Джулия Стюарт - Сват из Перигора

Когда все было съедено и к Гийому вновь вернулся дар речи, он предложил проводить Эмилию до замка. Уходя, она заметила, как Сандрин Фурнье упала, споткнувшись о пустой вертел, а Фабрис Рибу, демонстративно отвернувшись, прошел мимо. Его нежелание помочь торговке рыбой смутило Эмилию: ведь последний раз — в свой первый выход в лес в железном нагруднике и с мушкетом в руках — она видела эту парочку голышом и в объятиях друг друга в старой охотничьей хижине. Другие односельчане, также заметившие, как бармен презрительно игнорирует распластанную на земле Сандрин Фурнье, естественно, предположили, что ему противно даже дотронуться до нее. На самом же деле между этими двоими была давняя и прочная любовная связь. Такой расклад устраивал обоих. Фабрис Рибу — будучи во втором браке, который наскучил ему не меньше первого, — полагал, что их всем известная неприязнь послужит идеальным прикрытием для романа на стороне. Всякий раз, вспоминая, как умер его отец, владелец бара преисполнялся отвращения к своей тайной любовнице, но, умудренный опытом двух женитьб, он считал ненависть неизменным спутником отношений между мужчиной и женщиной. Что же до грибной отравительницы, то она так и не простила Фабрису Рибу ни своей испорченной репутации, ни прозвища, которое приклеилось к ней с его легкой руки. Сандрин Фурнье жила лишь надеждой, что их энергичные тряски в один прекрасный день доведут ее любовника до инфаркта…

Эмилия Фрэсс и Гийом Ладусет стояли на разводном мосту и в отчаянии созерцали двор, изрытый обломками каменных зубцов. Понимая, как тяжело сейчас владелице замка, сваха решительно шагнул вперед и пообещал, что сам лично поднимет их все обратно на бастион, а если веревка оборвется, он просто возьмет новую и продолжит работу. Эмилия, более всего переживавшая за свои фамильные овощи, провела гостя в сад, мимо разбросанных костей крыши часовни. Несмотря на черепичный град, древние сорта практически не пострадали. Эмилия подобрала две корзины, что принесло ветром к садовой стене, и вручила одну Гийому. И пока они дружно выдергивали из земли круглую черную редьку, Эмилия спросила у свахи, помнит ли он то лето, когда замок стоял бесхозный и они с ватагой ребят пробрались внутрь и, нацепив вмятые железные нагрудники, носились по комнатам и играли в прятки средь антиквариата и древней мебели. И Гийом Ладусет с улыбкой ответил, что помнит. Перейдя к гиацинтовым бобам, сваха спросил, помнит ли Эмилия, как их банда, «Мокрые Крысы», — названная так потому, что они жили у Белль, — каждый четверг обстреливала из рогаток своих врагов, шайку «Болотные Камыши». И владелица замка с улыбкой ответила, что помнит. А когда их корзины наполнились земляничным шпинатом, Эмилия спросила Гийома, помнит ли он, как они воровали яблоки в соседских садах и пекли их в золе перед входом в их тайное лесное убежище. И Гийом Ладусет с улыбкой ответил, что помнит.

По дороге обратно в замок Эмилия вдруг примолкла. Сваха спросил ее, что случилось, и она честно призналась, что ей все еще страшно оставаться здесь одной. И тогда Гийом Ладусет предложил Эмилии пожить пока у него, и она тотчас же побежала за парой старинных платьев, что были обрезаны по колено.

Дома Гийом Ладусет поставил пакет с фамильными овощами на кухонный стол и отнес чемодан Эмилии Фрэсс в гостевую спальню. Пока владелица замка мыла руки и коленки в ванной, Гийом Ладусет сходил на дальний конец своего любимого огородика, сорвал белый георгин и поставил в вазу у кровати любимой. Когда он спустился обратно, Эмилия с интересом разглядывала бронзовый колокольчик мадам Ладусет: во время войны та звонила в него всякий раз, как слышала речи Шарля де Голля, передаваемые из Лондона, — специально чтобы позлить соседей, сторонников Петена.

— А здесь все по-прежнему, — с улыбкой сказала Эмилия, переводя взгляд на дробовик мсье Ладусета, висевший на стене над камином.

Сваха достал из буфета старую бутылку из-под «Vittel» с домашним «пино» и пару бокалов, и весь остаток вечера они рассказывали друг другу о годах, которые потеряли. Когда за окном забрезжил рассвет, они вновь ощутили голод, и Гийом Ладусет поставил на стол две тарелки с кассуле. Здесь-то Эмилия Фрэсс и нашла свою маленькую зеленую пуговку.

Оба слишком устали за день, и Гийом Ладусет, рискуя вызвать гнев администрации, наполнил ванну для Эмилии, выложив специально для нее самое изысканное мыло из своей коллекции с нижней полочки. Когда Эмилия закончила и прошла в свою комнату в белом хлопчатобумажном халате с темно-синими цветами, сваха наполнил ванну себе и испытал непередаваемое наслаждение, коего был так долго лишен. Он вновь видел островки своих коленей, выступавшие из воды, и волосатые пальцы ног под струей из смесителя. Сладкий запах убаюкал его, и он задремал прямо в ванне, его роскошные усы расплылись по поверхности воды.

Тихонько прикрыв дверь, чтобы не разбудить гостью, Гийом лег в кровать, натянул на себя простыню и погасил свет. По комнате порхал беспрестанный бриз, и сваха вновь оживил в памяти момент праздника, когда он повернулся и увидел Эмилию Фрэсс в разорванном старинном платье из изумрудной тафты. Ему вспомнились испачканные грязью колени, волосы в фестонах зеленых листьев, свежие царапины на руках. Его размышления о том, каким лакомством удивить Эмилию на завтрак, прервал скрип открывшейся двери и шлепки босых ног по деревянному полу. Сваха почувствовал, как владелица замка, которая не могла больше выносить разлуки с любимым, скользнула в его постель: серебристые как ртуть волосы, рассыпавшись, коснулись его руки. Гийом притянул Эмилию к себе и рассказал ей все, о чем написал в письме, а когда поток излияний иссяк, начал все сначала. Дойдя до того места, где он объяснял, что всегда любил лишь ее одну, сваха услышал ритмичное дыхание и перевернулся на спину, приняв свою излюбленную позу: руки по швам, точно мертвец в гробу. Он представил, как будет жить, если снова вдруг потеряет Эмилию, и внезапная слеза сбежала по его щеке в ухо. Мысленно поклявшись никогда не отпускать ее от себя, он повернулся на бок и вжался в теплые контуры ее тела. В уютной гавани Эмилии Фрэсс бывший парикмахер Гийом Ладусет уснул, и спальня огласилась раскатистым храпом. Разбуженная этим ужасным рыком, Эмилия различила еще один звук. По лестничной площадке катилось свежеснесенное куриное яйцо.

Блюдо, состоящее из фасоли, свиных шкурок и приправ. Слово «кассуле» происходит от названия традиционной глиняной посуды. Основа кассуле — бобы, поскольку именно они придают блюду наваристость и аромат. — Здесь и далее примеч. перев.

Перигор — исторический и культурный регион на юго-западе Франции, известный своей кухней, мягким климатом и богатым историческим наследием.

Благодаря сохранившимся памятникам Средневековья этот городок получил прозвище «Перигорская Венеция». Там, в частности, находится самая древняя колокольня Франции.

В Нонтроне делают лучшие во Франции складные ножи.

Имеется в виду знаменитый магазин-парикмахерская династии Трамперов в Мэйфере, на Курзон-стрит, 9, в центре престижного района Лондона. В ранние годы правления королевы Виктории основатель дела Джордж Трампер (производивший свой собственный парфюм, туалетную воду, помады для волос и другие необходимые парикмахеру и брадобрею средства) был удостоен особого Королевского предписания, которое неизменно подтверждалось пятью последующими царствующими особами и имеет силу и в наши дни.

Девять религиозно-политических конфликтов во Франции, протекавших с перерывами между 1562 и 1598 гг.

Индийская кисло-сладкая фруктово-овощная приправа.

Открытый пирог с начинкой из взбитых яиц, сыра и др. ингредиентов.

Двойное заварное пирожное (фр.).

Колбаса (фр.).

Задняя ножка (фр.).

Гавайский танец; исполняется женщинами под барабанный бой и пение, характерен ритмичными качаниями бедер и другими эротичными па и пантомимическими движениями рук.

Огородик (фр.).

Глинобитный (фр.).

Чтобы пойти и помочиться на гобелен (фр.).

Святой Сикарий (дословно означает «падший от ножа») — один из 14 тысяч вифлеемских младенцев-мучеников, которые были убиты по приказу царя Иудеи Ирода, узнавшего о появлении Мессии от пришедших поклониться новорожденному Иисусу волхвов. В 770 г. Карл Великий поместил мощи св. Сикария в монастыре в Брантоме, расположенном на юго-западе Франции в области Перигор, недалеко от Пиренеев. Монастырь был годом ранее основан самим Карлом Великим как форпост в борьбе с арабскими завоевателями.