Дональд Бартельми - Шестьдесят рассказов

«Поезжай в поварское училище, постигай там профессию пекаря,- подумал слушатель,- Пеки пижаму из печенья».

- Тридцать семь долбаных лоханок,- сказал сержант,- Ну ты можешь такое себе представить?

«Requiescat in расе».

- Только правду говоря,- сказал сержант,- у них не было такого кэрри - червякового. Это я для тебя придумал, чтобы обмануть, шутка такая, значит.

- Знаешь, все эти ребята, О? если они не знают, в чем дело, так как же они могут…

- Вот именно.

- Поэтому я себя информирую. «Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт», «Бизнес Уик», «Сайентифик Америкэн». Я взял за обязательное правило насыщать себя информацией.

- Да.

- Иначе твои решения почти не имеют смысла.

- Верно.

- Я в том смысле, что они конечно же имеют смысл, ибо ни одно решение не бывает бессмысленным в себе самом и само по себе, но они не имеют информированного смысла.

- Каждый гражданин имеет право.

- На что?

- Действовать. По своему разумению.

- Только его разумение вряд ли будет таким уж разумным. Если он не даст себе труда. Разобраться, в чем дело.

- Выбрать кандидата куда-то там.

- Абсолютно верно.

- Все эти кандидаты, кандидаты.

- День ото дня их все больше и больше. Сотни.

- Ну и как же может обычный человек…

- Человек с улицы…

- Действительно знать. Хоть что-нибудь. Про этих фруктов.

- Масс-медиа.

- Верно. Масс-медиа. Вот оттуда мы и знаем.

- Фасады.

- Какой-нибудь из этих фруктов, он может позвонить тебе по телефону.

- Верно.

- И ты конечно же будешь безумно польщен, верно?

- Верно.

- Ты говоришь, мамочки, да я же разговариваю с этим долбаным сенатором или кто уж там.

- Ты дрожишь от благоговения.

- Или кто уж там. У него твои имя-фамилия на маленькой карточке, верно? Он держит эту карточку в руке.

- Верно.

- Ну, скажем, тебя зовут Джордж. Он говорит, привет, Джордж, очень приятно с тобой поговорить, что ты думаешь об экономике? Или о чем уж там.

- И что же ты говоришь?

- Ты говоришь, привет сенатор, мне кажется, что она вроде как малость неустойчивая, экономика.

- Ты проинформировал себя на предмет экономики.

- Погоди, погоди, не в этом же суть. Я в том смысле, что это часть сути, но отнюдь не вся суть.

- Верно.

- Так вот, ты говоришь ему свое мнение, она малость неустойчивая. И он соглашается с тобой и вешает трубку, и ты вешаешь трубку, довольный и счастливый.

- Абсолютно верно.

- И вот тут-то и суть. Учтет он твое мнение в своих действиях?

- Нет.

- А он его хоть помнит, твое мнение?

- Он берет следующую карточку.

- У него там чертова уйма карточек.

- Сотни две, а то и три.

- И это только одна серия телефонных звонков.

- Думаю, это его очень утомляет.

- Надоедает до безумия. Но не в этом суть. Суть в том, что все эти игры бессмысленны. Повесив трубку, ты знаешь о нем ни на вот столько не больше, чем прежде.

- Ну, иногда можно что-нибудь заключить. По его голосу.

- Или, скажем, ты встречаешься с ним лицом к лицу.

- С кандидатом. Он приходит туда, где ты работаешь.

- Он выходит на парковочную площадку рукопожи- мать своих избирателей.

- Он пожимает тебе руку.

- Затем он пожимает руку следующего парня. Что ты узнал, когда он пожал тебе руку.

- Ноль. Прочерк.

- Позволь мне обрисовать третью ситуацию.

- Какую?

- Ты стоишь на тротуаре, а он проезжает мимо, со всем своим эскортом. Машет рукой и улыбается. Что ты узнал? Что у него приличный загар.

- А что в действительности? Кто этот человек под маской? Этого ты не узнал.

- Поэтому мы полагаемся на масс-медиа. Мы вынуждены полагаться на масс-медиа. На прессу и на электронные средства информации.

- Благодарение Господу, у нас имеются масс-медиа.

- Это то, что мы имеем. Это наши инструменты. Посредством которых мы себя информируем.

- Точно, на сто процентов.

- Но. И в этом суть. Средства информации искажают.

- В них работают люди, а людям свойственно, верно?

- Средства информации не назовешь чистым стеклом, сквозь которое мы можем ясно увидеть вещи.

- Мы видим их как бы гадательно

[91].

- Я не говорю, что это намеренные искажения. Неровности чистого стекла. Но мы не должны о них забывать.

- Нам свойственно ошибаться.

- А теперь возьмем пресс-конференцию.

- Кандидата. Или президента.

- Иногда они задают им вопросы, которые они хотят, чтобы они им задали.

- Заготовленные вопросы под заготовленные ответы.

- Я не говорю, что они все такие. Я даже не говорю, что таких большинство. Но такое случается.

- Я догадывался.

- Или он не выбирает из желающих спросить того, кто, как он знает, может загнать его в угол.

- Он выбирает парня, сидящего рядом.

- Дело в том, что у него большой опыт. Он знает, что этот парень собирается спросить его насчет экономики, этот парень собирается спросить его насчет ядерного холокоста, а этот парень собирается спросить насчет Китая. Так что он может предвидеть…

- - Какого типа вопрос подкинет ему тот или иной конкретный парень.

- Совершенно верно. Конечно же среди этих мальцов есть и очень ушлые, ничуть не слабее его самого. В своих частных сферах компетенции.

- Они могут объехать его на кривой.

- И он умоется.

- А может, полезет напролом и ответит на этот треклятый вопрос.

- Однако все, что мы видим, что видит широкая общественность…

- Только верхушка айсберга.

- Есть гораздо большая подводная часть, которую мы не видим.

- Весь айсберг.

- Мы подобны слепым мышам, ощупывающим айсберг.

- Поэтому ты должен иметь много, очень много источников. Чтобы получить картину.

- Как печатных, так и электронных.

- Когда мы смотрим по ящику пресс-конференцию, это даже не вся пресс-конференция.

- Это выжимки.

- Всего лишь выжимки. По большей части.

- Может быть, то, о чем ты хотел бы узнать, как раз и было вырезано.

- Ставлю десять против пяти, что что-нибудь, затрагивавшее твои личные, жизненные интересы, как раз и было вырезано.

- Наверняка.

- И они ведь не нарочно. Просто они люди.

- Я знаю. А без них у нас и совсем ничего бы не было.

- Но иногда вкрадывается и пристрастность.

- Легкая, еле заметная пристрастность, придающая однако их объективности определенную окраску.

- Возможно, они и сами о ней не подозревают, но она вкрадывается. Через черный ход.

- Скажем, ты просматриваешь газету и там даны снимки всех кандидатов. Они все ведут предвыборную кампанию, в разных местах, и вдруг оказывается, что они дали снимок одного парня в два раза большим форматом, чем снимок другого.

- Почему они так сделали?

- Может быть, снимок первого парня представляет для читателя больший интерес. Но все равно это пристрастность.

- Возможно, им следует измерять их, эти снимки.

- Возможно, им нравится этот парень. Возможно, он просто нравится им как человек. Он привлекательнее. И это вкрадывается.

- Ну, точно, этот парень привлекательнее.

- Но чтобы быть до конца честным, ты должен напечатать снимки парня, который тебе не нравится, тем же форматом, что и снимок этого парня.

- Или, может быть, парень, который им не нравится, они изучают его придирчивее. Его личную жизнь. Взносы на предвыборную кампанию.

- Или, может быть, ты надеешься получить работу, если его выберут. Человеческие слабости.

- Это низкое подозрение. Это ужасное подозрение.

- Надо смотреть правде в глаза.

- Я не думаю, чтобы так бывало. Не так уж много работ, которые им хотелось бы получить.

- В этом долбаном правительстве не так уж много работ?

- Которые лучше их теперешней работы. Я хочу сказать, кем ты скорее хотел бы быть, старшим помощником младшего дворника в правительстве или влиятельной фигурой в масс-медиа?

- Второе. При любой погоде.

- Я имею в виду, что если ты, к примеру, возглавляешь долбаный «Уолл-стрит джорнэл». Влиятельный голос. Кассандра, вопиющая в пустыне. Они боятся того, что ты можешь обнародовать - или не обнародовать. Ты можешь высоко держать голову. Ты не кланяешься никому, хоть там президенты, хоть короли…

- Ты должен встать, когда он входит, такое правило.

- Встать - это еще не значит поклониться.

- Тут главное - изучать их лица, лица этих парней, этих парней, которые кандидаты, по ящику с выключенным звуком. Вот тут ты можешь все увидеть.

- Ты можешь читать в их душах.

- Ты не можешь читать в их душах, но ты можешь получить представление, проблеск.