Шон Макбрайд - Зелень. Трава. Благодать.

Смех. Аплодисменты.

— И еще, — продолжаю я, — к вопросу о Жирном Мэтте. — Смех в зале. — Кто-нибудь еще слышал о том, что никакой он на самом деле не итальянец? Я тут на днях попросил его сделать бутерброд по-итальянски, так он мне сказал…

Тут на сцену выбегает сам Жирный Мэтт и выхватывает у меня микрофон.

— Не заставляй меня вырубать микрофон из сети, братишка. Лучше пой свою песню — и дело с концом, — говорит он и возвращает мне микрофон, и взмахом руки приветствует аплодирующую толпу зрителей.

— Мэтт прав, — говорю я. — Сегодня я стою здесь перед вами, чтобы спеть песню для девушки, которую я люблю. И по такому случаю прошу эту девушку подняться сюда ко мне на сцену.

Сес бежит из зала на сцену и прыгает ко мне на руки. Микрофон стукается об мою голову — несильно, но через усилители звук получается громкий. Она вспрыгивает ко мне на спину и принимается махать обеими руками в зал. Я спускаю ее с себя на стул.

— Конечно, я люблю тебя, Сес Тухи, — говорю ей я. — Но я имел в виду кое-кого другого. Другую девушку. Не догадываешься, о ком я?

— О маме? — спрашивает она в микрофон.

— Нет, не о маме.

— Тогда Фрэнни?

— Нет, и не Фрэнни тоже. Кто у нас тут выступает с шутками — ты или я? Ну, коль уж ты не можешь сама догадаться, тогда, так уж и быть, скажу. Грейс Макклейн, могу я попросить тебя выйти на сцену?

Грейс поднимается из-за стола. Она краснеет и вся в смущении дымит сигаретой.

— Ну же, Грейс, иди, — зову ее я. — Иди сюда, ко мне.

Публика хлопает ей. Давай, Грейс — слышится отовсюду. Аплодисменты нарастают. Когда они становятся совсем уж оглушительными, Грейс наконец улыбается и идет по направлению ко мне, к моей идеальной прическе, к моему белому костюму, к моим раскрытым объятьям и распахнутому сердцу. Она протягивает мне руку, чтобы я ей помог. Но сначала я эту руку целую.

— Что ты задумал, Хэнк Тухи? — спрашивает она.

— Садись сюда и все увидишь, — отвечаю ей я.

Грейс садится, берет Сес к себе на колени и крепко ее обнимает. Обе они, девчонки, которых я люблю больше всего на свете, хихикают как ненормальные.

— Грейс Макклейн, — говорю я. — Я хочу, чтобы все здесь присутствующие сегодня узнали о том, как сильно я тебя люблю.

Лицо Грейс буквально горит под белым светом люстр от залившей его краски. Я никогда еще не видел таких больших зеленых глаз, но сейчас они, кажется, полны болью. На секунду я почти забываю обо всем, но снова встряхиваюсь, и настроение возвращается.

— О’кей, ребята. Песня Бобби Дэрина «Далеко за синим морем», — объявляю я. — Поехали, два, три, четыре.

Пошла музыка. Я хватаю Грейс за руку и запеваю первый куплет, текст вспоминаю по последнему слову в каждой строке: воде, мне, стою, плыву. Бум. Отлично. Я попадаю в ритм лучше, чем сам Бобби Дэрин. Теперь можно отпустить руку Грейс, поворот, и я иду к краю сцены, где веселятся и хлопают зрители. Тут еще раз поворачиваюсь, подмигиваю и показываю пальцем на Грейс. Теперь плавно обратно к Грейс. Пошел второй куплет. Главное не перепутать, Тухи: синева, глядя на меня. Я прикладываю ладонь ко лбу ковшиком, как будто плыву на лодке по морю и высматриваю впереди землю. Дайте хоть дух перевести; тебе Хабиб с Сашей ставили этот танец — давай, валяй, попробуй только подведи их. Следующая строчка, бум, я прыгаю к Сес на колени — делать нечего, раз уж она сидит на коленях у Грейс. Хлоп! — пошли духовые. Ребята играют как надо — громко и с драйвом, — один в один, как «Далеко за синим морем» у Сесилии на пластинке. Я спрыгиваю с Сес и приставным шагом двигаюсь по направлению к зрителям. Берни Куни встает и идет к двери в гардероб. Я сплетаю пальцы в замок у себя за головой и под громкие раскаты трубы три раза выбрасываю таз взад-вперед, прямо перед сидящей Грейс. Оп! Оп! Оп! Они с Сес отклоняются назад к спинке стула, и при этом обе визжат и громко хохочут. Помимо них несколько девчонок в зале тоже чуть не валятся в обморок от восторга. Я делаю еще шаг и поворачиваюсь лицом к толпе зрителей, чтобы посмотреть, что там творится на противоположном конце зала. Берни Куни рвет на себя дверь в гардероб. Сначала он вытаскивает оттуда свою жену и дает ей пощечину. Она падает. Вслед за ней он вытаскивает Фрэнсиса Младшего и бьет ему в лицо кулаком. Тот падает. К ним бежит Стивен, только что стоявший в стороне, футах в десяти оттуда. Сесилия тоже все видит и бежит туда же. За ней и Фрэнни.

Крадущейся походкой я подхожу к Грейс и Сес, у меня в глазах слезы, но сейчас плакать нельзя. Мы с Грейс держимся за руки. Она улыбается мне, уже спокойно. Мне хочется просто так вот стоять с ней, держась за руки, и дальше, но впереди еще важная часть танца, где нужно делать много всяких выкрутасов ногами. Бумс, бумс, бумс, бумс, бумс, бац! Гремят ударные. Я начинаю прыгать, как в жопу долбанный Фрэд Астер, и таким манером пересекаю всю сцену, пока не добираюсь до ударника и духовых, где на полу стоит и ждет меня бутылка из-под скотча с налитым в нее холодным чаем. Я тянусь за бутылкой, быстро ее открываю, запрокидываю голову и принимаюсь хлестать из горла. В зале смеются. Одним духом я приканчиваю бутылку, шатаясь, поворачиваюсь лицом к публике, рыгаю в микрофон (случайно) и падаю (специально). Толпа в зале ревет.

Начинают стучать барабаны — и вот я снова вскакиваю и скольжу по сцене в сторону сидящей на стуле Грейс. В ритм с оркестром попадаю просто идеально. Стивен бьет Берни Куни кулаком в лицо, и тот отлетает к стене. Сесилия тоже метит в него отчаянным хуком, но промахивается и попадает по Донне, которая все еще лежит на полу. Стивен проводит еще один удар и на этот раз отправляет противника на пол в полный нокаут. Поднимается Фрэнсис Младший и оттаскивает Сесилию от Донны Куни. Фрэнни умоляет всех прекратить, но даже не пытается удержать никого из дерущихся. Пот катится с меня градом. Грейс смотрит мне в глаза и улыбается. Сес тоже смотрит на меня, а не на придурков сзади, и скандирует Генри, Генри.

Последняя строка — и я закончил. Всё. Я целую Грейс руку и смотрю на нее так нежно и проникновенно, как никогда раньше. Она улыбается, словно королева. Я кручу последний поворот и замираю с широко расставленными ногами и поднятой вверх правой рукой. У Грейс и Сес на лицах сияющие улыбки. Зрители, которые пока из-за громкой музыки не слышат, что творится у них за спиной, буквально ревут от восторга. Фрэнсис Младший поднимает Сесилию и швыряет на пол, не потому, что хочет сделать ей больно, а чтобы в драку больше не лезла. Стивен хватает его за грудки. Фрэнни умоляет прекратить. Куни валяются на полу: Донна пришла в себя и плачет, Берни — на спине в отключке. Сес кричит мне, перекрывая ревущую в зале толпу: Генри, ты был потрясный! Я подхожу к Грейс, а сам в панике шарю по карманам в поисках коробочки с кольцом. Несколько человек замечают, что позади них Стивен и Фрэнсис Младший схватили друг друга за шиворот, и спешат их разнять. Кончики пальцев натыкаются на коробочку в кармане, я хватаю ее за обитые бархатом стенки. Кровь у меня в жилах леденеет от страха. Я опускаюсь на одно колено и подмигиваю Сес. Она подмигивает мне в ответ. Я делаю Грейс предложение, не убирая микрофон ото рта, чтобы вся толпа услышала и разделила с нами нашу любовь.

— Грейс Макклейн, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Я открываю коробочку и протягиваю ей кольцо. Грейс с минуту смотрит на него не отрываясь, потом начинает плакать.

— Нет, — рыдая, выдавливает она из себя.

Как раз в этот момент Сесилия сжимает кулак покрепче и целит во Фрэнсиса Младшего, но кто-то успевает его оттащить. Удар достается Стивену и сбивает его с ног. Он моментально вскакивает, глотая слезы и рукой держась за разбитый нос, и бросается к двери на улицу. Сесилия рвется за ним, но ее останавливают. Она кричит, плачет и сыплет вокруг себя ударами, но никак не может вырваться из захвата. У меня подгибаются колени. Половина присутствующих смотрит вперед на меня, другая половина — назад на мою семью. Кругом сплошные Тухи, и все выставляют себя полнейшими идиотами. Подбородок трясется. Не плакать, приказываю я себе, не будь бабой, столько людей на тебя смотрит.

— Нет? Но почему? — шепотом спрашиваю я у Грейс.

— Мы же дети, Генри, — говорит она. — Мы все еще дети.

Грейс с грустью глядит мне в глаза, и на секунду мне кажется, что я ее ненавижу. Я дышу так часто и тяжело, что плечи ходят ходуном. Меня тянет за руку Сес.

— Генри, а что там такое сзади стряслось?

— Не знаю. У тех уродов надо спросить, не у меня.

Я стою, уставившись на толпу, которая с интересом наблюдает за мной и за моей семьей. Сес все еще держит меня за руку, но я больше не желаю здесь находиться. Здесь уже никому ничем не поможешь. Я хочу быть рядом со Стивеном, он единственный, кто меня поймет. Я вырываю свою руку из руки Сес, иду к двери и выскакиваю наружу, где прохлада и на углу стоит и работает вхолостую катафалк. В кабине, навалившись на руль, храпит мистер Макфадден. Где-то в стороне Тэк-парка в воздухе раздается сильный, резкий хлопок. Я в ужасе подпрыгиваю на месте и бегом устремляюсь на звук через опустевшую к вечеру Ав.