Пол Челлен - Доктор Хаус, которого создал Хью Лори

«Они весьма проницательны во всем, что касается их работы, — заметил Лори о работниках спецслужб. — Но при этом они еще и раскованны. Джон Ле Карре уверял, что операции таких ведомств, как МИ-5 и МИ-6, раскрывают истинную природу национальной политики. Они были свободны в своем выборе, и то, что именно они приняли решение сделать или не сделать, многое говорит о национальном характере».

В 2003 году Лори сыграл доктора (терапевта, как и его отец) в британском фильме «Сорокалетние» — комедийно-драматическом сериале из трех частей, снятом по мотивам романа Найджела Уильямса и с самим собой в качестве режиссера. Здесь персонаж Лори — некто по имени Пол Слиппери, семейный человек с детьми, переживающий кризис среднего возраста. Критиками был, конечно, отмечен тот факт, что актеру как раз исполнилось столько же лет, как и его герою, однако при этом все были удивлены тем, что в настоящей жизни он выглядит несколько моложе.

«Мне потребовалось некоторое время для погружения в роль, — заметил Лори в одном из интервью. — Дело в том, что до сих пор у меня присутствовало подростковое мироощущение — ну, когда у вас полно времени на то, чтобы заняться, чем вам хочется. И вдруг я обнаружил, как, покряхтывая, выбираюсь из низкого кресла. И понял — мне уже не семнадцать, и я успел состариться со всей этой фигней».

Конечно, быть может, от Хью — как от режиссера и исполнителя главной роли — ожидали несколько большей эмоциональности. Между тем он нисколько не отклоняется от своей обычной философии, анализируя процесс взросления: «Иногда я сильно беспокоюсь из-за этого — как будто я, сорокалетний, изменяю надеждам двадцатилетней давности, — говорит он. — Когда мне было двадцать, естественно, я полагал, что буду играть в крикет за команду Англии, покорю Эверест и напишу величайший концерт для виолончели. И естественно, я не выполнил ничего из перечисленного, а следовательно, не оправдал своих ожиданий… Однако мне кажется, что я больше озадачен таким поворотом событий, нежели огорчен. Я не такой невротик, как мой герой Пол. Быть может, мои друзья с этим и не согласятся, но я думаю о себе как о личности, вяло озадаченной жизнью, а вовсе не как о невротической».

Так или иначе, но на исходе XX века Хью Лори являлся счастливым обладателем резюме, способного удовлетворить большинство актеров на пороге их сорокалетия, «Не скажу, что жизнь в Британии невыносима, — сообщил он в интервью. — Ведь что прекрасно в моей карьере — меня узнают только те люди, которым я действительно нравлюсь. Это же отлично».

На самом-то деле Лори тогда еще не мог знать, что впереди его ждет стремительный взлет. Следует, однако, помнить — и это близкая для нас тема, — что события реальной жизни обычно мало соответствуют законам сериального жанра, а поэтому и в жизни Лори существовал один фактор, напоминающий, что жизнь все-таки далека от совершенства.

Дело в том, что на протяжении первых лет XXI века Хью все более погружался в свои проблемы. На тот момент самой точной характеристикой, которую ему могли дать как окружающие, так и он сам, — «унылый». Хотя его профессиональная деятельность продолжала развиваться, но неприкрыто «идиотские» роли резко контрастировали с его собственной личностью. В тот период Хью был человеком, который, если называть все своими именами, пребывает в состоянии затянувшейся депрессии.

И в 2002-м Лори принял решение начать борьбу с тем, что он сам определил как серьезную депрессию. И настроен он был вполне серьезно. Надо заметить, что в дальнейшем его признания стали отправной точкой для утверждения, что именно его собственное сражение с медицинской задокументированной проблемой и способствовало столь точному вхождению в образ доктора Хауса — персонажа, страдающего от несомненной химической зависимости.

В любом случае, Лори был весьма искренен, объясняя, какой именно случай привел его к решению начать борьбу с демоном.

«Я сидел в гоночном автомобиле, принимая участие в благотворительной гонке, а кругом носились и сталкивались другие автомобили… и вдруг одна мысль поразила мое воображение: мне было скучно, — рассказал он в интервью 2005 года изданию Mail on Sunday. — Я подумал, что так быть не должно. В этот момент мне следовало бы ненавидеть хоть что-то, а может, наоборот, любить, — ведь это же экстремальный жизненный опыт! Но я не чувствовал ничего, кроме скуки. И я охарактеризовал состояние своего сознания как депрессивное».

После такой самодиагностики Лори понял также, что его депрессия — вовсе не та штука, которую он может игнорировать и дальше.

«Она навредила всем — и семье, и друзьям, — вспоминает он. — Я был занозой в заднице для окружающего мира, погруженный в себя мизантроп. Это продолжалось достаточно долго и сопровождалось другими симптомами — например, летаргией, тотальным нежеланием выбираться из постели. Меня удивляло, как вообще люди выносят жизнь. Я цеплялся за свою несчастность, поскольку это было привычное, хорошо знакомое состояние, — рассказывает Хью и добавляет совсем не в духе доктора Хауса: — Безусловно, это крайний эгоизм — пребывать в депрессии и не пытаться что-нибудь изменить».

С целью изменить что-либо Хью и обратился к психотерапевту. В интервью лондонской газете Mirror он откровенно рассказал: «В наше время люди стали более открыты и не стесняются искать помощи. Наконец-то мы осознали, что у нас есть альтернатива — обратиться за помощью к психотерапевту или продолжать надоедать своим друзьям. Я лично уяснил, что мне проще заплатить кому-то сто долларов в час, чтобы он выслушал мои причитания. И кстати, этот кто-то проявляет живой интерес к моим нудным проблемам». Звучит, опять же, совершенно не по-хаусовски.

Несмотря на хаусианский цинизм, Хью уверен, что психотерапия помогает — и ему лично, и еще многим другим людям, находящимся в депрессивном состоянии. И не только потому, что психотерапия может разрешить проблемы личного масштаба, но и потому, что снимает тяжелую ношу с плеч окружающих — друзей и родственников.

«Я знаю многих людей, которые воображают, что терапия — это что-то вроде созерцания собственного пупка, — говорит Лори. — Но это созерцание собственного пупка с вполне конкретной целью. И цель эта — осознать тот факт, что мир намного лучше, чем мы о нем думаем, и изменить свое отношение к тем, кто нас любит, принести им в дар как можно больше».

Приносить в дар как можно больше — как муж, отец, друг и, конечно, как актер и художник — вот что становится важным для Лори в 2004 году. И это на фоне того, что жизнь его меняется чрезвычайно быстро. Впереди открываются совершенно новые горизонты…

Когда легионы телевизионных фанатов, любящих изводить друзей изложением пустяковых фактов о малом экране за пивом и попкорном или засорять форумы в Интернете деталями о малоизвестных ситкомах или актерах, окинут взглядом самые значительные моменты истории телевидения, они вполне могут вспомнить курьезную историю об актере, сыгравшем небольшую роль человека по имени Ян (мы так и не узнаем его полного имени), администратора нефтяной компании, в триллере 2004 года «Полет Феникса».

Не то чтобы «Полет Феникса» (ремейк одноименной картины Джеймса Стюарта 1965 года) был особо успешной авантюрой — равно как в глазах критиков, так и по части кассовых сборов. И не то чтобы актер, о котором идет речь, — Хью Лори — сыграл особо большую или запоминающуюся роль в этой истории о падении самолета. Скорее уж это было нечто такое, чем занимаются в свободное время, работа в стиле «уже-предвкушаю-следующий-проект». Именно во время съемок «Полета Феникса» в южноафриканской стране Намибии Лори совершил шаг на следующую ступень.

После продолжительного съемочного дня Лори решил попробоваться на пилотную серию американского сериала, несколько сценарных выдержек ему прислали по факсу из Штатов. Он взялся за пробу без каких-либо больших ожиданий. «Тогда я еще думал: „Это пилотная серия, в конце-то концов. Может быть, десять или двенадцать дней работы“. У меня и мыслей не было, что дело пойдет дальше. Как правило, оно не идет».

Вообще-то, называть это кинопробами значит выдать желаемое за действительное. На самом деле Хью при помощи своих экранных партнеров по «Полету Феникса», Джейкоба Варгаса и Скотта Майкла Кэмпбелла, державших камеру, просто зачитал реплики из полученного факса прямо посреди намибийского сортира.

«Единственным источником света в этой уборной было зеркало, — вспоминает Хью. — Мне тогда с самого начала стало понятно, что этот проект — нечто особенное. Даже на основе нескольких страниц я подумал: „Это действительно хороший материал“».

Хью даже решил не переодеваться и остался в грязной, пропыленной одежде, которую носил во время съемок. Бриться он тоже не стал.