Сюсаку Эндо - Уважаемый господин дурак

Какой абсурд! Даже представить, как обладатель этой лошадиной физиономии кружится в грациозном вальсе, — значит разрушить все романтические мечты и ожидания. Подозрения вновь вернулись к Томоэ. А что, если, скрываясь за этим идиотским внешним видом, он что-то против них замышляет? Она украдкой взглянула на него. Гастон перестал есть и рассеянно смотрел в окно.

— Гастон-сан, вы не хотите что-нибудь еще поесть?

Он не ответил.

— Гастон-сан.

В этот раз он повернулся к Томоэ и печально улыбнулся.

— Что случилось, Гас? — с беспокойством спросил Такамори, поставив бутылку виски, из которой наливал себе вторую порцию.

— Собака-сан, — ответил Гастон, показав на свою тарелку, — хочет кушать.

— Собака-сан?

Томоэ сразу поняла, что имел в виду Гастон, когда вспомнила его фигуру в кимоно и старых ботинках, за которой плелась истощенная и грязная псина.

— Ах да. Та бездомная собака.

Эта собака всегда бродила в окрестностях. Иногда она даже пробиралась на кухню и опрокидывала мусорное ведро, вызывая гнев Матян.

Гастон поднялся и открыл окно, через которое стало слышно, как собака кашляет на улице. Видимо, как и люди, она страдала от астмы. Гастон взял остатки еды со своей тарелки и бросил их собаке. Томоэ и Матян с отвращением отвернулись.

— С сегодняшнего дня эта собака-сан ваш друг. Как и я ваш друг, — заявил Гастон, глядя на всех со счастливой улыбкой на лице.

Вечером, когда Гастон ушел в свою комнату, Томоэ устало вздохнула. Она чувствовала себя совершенно измотанной — как физически, так и морально.

— Теперь ты, надеюсь, удовлетворен, пригласив этого дурака в наш дом, — сказала она Такамори с возмущением.

Тот покачал головой:

— Еще рано говорить, дурак он или нет. Он еще может удивить тебя.

— Если он не дурак, то мошенник, который постарается доставить нам неприятности.

Такамори, чувствуя свою ответственность за приезд Гастона в их дом, красноречиво защищал его, но так и не смог убедить сестру. Она была готова согласиться, что лошадиное лицо и медлительность в движениях Гастон получил от бога — тут уж ничего не поделаешь. Но, слушая его и наблюдая за его поступками, она была вынуждена признать: его умственное развитие соответствует уровню маленького ребенка. Гастон ни в малейшей степени не походил на сообразительного, находчивого и остроумного молодого француза, к образу которого Томоэ привыкла по книгам и кинофильмам.

— Это можно назвать инфантильностью. И подобное случается не только во Франции. Ты посмотри на наших самозваных интеллигентов и деятелей культуры, а таких в Японии великое множество, — убежденно заявил Такамори.

— Что бы ты ни говорил, всему есть предел. Подумать только — выйти на улицу в кимоно и ботинках... Это же полное отсутствие здравого смысла, даже если он не знает наших японских обычаев.

— В этом все и дело. Он может оказаться глубоким, как океан, и его не интересуют все эти мелочи. Во всяком случае, Томоэ, ты никогда не могла различить достоинств в мужчине. Даже в том, что касается меня, ты никогда не была в состоянии понять, что я — самый достойный мужчина среди мужчин.

Достойный мужчина среди мужчин? И таким может считаться Такамори, который готов проспать все утро и постоянно выпрашивает у сестры карманные деньги?

Если он хочет узнать мнение другого человека о Гастоне, думала Томоэ, пусть послушает звон посуды на кухне. Матян вымещала свое плохое настроение на посуде, чтобы та знала, как она себя чувствует.

— Я не представляю, как родственники Наполеона могут гордиться своим происхождением, имея в семье такого типа. Они должны были полностью потерять свое лицо. Зачем он вообще приехал в Японию? — сердито спросила Томоэ.

— Я спрашивал его, но не получил удовлетворительного ответа. Он все-таки загадка, не так ли?

На следующее утро Такамори и Томоэ нужно было на работу.

— Гас, какие у тебя планы на сегодня? Не хотел бы ты посмотреть Токио?

Гастон дошел вместе с ними до станции Киодо, держа в руках туристическую карту Токио, на которой Такамори тщательно пометил наиболее интересные достопримечательности. Они все вместе сошли с поезда на станции

Токио.

— Гас, после того как осмотришь здания парламента и разных министерств, иди к Токийской башне. Знаешь, она даже выше Эйфелевой.

— О, выше, чем Эйфелевая башня?

С любопытством озираясь, Гастон исчез в утренней толпе.

— Посмотри на него, — сказал Такамори, глядя ему вслед. — Он в состоянии сам ориентироваться на улицах Токио. И он совершенно не глуп.

— Я беспокоюсь, все ли будет с ним хорошо.

— Конечно, ничего с ним не произойдет.

Но когда Такамори и Томоэ вернулись вечером домой и спросили Гастона, который пришел незадолго до них, что он сумел посмотреть за день, выяснилось, что он ничего не видел. Маршрут, который с таким старанием наметил на карте Такамори: здание парламента, министерства, Токийская башня и даже театр Нитигэки, — был полностью проигнорирован.

— Что же вы тогда видели, Гастон-сан?

— Храм. — Он слабо и печально улыбнулся. — Я видел много, много детей и голубей.

Как выяснилось, он прошел, не останавливаясь, через квартал Маруноути и мимо улицы Гиндза и зашел на территорию храма, где и провел целый день, наблюдая за детьми и голубями. Зачем же он тогда пересек океан и приехал в Японию? Нет, этот человек действительно загадка.

Затем произошел инцидент, который дал им некоторое представление о характере Гастона. В воскресенье Такамори предложил показать ему ночной Токио.

— Куда ты его поведешь? На Гиндзу? — спросила Томоэ.

— Нет, не на Гиндзу. Я покажу ему изнанку Токио, которую даже ты, Томоэ, не знаешь, — смеясь, ответил Такамори. — Мы пойдем вдвоем, Гас.

Но затем, вспомнив о предстоящих расходах, Такамори быстро изменил мнение и пригласил Томоэ пойти с ними.

— Я подумал, Томоэ, что для расширения твоего кругозора было бы полезно пойти с нами, — резонно сказал он.

— Ты что, собираешься показать Гастону темные стороны Японии?

— Не говори глупости. Можешь пойти с нами и сама все увидеть, если, конечно, пожелаешь.

После ужина они вышли из дома и на поезде доехали до Синдзюку[3]. На Гастоне был все тот же костюм на несколько размеров меньше, но лицо его светилось радостью.

Такамори хвастался, что он так хорошо знаком с этим районом, что знает даже все крысиные норы.

— Крысиные норы — бог с ними, но не показывай ему мест, позорных для всей страны.

— Могла бы мне этого и не говорить.

Но не успели они выйти со станции Синдзюку и двинуться по улице, как случилось то, чего больше всего боялась Томоэ.

Возбужденный Гастон постоянно вертел головой, реагируя на все вокруг: на огни маленьких баров, вытянувшихся вдоль улицы, как спичечные коробки, на соблазнительный запах шашлычков из куриного мяса, на голоса зазывал, приглашающих зайти в их заведения, на звуки стукающихся шариков в залах игральных автоматов.

— Такамори-сан, я поражен всем этим.

— Я уверен, что тебе понравится. Гас, может, зайдем куда-нибудь выпить?

При этих словах Томоэ потянула брата за рукав и неодобрительно покачала головой. Пока она с ним спорила, к Гастону, держа руки в карманах куртки, подошел молодой человек и с хитрой улыбкой начал фамильярно нашептывать ему что-то на ухо. Томоэ повернулась и увидела его, но не смогла понять, что ему нужно. В тот же момент Такамори тоже увидел эту сцену и сразу позвал:

— Гас, Гас.

— Одну минуту, — ответил Гастон и продолжал, улыбаясь, разговаривать с молодым человеком, державшим руки в карманах.

— Этот парень хочет показать мне несколько красивых фотографий Японии.

— Не обращай внимания, Гас. Пошли дальше. — И Такамори потянул его за руку. — Не дай себя обмануть.

Только после быстрого объяснения Такамори, Томоэ поняла, что парень пытался продать Гастону непристойные фотографии. Гастон никак не мог взять в толк, в чем дело, но Такамори и Томоэ потащили его за собой. Не успели они пройти и несколько шагов, как парень догнал их и поравнялся с Такамори.

— Ты чего лезешь? Дай мне поговорить с этим человеком, — угрожающе сказал он, продолжая держать руки в карманах. Хоть характер у Томоэ и был сильный, в такие моменты она все же предпочитала искать защиты у брата, а потому спряталась за его спиной, крепко вцепившись в его плащ.

— Не пытайтесь убежать, — продолжал приставать к ним парень.

— Мы и не убегаем, — сказал Такамори внезапно севшим голосом, закрывая собой Томоэ, — но знаешь ли ты, кто этот иностранец?

— Чего?

— Взгляни получше. Ты его не помнишь? Ты не видел его фотографии в газетах?.. Ну что, так и не узнаешь его?

Это чемпион Бразилии по боксу господин Гастон. На следующей неделе он выйдет на ринг против Енэкура. Мы с этой девушкой — журналисты газеты «Дейли Геральд».