Джеймс Боуэн - Кот Боб: во имя любви

Я слегка волновался, что Принцессе будет немного не по себе. С собаками ведь хлопот больше. Их на плечи не посадишь, когда идешь по улице. И это, кстати, было ощутимым недостатком, так как увеличивало потраченное на дорогу время.

Пока мы шли к остановке, Принцесса то и дело натягивала поводок, останавливалась, чтобы обнюхать каждый куст, и раза три за двести ярдов уходила в сторону от дороги, чтобы сходить в туалет.

— Принцесса, поторапливайся, иначе мы никогда не доберемся, — повторял я, уже раскаиваясь в желании помочь Титчу.

В автобусе Боб занял свое обычное место у окна и посматривал на Принцессу, которая свернулась у меня в ногах. Взгляды, которыми Боб награждал собаку, не поддаются описанию. Места под сиденьем было мало, и Принцесса время от времени ерзала, устраиваясь поудобнее. Каждый раз, когда она это делала, Боб смотрел на нее, словно говоря: «Угомонись уже, глупая псина».

Погода стояла отвратительная, дождь шел стеной. Я завел Боба в маленький парк на Айслингтон Грин, чтобы он быстренько сделал там свои дела, и решил, что и Принцессе тоже не помешает это сделать. Зря я это затеял. Принцесса целую вечность искала подходящее место. Пакетика у меня с собой не было, так что мне пришлось рыться в мусоре, чтобы найти, во что можно было все собрать. В общем, присматривать за собаками мне нравилось все меньше и меньше.

Дождь все усиливался, и нам пришлось спрятаться в кафе под навесом.

— Можно мне чашечку чая? — попросил я подошедшую официантку. — И еще миску молока для моего кота и немного воды для собаки.

Официантка улыбнулась, как будто ей каждый день приходилось обслуживать собак и котов.

— Конечно, — сказала она.

Затем я отлучился в туалет, оставив своих спутников привязанными к ножке стола.

Вернувшись, я обнаружил, что кое-что изменилось. Уходя, я оставил Боба в кресле, а Принцессу — под столом. Теперь Боб сидел на столе, лакая молоко, а Принцесса уныло лежала на том же месте, не особо-то радуясь своей воде. Боб снова оказался в вы игрыше.

Несмотря на погоду, возле Боба все равно останавливались прохожие.

— Привет, — протянули две проходящие мимо девушки, помахав ему.

Бедной Принцессы как будто вовсе не существовало. Я хорошо понимал, что она чувствует. Я и сам иногда оказывался в тени Боба.

Но в конце концов Принцесса оказалась весьма полезной нам с Бобом. Она сидела рядом, смотря вокруг, словно сканируя толпу. Если люди ей нравились, она оставалась на месте. Если же нет, она внезапно вскакивала и тихонько рычала или даже лаяла. Обычно этого было достаточно, чтобы прохожие ее поняли.

Если кто-то наклонялся, чтобы поздороваться с Бобом и погладить его, Принцесса внимательно наблюдала, достаточно ли хорошо они с ним обращаются. Она немного облегчила мне работу. Трудно было следить за Бобом и одновременно с этим пытаться продавать журналы. После инцидента с дамой в твидовом костюме я стал более осмотрительным.

— Спасибо, Принцесса, — сказал я, протягивая ей лакомство из рюкзака.

Даже Боб пару раз кинул на нее одобрительный взгляд. «Может, она не так уж и плоха», — казалось, думал он.

Погода не менялась в течение всего дня, поэтому, когда стрелка часов подползла к шести, я уже с нетерпением озирался в поисках Титча. Но вот уже пробило шесть часов, а Титча все не было.

— Ты не видел Титча? — спросил я у одной из координаторов «Big Issue».

— Я его уже несколько недель не видела, — ответила она, покачав головой.

В полседьмого стало понятно, что Титч не придет.

— Ну что ж, пойдемте домой. Титч может и оттуда забрать тебя, Принцесса, — сказал я, начав собирать вещи в рюкзак.

Я слегка волновался. Если Титч так и не появится, как Боб отнесется к тому, что Принцесса будет ночевать у нас? Я уже предвкушал весь громкий лай, жалобы соседей и бессонную ночь.

По пути домой я купил Принцессе немного собачьего корма и печенья. Когда мы уселись ужинать, Боб снова поставил Принцессу на место. Когда она потянулась к миске с водой, которую я ей поставил, Боб зашипел и ощетинился, так что собака отпрянула. Боб считал, что сначала он должен полакать молока из своего блюдечка и лишь потом Принцессе тоже можно будет попить.

Впрочем, вскоре они уже поладили друг с другом. Боб даже позволил Принцессе вылизать остатки из его миски.

«Что ж, все с вами понятно», — подумал я. Однако я ошибался.

Где-то в десять вечера я заснул под шум телевизора. Проснувшись и взглянув на четвероногих друзей, я пожалел, что у меня под рукой нет камеры.

Боб и Принцесса, мирно посапывая, спали на коврике практически нос к носу. Такое ощущение, что они были дружны с детства.

— Спокойной ночи, ребята, — усмехнулся я.

Я запер входную дверь, выключил свет и лег в кровать.

На следующее утро меня разбудил собачий лай. Я не сразу вспомнил, что у меня в доме собака.

— Что случилось, Принцесса? — сонно спросил я.

Оказалось, пришел Титч. Судя по его помятому виду, спал он плохо.

— Слушай, мне очень жаль, что так вышло вчера, но у меня возникли кое-какие проблемы, — извиняющимся тоном произнес он.

У меня бывали такие времена, и не раз.

— Все нормально, — сказал я.

Титч выглядел так, что ему не помешало бы выпить чего-нибудь горяченького и подкрепиться.

— Хочешь чая с тостом? — спросил я.

Боб лежал рядом с радиатором, а Принцесса, свернувшись, дремала поблизости. Выражение лица Титча было непередаваемо.

— Ты только посмотри на них, — улыбнулся я. — Как они спелись.

— Да уж, вижу, но глазам своим не верю, — сказал Титч, поглощая тост. — Так, значит, ты ничего не имеешь против, если я когда-нибудь еще попрошу тебя за ней присмотреть?

— Почему бы и нет? — ответил я.

У каждого из нас своя страсть. У Боба это упаковка.

Пупырчатый полиэтилен был неиссякаемым источником развлечений. Кто же не любит, когда лопаются эти пузырьки? Боб сходил с ума от восторга, когда я давал ему поиграть с такой пленкой. Каждый раз, когда лопался очередной пузырик, он радостно поворачивался ко мне и смотрел во все глаза.

«Ты слышал?» — словно спрашивал он.

Упаковочную бумагу Боб тоже обожал, так же как и хрустящие пакеты из-под хлопьев. Он мог часами катать по полу комок целлофана. Та же история и с шариками из фольги.

Но безусловным фаворитом были картонные коробки. Если я проходил мимо Боба с коробкой в руках, он подпрыгивал, пытаясь дотянуться до нее. Неважно, была это коробка из-под хлопьев или молока или еще большая коробка. Он просто хотел отобрать ее у меня.

«Отдай ее мне, — словно бы требовал он. — Я хочу поиграть с ней СЕЙЧАС».

Еще Боб обожал прятаться в больших коробках. И по крайней мере однажды эта его привычка заставила меня порядком понервничать.

Я не позволяю Бобу выходить одному из квартиры, и окна всегда закрыты, чтобы он не выпал. Я знаю, что кошки в прыжке всегда приземляются на четыре лапы, разворачиваясь в воздухе, но все же мне не хотелось проверять летательные качества Боба. И вот одним летним вечером, не обнаружив его ни в одной из комнат, я слегка встревожился.

— Боб, дружище, ты где? — позвал я.

Я посмотрел и там и тут, но ни на кухне, ни в спальне, ни в ванной его не было. А потом до меня вдруг дошло. Ведь я выставил сушиться коробку с благотворительными поношенными вещами. Разумеется, открыв ее, я увидел рыжий бок в глубине коробки.

Вскоре он повторил этот фокус, однако последствия в этот раз могли быть более серьезными.

Бэлль пришла ко мне в гости, чтобы помочь немного убраться.

— Тебе надо избавиться от этого хлама, — сказала она, глядя на барахло, которое у меня накопилось: я жил здесь уже несколько лет, и мне нравилось собирать вещи, которые я то и дело находил.

Мы собрали несколько коробок со старыми книгами, картами, сломанными радиоприемниками и тостерами. Кое-что мы собирались выкинуть, а кое-что отдать в благотворительные магазины.

Бэлль ждала лифта и держала в руках коробку, которую собиралась отнести на помойку, как вдруг коробка принялась трястись и подпрыгивать.

— Ааааа! — в ужасе закричала Бэлль.

Когда я открыл дверь, чтобы посмотреть, что случилось, Бэлль уже выронила коробку, и из нее выскочил Боб. Оказалось, он задремал среди старых книг и журналов. Он обнаружил себя как раз вовремя — еще чуть-чуть, и мы бы отнесли его на помойку!

Вскоре после этого я решил смастерить Бобу лежанку из коробок. Я решил, что, если он будет спать в коробке, он не будет так на них помешан.

— Теперь тебе тепло, светло и мухи не кусают, да, Боб? — сказал я ему, когда он уютно свернулся внутри.

Он взглянул на меня и замурлыкал. Ему понравилось.

Еще Боба чрезвычайно интересовало мусорное ведро на кухне. Когда я что-нибудь выбрасывал, он обязательно вставал на задние лапы и опускал морду в ведро.