, чтобы понимать – она не сможет убедить отца просто купить так понравившуюся ему виллу. При любых обстоятельствах Бернардини руководствовался исключительно собственными интересами.

Доктор Бернардини ответил по-итальянски, что зеленая столовая больше подходит для встречи домовладелицы. Пьетро тем временем бурно восхищался платьем Нэнси.

Она на чистом итальянском ответила, что купила его недавно.

– Когда я впервые приехала в Италию, – добавила Нэнси уже по-английски, – и увидела, как здесь одеваются, в лондонской одежде я почувствовала себя полуголой. Поэтому теперь, приезжая сюда, я всегда покупаю новое вечернее платье.

– Значит, на нас слишком много одежды? – очаровательно улыбнулся отец семейства.

– Если бы мы были в Англии, то да. В Англии по таким случаям одеваются гораздо легче.

Доктор Бернардини с большим удовольствием окинул взглядом сначала детей, а потом и ее.

– По-моему, все мы смотримся исключительно элегантно, – решил он. – В этом нельзя переусердствовать.

В столовой появился новый молодой человек, спешно приглашённый Легацией для компании. Невысокий и жирноватый, в мятой рубашке с круглым воротом и поношенных серых брюках, будто этот мужчина никогда не заботился о своей внешности. Летиция представила его как Марино Весперелли, не забыв добавить для отца, что Марино преподает психологию. Доктор Бернардини принял гостя благосклонно, пригласил сесть и предложил выпить. Последнее Летиция взяла на себя, отведя молодого гостя к противоположной стене, где стоял столик со льдом и напитками. Эмилио Бернардини шепнул Нэнси:

– Так противно, что этот тип увивается за моей дочерью.

– Может, они просто друзья?

– И в какой подворотне она их подбирает?

– Наверное, они вместе работают в благотворительном центре.

– Ему самому не помешала бы благотворительность. Когда молодой психолог вернулся с бокалом, доктор Бернардини попытался завязать разговор о его профессии. Гость отвечал кратко и не задавал ответных вопросов. Очевидно, он считал, что сделал достаточно, просто появившись на ужине, и, как ни странно, был прав. Послышался шум подъехавшей машины.

– Наверное, это она, – сказал Пьетро.

Мэгги Редклиф давно, невероятно давно привыкла привлекать всеобщее внимание. И это ей до сих пор удавалось, несмотря на то что американке было уже под пятьдесят. Самое главное – эффект достигался без всяких сознательных усилий. Но сейчас Мэгги волновали исключительно собственные дела. Поэтому, пожав по очереди руки всем присутствовавшим, она принялась рассматривать картины, авторы которых казались знакомыми. Мэгги обернулась к хозяину и напомнила ему, как полотно Климта, висевшее над камином, чуть было не осталось у коллекционера в Австрии. Остальные ощутили, что исключены из круга в который допускаются только самые богатые из богатых.

Ожидая, пока гостья соизволит сесть, Нэнси Коуэн сначала безуспешно попыталась подтянуть чулок, а потом поправила прическу, нервничая, как школьница. Наконец Мэгги села, и все последовали ее примеру. На вопрос, что она будет пить, Мэгги обернулась к несимпатичному молодому психологу и поинтересовалась, что у него в бокале.

– Херес со льдом, – ответил он.

Беззвучно рассмеявшись, Мэгги посмотрела на хозяина дома и попросила водку с тоником. Ее наряд, как и у всех, был чрезмерно пышен, однако подобран с большим вкусом. Белое платье с узором выгодно оттеняло золотистый загар. Хотя в волосах Мэгги поблескивала седина, большие глаза озорно блестели. Казалось, будто она вся светится.

Вечер ожидался прохладный, и кондиционер заранее отключили. Окна выходили на холмы Альбано. Все сидели далеко друг от друга за огромным лакированным столом и негромко переговаривались, ожидая, когда принесут ужин. Эмилио Бернардини занял место во главе стола, по правую руку от него разместилась Мэгги, по левую – Нэнси. Напротив села Летиция, с Пьетро справа и своим ухажером слева.

Вино, вода, авокадо, соус.

– Как вам нравится на вашей вилле, маркеза?

– Благодаря вам она стала еще более очаровательной, – ответила Мэгги.

– Мы многое изменили, – сказала Летиция. – Пришлось нанимать рабочих. Один из гаражей теперь стал второй гостиной. Иначе не было…

– Я знаю, – улыбнулась Мэгги. – Агент мне сообщил.

– Вы обязательно должны ее посмотреть, маркеза, – сказал доктор Бернардини.

– Я так и сделаю.

– Если мы говорим по-английски, почему вы говорите «маркеза»? – спросила Летиция. – Правильно говорить – «маркиза».

– «Маркеза» – красивее, – объяснил Пьетро.

– Да, вы совершенно правы, – согласилась Мэгги. – И «синьора» тоже лучше, чем «миссис». «Мисс» и «миссис» закрывают рот, а «синьора» и «синьорина» – нет. «Мисс» и «миссис» – это ухмылка, а «синьора» и «синьорина» – легкий присвист.

Озадаченный Марино заерзал, пытаясь уловить смысл сказанного. Пока остальные смеялись, Летиция скороговоркой объяснила ему по-итальянски в чем дело.

– А почему присвист лучше, чем ухмылка? – спросил он.

– Просто лучше, – ответил доктор.

Всем наполнили бокалы.

– В общем, – сказала Мэгги, – теперь меня можно называть синьорой, потому что я замужем за итальянцем, а Италия, как известно, республика.

– Разумеется, синьорой, уважаемая маркиза ди Тул-лио-Фриоле, – тактично вставил доктор Бернардини, предупредив нелепые замечания, на которые явно напрашивалась Мэгги.

– О, «маркиза» – это так официально. Незачем прибегать к формальностям, когда я не с мужем.

– Мы с его сыном Пино учились в одном классе, – сказал доктор Бернардини. – Я хорошо помню вашего мужа – часто приезжал к ним в Венето. Там хорошая охота.

– Тогда вы просто обязаны снова нас навестить, – улыбнулась Мэгги. – Берто сейчас там. Руководит перестройкой моей ванной комнаты.

Дрогнули огоньки свечей. Внесли суфле из шпината, ромштекс из телятины с салатом, фрукты и лимонный лед. Мэгги принялась рассказывать о принадлежавших ей других виллах, где обитали ее сын и Хьюберт Мэлиндейн.

– Дом мистера Мэлиндейна новый, – перебила Летиция, – но ваш сын живет в сельском коттедже шестнадцатого века.

Пьетро вставил, что всегда восхищался старым сельским коттеджем. Сестра явно заставляла его нервничать.

– Он должен принадлежать итальянцу, – не унималась Летиция. – Это наше национальное достояние.

– Ремонт обошелся мне весьма недешево, – ответила Мэгги.

Отец предотвратил легко предсказуемую реплику Летиции, любезно сообщив, что, как ему говорили, дом теперь выглядит великолепно, не хуже новой виллы.

Пьетро, как оказалось, был знаком с молодыми Редклифами и навещал их.

– А, так это те самые американцы, о которых ты рассказывал? – снова встряла Летиция, и до такой степени заносчиво, что засмеялся даже ее ухажер. – Что смешного? – возмутилась она, увидев, что все хохочут.

– Не валяй дурака, Летиция, – сказал отец.

– Давайте выпьем кофе в саду, хорошо, папа? – отозвалась она и, открыв двери в сад, добавила: – Я верю в Италию для итальянцев.

– Летиция! – рявкнул Бернардини.

– Ты ведешь себя невежливо, – сказал Пьетро.

– А что насчет англичан? – поинтересовалась Нэнси. – Нам тут тоже не рады?

– Англичане не лучше остальных! – отрезала Летиция, пока гости рассаживались.

– Легация любит поиграть в войну, но стреляет исключительно холостыми, – объяснил Мэгги доктор Бернардини.

– О! – Летиция не нашлась что ответить.