Эрик Бутаков - Одиннадцать

Ефим протянул свою кружку-сверток:

– Плесни чайку.

Вова зачерпнул из котла.

Ефим выпил всё, протянул ещё, и, не дожидаясь, продолжил:

– А потом началось, – Ефим взял ещё одну «кружку». – Спасибо. Потом началось: медведи, лодки, Лёшки, Машки, старый дятел, дождь и групповуха. Красный шлем! И всё бы ничего – даже интересно – но тут оказывается, я возвращаюсь, от чего ушел! Я задумался. Я начинаю отматывать свою жизнь. Оказывается, так было всегда! Осталась нам лишь пятая часть! А так было всегда! Четыре пятых позади, а оставшаяся пять – и всё сначала! Хотя… хотя есть выход – махнуть на ту сторону реки. За круг! Так всегда – осталась малость – не получается, можно бросить, и на ту сторону реки! Там – путь, там – гильзы, там, как кажется, – свобода. Херня! Там останавливаются часы!

Ефим в сердцах бросил в костер большую щепку:

– Пошли, братва, по этой стороне!

– ………………???

Вова молчал. Долго молчал. Ефим завалился на спину и заглох, а Вове нужно было что-то говорить. Но, что? Он не знал. Он молчал. Долго молчал………

Машка заревела! Не заплакала. А заревела! Как белуга, как мотор, как белый медведь в ясную погоду, как чмо, как стерва, как маленький ребёнок!

– Меня всё это уже достало! Я не могу больше! – слезы текли у Машки из глаз ручьем. – Мальчики, я устала! Я домой хочу! Я есть хочу! Я хочу помыться! Мы не выберемся от сюда!.. Я не могу так больше!..

Вова поднял копье, шмякнул легонько её плоской стороной наконечника по башке и приставил острие чуть ниже горла:

– Тебя кто, вашу маму, спрашивает?

У Машки «выкатились» глаза!

Вова прижал её острием копья к земле.

– Тебя кто спрашивает?! Выведем мы тебя – помоешься. Не тебе решать, как быть – сиди и жди! Понятно?!

Остриё давило Машке чуть ниже горла, ответить она не могла.

– Ребятки, – Ефим мечтательно смотрел в небо, развалившись на одеяле, – я вот что подумал…

Володя оглянулся и непроизвольно улыбнулся, видя его безмятежность.

Машка выползла из-под копья, присела на траву, потирая место «укола».

– … Я вот что подумал – а вот если инопланетяне есть, то, как быть? А… а… Они кто? Как, как с ними быть… если что?

– Не понял! – Вова, почесывал нос. – Чегой-то ты вдруг о «зелененьких» заговорил? Стегаешь?

– Вот если они существуют, – казалось Ефим и не слышит Вову, – то они кто – тоже ведь должны быть тварями божьими, правильно? Вот если есть заповедь «Ни убий!», то, как с ними-то быть, если встретишь? Если они в наглую попрут? Их можно, или «ни убий?!» Вот Бог создал Землю, а они – инопланетяне, значит, кто-то создал и ещё одну планету… Кто? Бог? Из Рая на Землю отправили Адама и Еву, чтобы плодоовощные культуры на халяву не жрали без разрешения… А кто и куда отправил «зеленых» в таком случае? И за что?

Вова покачал головой:

– Фима, тебе нужно отдохнуть!

– Это вам нужно отдохнуть – друг на друга кидаетесь, как шакалы! Зачем ты Машку по башке ударил? Ты же знаешь – она моя девушка! – Ефим улыбнулся и повернулся к Володе.

Наконец-то в Ефимкиных глазах появился тот наглый и озорной огонек, который так свойственен его натуре. У Вовы отлегло.

– А! Так это всё психологические этюды! Тему, типа, поменял?!

– Нет, – Ефим приподнялся, – меня действительно этот вопрос интересует! Если они умнее нас и придумали «сигару» с неслышным топливом, стало быть, существа разумные и их трогать – табу. Это не коровы – тех можно. А эти кто? Может, их тоже…

– А меня интересует вопрос: что делать? – перебил Володя.

– Чернышевский, не суетитесь! – Ефим поднялся. – Собираемся и идем. По этой стороне, до реки, до болота, до горы с кратером, а там видно будет! Пройдем свои триста с копейками километров, посмотрим, что к чему, а уж после будем друг на друг с вилками бросаться! Я правильно говорю, Маша?

Машка посмотрела на Ефима. Ей было приятно, что он за неё заступился, но ответить она ещё не могла – уж слишком неожиданно всё произошло – от Вовы она такого не ожидала! Для неё это было… – большое потрясение.

– Ничего! – понял её мысли Ефим. – Потом с улыбкой будешь вспоминать наши приключения! А помыться – мы там, потом помоемся – все равно через болота тащиться – промокнем, как сволочи. Не грусти, малыш, всё будет нифтяк-нифтяк-нифтяк! Дыши глубже.

Ефим, сморщившись, прогнулся в пояснице, покрутил для верности торсом:

– Собираемся!

Первые полчаса-час шли молча. Ефим гонял свои мысли, пытаясь разложить по мозговым полочкам всё, что тут происходит, но так логичной картины и не проявлялось. Чепуха какая-то! Все смешалось, запуталось и не могло никак объясниться. Он понимал, что необъяснимых вещей и происшествий в жизни всякого бывает немало, но не таких же! А что ещё будет там, когда они придут? Что их ждет? А тут ещё спина болит… Одним словом, фуфельэкспрессионизм, какой-то! О, какое слово он придумал! «Фуфельэкспрессионизм!»

– Чего ты там бурчишь? – Вова, оказывается, шагал рядом.

– Фуфельэкспрессионизм, говорю.

– Что это?

– Это наша судьба, – и тут же он продолжил, но уже в песенном формате, – жить не мо-ожем инаа-чее…

Вова хмыкнул:

– Нет, серьёзно – что гоняешь?

Ефим прекратил «гонять» и серьезно ответил:

– Да, думаю, что нас ждет дальше?

– Ну и как ты себе это представляешь?

Ефим вздохнул:

– Честно говоря – никак! Если они решат меня запихать в какую-нибудь барокамеру или автоклав, и решат пропустить через меня ток или ещё какие-нибудь зеленые лучи – идут они на хер – у меня спина болит! Пусть сами себя током лечат! «Я на это пойтить не могу!» Эту фигню я видел в кино и не верю, что материю из консервной банки можно переместить куда-нибудь в чисто поле к динозаврикам. Не верю я в это!

– Однако ты согласился…

– Мне любопытно – это точно, но в автоклав я не полезу… Лучше сразу на электрический стул! Не верю я! Не верю – и всё!

– А вот эта вся лажа, которая с нами происходит, как это объяснить?

– Не знаю! Иду, думаю… Но ничего объяснить пока не могу. И вообще…

– Что, вообще?

– Вообще, стоит ли это пытаться объяснить? Ну, идем, да идем. Ну, шлем… Ну, старикашка… В городе таких пассажиров – пруд пруди! А здесь, на природе – это, якобы, чудо. А, – Ефим махнул рукой, – мозги закипают! Птички поют? Поют! Травка зеленеет. Небо голубое. Машка-промокашка с нами – чего ещё надо? Побриться бы – это да! А всё остальное – килибирда, ромштэкс и фуфельэкспрессионизм! Теперь понятно?

– Теперь, как никогда, понятно! Спасибо, друг, ты всё нам объяснил! – Вова улыбался, не разжимая губ, как… ну… ну, как… ехидно, в общем, как-то.

– Да-да, – покачал головой Ефим. – Смейтесь все! А я в барокамеру – ни ногой! Галлюциногены, гипноз, мухоморы с рисом – это ещё куда ни шло. А разряд, лучи и серная кислота для полной растворимости – я – пас! У меня спина болит – я же сказал! Инвалид я, вы же знаете!

Вова засмеялся:

– Не похоже на тебя. Струсил что ли?

– Нет. Просто – не верю.

– А если я первым пойду, пойдешь?

Ефим приостановился и почесал затылок так, как это делает Вова:

– Отпущу ли я тебя – вопрос. Не верю я, а поэтому и тебя не хочу подвергать тому, во что не верю. Вот как!

Теперь уже почесал затылок Володя:

– Не отпустишь,… – задумчиво произнес он. – Интересно, как это? Ну, ладно, действительно, мозги плавятся, завязываем эту тему. Придем – разберемся. Нам ещё придти надо!

– А что с нами случится?

– По кругу будем ходить до старости, а триста кэмэ так и не пройдём – вот что случится.

– Пройдё-оом как-нибудь, – потянулся, не останавливаясь, Ефим. – Пройдем!

– О, часы пошли! – Вова приложил часы к уху.

Ефим осталбинел!

– Я же их в костер бросил!

– А я их вытащил!

– Что-то я не видел!

– А ты и не смотрел.

Ефим недоверчиво хмыкнул.

– Дела….

– Дела – ни дела, а часики-то – тикают!

– Во-во, мы пошли – часы пройдут, – вздохнул Ефим, и продолжил путь.

– Не веришь?

– А сколько время?

– На них – одиннадцать часов одиннадцать минут.

– Ну, конечно! – Ефим протянул руку к часам.

– Точно тебе говорю! – Володя повернул циферблат к Ефиму.

– Б! Правда, – брови Ефима улетели к макушке. – Рассказали бы – не поверил! Подвёл?

– Нет.

– Мистика! – брови ещё не опустились.

– А на самом деле, интересно, сколько сейчас? Уже, наверное, час или два?

– Да, где-то так.

– А как узнать?

– Сегодня, – Ефим посмотрел на солнце, – уже никак. А вот завтра, если будет погожий денек, воткнёшь копье в землю, и следи за тенью. На самой короткой тени ставь полдень. Пока и так сойдет – километраж замерять.

– А может, на час лучше поставить?

– Сейчас?

– Завтра.

– Ну, поставь на час.

– Я имею ввиду – время-то летнее, в полдень на часах час должен быть.

– Летнее?… – Ефим почесал затылок. Получается, нас «выгрузили» не в полдень, а в одиннадцать? Интересно!.. Поставь на полпервого – не ошибешься!