Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 11 2010)

“Для бойкого чтения Сенчин тягостен, обременителен, безутешителен. Его уникальная наблюдательность над внутренними качествами нынешнего российского человека совершенно непривычна и ранит восприятие своей безакцентностью, видимым отсутствием авторского волнения. Это писатель неподкупный и не подкупленный — не только читательскими ожиданиями хоть какого сантимента, но даже и „великими традициями русской литературы”. Как если бы наложить на жесткую зоркость Чехова весь опыт XX века, выжигающий лирическую ноту.

Художественная пристальность Сенчина долгое время питалась самонаблюдением (об этом мы с Владимиром Губайловским писали на страницах „Зарубежных записок” в статье-диалоге „Литература необщего пользования”). Его переход к „объективному” письму совершался трудно и не всегда выразительно. И вот — он написал роман, над которым хочется думать и думать, как над главным узлом русской современности. <…> Вся ли людская толща России такова? Нет, конечно, не стоит страна без праведников, что-то теплится, дышит, преемствует у старых, генетически засевших духовных понятий. Но от каждого слова автора „Елтышевых” веет правдой. Кабы это была не голимая правда, а „сгущение красок”, „шоковое” щегольство и прочие вывихи авторского тщеславия, мы жили бы в стране гораздо лучшей, чем та, в которой живем. А живем мы именно в этой.

Я была не права, написав, что к Елтышевым нельзя испытывать сострадания. Жаль их, отчаянно жаль, как и всякого,

...кто бредет по житейской дороге

В безрассветной глубокой ночи.

Без понятья о праве, о Боге,

Как в подземной тюрьме без свечи.

Эту тюрьму они носят — мы носим — внутри себя”.

Геннадий Русаков. Стихи отречения. — “Дружба народов”, 2010, № 8.

Памяти Михаила Поздняева

Все сложилось и встало в строку,

спето, сказано, выбито в камне.

На полпоймы шатнуло Оку,

и судьба на размер велика мне.

Ах, просторное имя любви,

утешенье ни к спеху, ни к ладу!

Чтоб ни вспомнилось — только живи,

только траться,

делись до упаду!

Раздари себя в каждой строке,

детской нежностью к людям болея, —

и плыви по небесной Оке,

слыша запах соснового клея.

Павел Фокин. Библия В. В. Розанова в книжном собрании Государственного Литературного музея. — “Звено” (Вестник музейной жизни), 2008.

“Но Розанов не был бы Розановым, если бы заветный экземпляр Библии остался в неприкосновенности до торжественного дня. Ничего подобного! В дальнейшем он без всякого трепета будет пользоваться книгой, работая над новыми сочинениями, отчёркивать на полях важные места, делать примечания, более того, вырезать отдельные строки и даже вырывать нужные страницы”.

…И конечно же розановская сверхидея о связи пола и религии прорвалась и сюда — прямо в некоторые записи на полях Писания.

Лидия Яновская. Понтий Пилат и Иешуа Га-Ноцри. В зеркалах булгаковедения. — “Вопросы литературы”, 2010, май-июнь.

“Ощущение родства Воланда с Булгаковым поразило меня давно, уже при первом чтении романа. Еще была жива Елена Сергеевна, и однажды я сказала ей, пылко и с тем перехлестом, который бывает, когда вас ошеломляет неожиданная догадка: „Да ведь Булгаков — не Мастер, Булгаков — Воланд!”

К моим открытиям она относилась по-разному. Так, несмотря на все мои доказательства, была непримиримо уверена, что „Белая гвардия” не задумывалась Булгаковым как трилогия; и цитируемые мною высказывания писателя — всего лишь слова; и мои цитаты по тексту „Белой гвардии” ни о чем не говорят. А к идее, тогда высказывавшейся мною с избыточной прямолинейностью, что „Театральный роман” — несмотря на перекличку сюжета с судьбой „Дней Турбиных” — на самом деле эмоциональная история „Кабалы святош”, — к этой идее внимательно прислушалась и даже где-то ее повторила. Мои потрясенные пассажи о том, что Булгаков — не Мастер, что Булгаков — Воланд, приняла с горделивой благосклонностью, хотя от комментариев воздержалась. Неужели и она улавливала это сходство? <…>

Парадокс в том, что весть об Иешуа Га-Ноцри приносит Воланд. О Христе повествует Сатана. В одной из ранних редакций соответствующая глава так и называлась: „Евангелие от Воланда”, — и не потому, что это дьявольское, клеветническое евангелие (как ошибочно считают А. Кураев, Б. Агеев и другие новые критики романа), а потому что истину в этом перевернутом мире больше рассказать некому. Мир опрокинут.

В мире, в котором живет писатель (выделено мной. — П. К. ), Бог отвернулся от земли”.

Составитель Павел Крючков

ИЗ ЛЕТОПИСИ “НОВОГО МИРА”

Ноябрь

10 лет назад — в № 11, 12 за 2000 год напечатаны дневниковые записи

Игоря Дедкова 1983 — 1984 годов “ Холодная рука циклопа”.

65 лет назад — в № 11 — 12 за 1945 год напечатаны сонеты Шекспира в переводе С. Маршака.

80 лет назад — в № 11 за 1930 год напечатаны стихи Э. Багрицкого “Происхождение”, “Итак — бумаге терпеть невмочь...”, “Весна, ветеринария”.

This issue publishes a travel novel by Vladimir Berezin “A Road To Astapovo”,

a chapter of the biography book by Aleksey Varlamov “Andrey Platonov”, a short story by Oleg Drimanovich “Truly Your Radick”, and also short stories by Ilya Ogandzhanov

“A Depature”. A poetry section of this issue is composed of new poems by Vladimir Salimon, Inna Kabysh, Aleksander Klimov-Yuzhin, Lev Pilyar and Boris Khersonsky.

The section offerings are as follows:

Philosophy, History, Politics: An article by Yury Kagramanov “Two Truths — Or The Only One?” is dedicated to the 90-year anniversary of the Civil Russian War ending.

Close and Distant: “Overcoming Of Suffocation” — Sergey Bychkov recalls his encounters with a philosopher and interpreter Natalya Trauberg.

World of Science: “To See A Thought” — Elena Naymark writes about material nature of thought processes.