Валерий Ваганов - На взлетной полосе

— Ничего. За семейный уют и пострадать можно.

— Да замолчишь ты, наконец!

— А телевизор — основа его. Тоже проверено.

Кис вспомнил Лену. Вспомнил, как приехал к ней после последнего плавания, год назад…

Она была дома. Он поздоровался мимоходом с родителями и вошел в ее комнату. Лена испуганно запахнула халатик, поднялась со стула, шагнула навстречу. Лежали на столе книги, конспекты. У нее скоро сессия, подумал Кис, но сразу же забыл про это, лишь увидел Ленкины глаза, темно-карие, чуть удлиненные, без туши еще. И представил Кис себя в тот момент: распахнутый пиджак, галстук чуть набок, миллионер, морской волк, как вы здесь, на берегу, пока мы там, у банки Джорджес, селедочку добываем. Но под взглядом Лены он сник тогда, стыдно стало, что вот так ворвался, не позвонил даже, словно домой пришел…

— А я думала, не приедешь больше, — сказала она и, обняв Киса, заплакала тихо. — Какой ты все-таки самоуверенный, думаешь, буду ждать, пока наплаваешься, пока… нагуляешься там, со всякими, да? У нас через неделю распределение. Уеду вот подальше, чтоб не знал, куда. Ищи тогда…

И сразу растерял он все слова приготовленные, веселые слова, которые говорил ей после каждого возвращения. Даже деньги, заработанные в рейсе, не радовали, просто оттягивали карман.

— Что же теперь делать? — растерянно спросил Кис.

— Сам подумай. Банально, конечно, но выбирай. Или я, или СРТ твой проклятый со всеми дружками вместе…

В гостиной родители накрывали стол, расставляли посуду, и Кис не выдержал, ушел от ответа. Поцеловал Лену сухими жесткими губами, проговорил торопливо: «Придумаем что-нибудь» и выскользнул из комнаты…

Теперь море было далеко от него. Кис вспоминал о нем, как о беспроигрышном запасном варианте, как о тайном своем убежище. Когда сейнер отходил от пирса и, все увеличиваясь, росла полоска темной воды — он оставлял на берегу все нерешенные вопросы. До возвращения через четыре месяца. Но странно казалось Кису всегда, что они не исчезали после, когда он ступал на непривычно твердую землю, а принимали другое обличье. И он понял однажды, что от них не уплывешь ни на каком сейнере.

Отец разливал самодельную наливку, расспрашивал о море, о рыбе — сухопутные наивные вопросы. И, выпив, Кис обычно говорил без умолку, но на этот раз сосредоточенно ковырял вилкой под взглядом Лены. На щеках ее выступил румянец, глаза блестели матово, словно она уже приняла решение, а этот разговор за столом — вежливость к старому знакомому.

Потом они долго сидели в ее комнате. Она положила на его плечо голову, была тиха, будто рядом, и в то же время очень далеко от Киса.

— Можно, конечно, в городе остаться. Наташка — ты знаешь ее — на комбинат устроилась. У них малыш забавный — прелесть…

Кис закрыл глаза, чувствуя, как упругими толчками стучит сердце. К черту «рыбкину контору». Мое место здесь, пора институт заканчивать, ушел балбес с третьего курса, море увлекло, штормы, туманы. И он сказал об этом Лене…

…Движения однообразны и просты, как взмахи маятника. Принять пустое ведро, зачерпнуть, передать Игорю. Принять, зачерпнуть, передать. Слава богу, воды в траншее заметно поубавилось. Об этом не говорят, боятся сглазить.

— Артур, вижу крышку телевизора, — сказал Игорь, наклоняясь к воде. — Честное слово.

— Какой марки?

— «Горизонт».

— Тогда вытаскивай. Мой, — согласился Артур.

На краю этого заброшенного северного поселка строили многоэтажные дома. Они темнели мокрыми кирпичными коробками, пустыми проемами окон, и земля кругом была взрыта и перевернута бульдозерами. Теплотрасса рассекала надвое беспорядочные глиняные бугры, тонкой ниточкой подтягивая новые дома к поселку. Кис поднялся на отвал. В дальнем конце пофыркивал экскаватор, одинокий, затерянный. «Не успеем закончить, дохлый номер», — подумал Кис, прикидывая расстояние.

Домой они возвращались раньше обычного. Начался дождь, поплыли по лужам мутные пузыри. Промокшие парни шли по середине улицы. Встречные машины, притормаживая, уступали им дорогу.

— Мы, наверное, на босяков похожи, — хмуро заметил Артур.

Игорь улыбнулся.

— Босяки — это еще люди. А мы… — он махнул рукой.

— А тебя, что, тащили сюда, да?! — не выдержал Кис. — Сам поехал, отпуском пожертвовал, никто не заставлял.

Ничего не ответил ему Игорь, лишь посмотрел нехорошо, пристально. Артур дернул Киса за рукав.

— С чего это ты?

— А-а-а… надоело… Устроил балаган.

— Не вижу смысла обострять отношения. Все устали, не ты один, — говорил Артур неторопливо. — Все здесь временные люди, как дачники, только в другом смысле. Тебе с ним, что, детей крестить? Разъедемся и не встретимся больше…

Кис представил Артура на кафедре, перед студентами, голос его мягко наполняет аудиторию, дикция отточена, хоть в капитаны на КВН.

— Артур, а тебе нравится твоя работа? — неожиданно спросил Кис.

— Смеешься?

— Нет, я о настоящей.

— Не знаю… — он пожал плечами, — нагрузка большая, если в смысле перспективы, да и то… Трудно в институте работать. Так что не торопись заканчивать.

— Я не тороплюсь, — Кис улыбнулся.

— А почему ты спросил?

— А-а-а, так просто. Ты не забыл, что нам еще к прорабу идти?

— Ждет он нас не дождется.

Жил прораб в крепком приземистом домике на краю поселка. Темные бревенчатые стены, железная крыша, высокий тесовый забор. Артур остановился возле калитки.

— Неудобно как-то.

— Не в гости идем, по делу. Общественное поручение, — сказал Кис и повернул тяжелое кованое кольцо.

Дверь отворил хозяин.

— Помощнички пришли… Проходите.

На широком скуластом лице его ни удивления, ни радости, словно привык он к поздним таким посещениям. Кис кашлянул и неловко переступил высокий порог.

В комнате было тихо, сумрачно, вдоль стен старая мебель: этажерки с витыми столбиками, комоды, сундучки, лавки стояли ровно, по линейке, лишь аквариум с квелыми рыбами чуть скрашивал обстановку.

— С чем пожаловали?

Артур вынул из кармана бутылку.

— Понятно, — сказал прораб. Сутулый, кряжистый, он неслышно двигался по комнате, был непроницаем, спокоен, только глаза поблескивали. Возникшую паузу не торопился сгладить шуткой. Артур даже растерялся.

— Поговорить надо, Алексей Степанович, — начал Кис, присаживаясь. — Работа новая для нас, сроки сжатые, завалим — по головке не погладят. А теплотрасса — как артерия. Посоветоваться пришли, как дальше быть…

Он понимал, что это совсем не то, и говорить надо другим голосом, легче, но момент был упущен. Хозяин вернулся с тремя гранеными стаканчиками и миской соленой капусты.

— Понятно, — сказал прораб, придвинув себе стул. — Николай послал, что ли?

— Нет, сами, — Артур достал наряды и положил на стол рядом с бутылкой.

— Вот так лучше будет. А то: «посоветоваться пришли…» Лучше не придумали ничего. Открывай посуду. Сегодня грех не выпить, день выходной… А Николаю передай, что я не люблю тех, кто нахальнее меня. Пришел в контору, крик поднял, государственное дело тормозите, жаловаться буду. Будто до него никто и не приезжал к нам.

— Погорячился. — Кис через силу улыбнулся. — А что мы сидим? Нальем для знакомства?

— Погоди. — Алексей Степанович, все так же неслышно двигаясь, принес вилки. Сел, обхватив край стола. — Я удивляюсь все: откуда у вас такая настырность. Вот вы с вином пришли, без смущения, думаете, примет старик, расчувствуется, и все в ажуре.

— Да что вы, Алексей Степанович?.. — обиженно пробормотал Артур. — Обижаете.

Но тот будто не слышал его.

— Знаю, не отказывайся… Ну, приехали вы к нам, встреча с оркестром, мы вам фронт работ, коечки застелили, красиво все, ладно. А через месяц вещички за спину и в самолет. Домой. Здесь много геройства не надо. А предложи годик поработать — обидитесь…

— Мы же на отпуск только.

— Помочь. В трудную минуту. — Кис придвинул прорабу стаканчик. — А настоящие герои — коренные жители. Давайте выпьем за них.

Артур оживился.

— А я предлагаю — за старшее поколение!

— Давайте, Алексей Степанович! А то сидим…

Прораб усмехнулся.

— Далеко пойдете, парни.

— Близко и собираться не стоит.

— А не подумали — вдруг выгоню с бутылкой вместе, на порог не пущу, ведь стыдно будет? — тихо сказал прораб, и Кис понял, что уходить пора. — Неужели никогда не выгоняли, а наливай, поехали — и друзья сразу, за жизнь разговор, по душам… Можно мне и глаза закрыть, подписать. Черт с ними, с недоделками. Да домой вернетесь, не выдержите, похвастаетесь, как старика объехали. Посмеетесь. А после что?

— Не знаю, — сказал Кис.

— А я знаю. Статья сто семьдесят четвертая, часть первая. Дача взятки… Ты лагерь на девятом километре видел? За поворотом забор с проволокой, вышки по углам. Самому строить пришлось. Для себя.