Александр Климай - Наташа. Новая повесть о Ходже Насреддине

С тех пор посвятил он все время возвышению в себе божественного начала и более не возвращался к падишаху. Прошло несколько лет, и царь сам навестил муллу.

Увидев его, всего проникнутого мудростью и любовью, падишах пал перед ним на колени: «Теперь я вижу, что ты достиг истинного разумения, смысла великой мудрости! И если только тебе угодно, я готов быть твоим учеником».

Эмир замолчал, посматривая на Насреддина, который, казалось, был само внимание. А Ходжа, знавший эту браминскую мудрость еще с первых лет учебы в медресе, в этот момент думал, что она рассказана вроде бы не к месту и, вероятно, свидетельствует о том, что светлейший не совсем правильно понял заложенный в ней смысл.

Но Насреддин воздержался от таких комментариев, ограничившись благодарностями за науку. Причем изливал он их с таким рвением, что даже его любимый ишак насторожился, прислушиваясь к словам хозяина. Это не понравилось Ходже, но зато развеселило эмира, который не преминул заметить, что место первого визиря пока еще свободно.

Меж тем полуденный зной набирал свою силу, и путники, спешившись, спрятались под тенью раскидистого карагача, росшего недалеко от дороги. Помолившись, они расположились поудобнее.

Ходжа извлек из мешка предусмотрительно захваченную с собой пищу и накормил повелителя правоверных, который сразу после этого лег, закрыв глаза, а еще через мгновение уже спал глубоким сном, сотрясая воздух мощным храпом.

Сам же Ходжа тоже было предался этому достойному занятию, но назойливые мухи, жужжавшие над головой, так и не дали ему уснуть. Молодая кровь играла в нем, и он, воспользовавшись сном эмира, принялся создавать в своей голове мысленные образы немыслимых проектов, которые он собирался претворить в жизнь, вернувшись в Бухару.

Ах, прекрасная юность! Благословенны твои мечты! — воскликнем мы снова. Этот молодой человек еще не знает, что не все на этой земле зависит от нас. И его мечты о мире, о жизни без алчности, коварства и злобы призрачны, как миражи в знойной пустыне.

Впрочем, надо отдать ему должное — он знал о своей слабости. Знал и о том, что должен быть сильным, чтобы победить ее. И слава Аллаху, подарившему ему, Ходже Насреддину, шанс для исполнения своей мечты…

Что-то отвлекло Насреддина, и юноша, с сожалением расставшись со своими грезами, вернулся на землю.

Его поначалу рассеянный взгляд остановился на спящем эмире. Качая головой, Ходжа попытался соорудить над ним что-то вроде шатра. Солнце к тому времени поменяло свое положение и теперь обильно поливало временно отстраненного от власти (эмир в этом не сомневался) повелителя и законодателя Бухары своими знойными лучами. Наконец, задуманное ему удалось. Оставшись без халата, но зато полностью удовлетворенный содеянным, Насреддин достал лепешку и, усевшись в тени, вновь предался своим мечтаниям…

Неожиданный вопль Рустама заставил его вскочить.

«Не змея ли?!» — мелькнула мысль.

Но тут же Ходжа чуть не засмеялся — его самодельный шатер упал, разбудив повелителя, и теперь тот барахтался, побеждая халат Насреддина. Наконец, все закончилось. Эмир сидел на земле с широко раскрытыми глазами, держа в руках скрученную одежду.

— Ты плохо следишь, визирь, за нашим отдыхом… Мы недовольны!

Юноша постарался быстро объяснить, что случилось. И когда эмир сообразил, в чем тут дело, то сменил гнев на милость.

— На этот раз мы прощаем тебя, визирь, за твою неопытность. Мы также думаем, что в дальнейшем ты исправишься и будешь усердно выполнять свои обязанности.

Это был не вопрос, а утверждение, не требовавшее от юноши ответа. Ходжа молча надел свой халат и взобрался на ишака. О его мыслях можно было только догадываться…

До ближайшего караван-сарая предстоял неблизкий путь, и нужно было торопиться, чтобы не пришлось заночевать посреди дороги.

— Ходжа! — эмир наконец решил нарушить молчание. — Помнится нам, что ты обещал рассказать что-то интересное, кажется, сказку.

— Обещал… — буркнул Насреддин, вызвав своим ответом печать недоумения на лице Рустама.

— Что такое?! — удивленно произнес он. — Ты не хочешь выполнить обещанное? (Тут свергнутый повелитель и законодатель вспомнил, как Ходжа уже дважды чуть не покинул его, и забеспокоился).

— Ну хорошо, хорошо! — поспешно продолжил он. — Не хочешь — не рассказывай… Мы просто хотели послушать, чему может научить своей сказкой наш достопочтенный визирь.

Уважительная нотка, искусно вставленная в речь солнцеподобного, подействовала, и юноша решил, что с ним все же считаются…

— Обещал — расскажу, — с невозмутимым видом ответил Ходжа Насреддин и начал свое повествование:

«Это было давно, так давно, что и деды наших прадедов уже забыли то время, когда недалеко от нашей благословенной Бухары появились первые всходы диковинного растения, называемого хлопком…

Три брата, жившие вместе в одном селении, решили выкопать колодец. Место, в котором они рыли его, а также желание иметь колодец было не случайным. Одному из них — Абдулле — Аллах послал сон, в котором тот увидел покойного отца и долго беседовал с ним. Перед тем как расстаться, отец наказал, чтобы братья вырыли колодец в таком-то месте их небольшого сада. Слово родителя было выполнено сразу. На дворе стояла весна, и ничто не препятствовало этому. К концу второго дня лопата вдруг ударила в огромный глиняный кувшин.

— Золото! — вскрикнул младший.

Братья на него цыкнули и принялись откапывать сосуд. Но быстро сгустившиеся сумерки не дали закончить работу до конца. На заре они встали и бросились в сад. Но кувшина в колодце уже не было. Вспыхнула ссора. Каждый из них обвинял друг друга в краже. Наконец им надоело спорить, и они решили обратиться к судье. А мудрый и справедливый кадий жил в трех днях пути от их селения. Дорога шла по безлюдной степи. Наконец на третий день старший из них заметил следы ишака, а через некоторое время их догнал на загнанном жеребце вельможа со своими слугами:

— Эй вы! — крикнул он. — Не видели ли вы навьюченного ишака?

Старший, подумав, спросил:

— Не слеп ли ваш осел на левый глаз?

А средний добавил:

— Не навьючен ли с одного бока сахаром, а с другого перцем?

И, наконец, младший из братьев уточнил:

— Не женщина ли увела вашего ишака?

— Так вы сообщники этой воровки! — воскликнул богач и велел схватить братьев.

Абдулла, как старший, пытался оправдаться и указал направление, куда вели следы, но вельможа не хотел его и слушать.

Доставив юношей к судье, богач выразил ему свое почтение и сказал: «О мудрейший и справедливейший кадий! Одна из моих негоднейших жен ночью украла ишака и скрылась с частью приготовленного на продажу товара. На безлюдной дороге я встретил этих негодяев и выяснил, что они ее сообщники…» Кадий вскинул удивленно брови.

— Да, да, почтеннейший судья! Они сами сознались в этом. Старший из них спросил: «Не слеп ли ваш осел на левый глаз?». «Не нагружен ли сахаром и перцем?» — глумясь, добавил средний. «Не женщина ли увела вашего ишака?» — издеваясь, закончил третий. А на вопрос: «Куда же девался этот проклятый ишак?..» — они заявили, что даже не видели его!..».

Ходжа Насреддин сделал паузу и, устремив свой взгляд на удивленно повернувшего к нему свою голову ослика, успокоил того:

— Не про тебя говорю, не про тебя… и не смей перебивать меня, особенно когда я беседую со светлейшим повелителем Бухары!

Ишак навострил свои длинные уши и замотал головой.

— Ходжа! Он не согласен с тобой, — проговорил эмир.

— Что?!. Нет… Он показывает, что не все понял. Сейчас он подумает и согласится…

И действительно, скоро ослик одобрительно закивал… в знак того, что Насреддин незаметно отогнал от морды животного надоедливого овода…

— Значит, так! — юноша вновь поймал упущенную было нить своего повествования.

Он рассказал о том, как братья доказали судье свою невиновность, и тот, пораженный их мудростью и наблюдательностью, отправился к эмиру, сказав ему: «О великий и затмевающий собой солнце эмир! Я встретил трех мудрых людей, один из которых стоит всех твоих визирей! Как всякий человек, желающий по воле Аллаха добра и процветания всем правоверным вверенного тебе государства, я хотел бы, чтобы ты взял их к себе на службу, дабы они головой своей принесли тебе еще большую славу и тем самым еще большее благоденствие твоему народу».

Эмир выслушал кадия и назначил братьев визирями…».

— Как опрометчиво он поступил! — не выдержал Рустам.

— Ты хочешь сказать, о повелитель, что и меня, Ходжу Насреддина, ты назначил своим визирем чересчур поспешно?

— Юноша! В отличие от нашего предшественника мы хорошо подумали, прежде чем это сделать. К тому же ты спас нас…