Розамунда Пилчер - В канун Рождества

Элфрида задумчиво покусывала ноготь.

— А во сколько это обойдется?

— Честно говоря, не знаю.

— Дороже восьмидесяти тысяч фунтов?

Сэм рассмеялся, и лицо его избороздили лучистые морщинки.

— Нет, Элфрида. Не думаю, чтобы это стоило так дорого. Вы же в конце концов не перестраиваете дом. Просто приспосабливаете его для жизни. Крыша, кажется, прочная, а это самое главное. И ни следа плесени. Однако я считаю, что вам надо вызвать оценщика, составить смету. И советую сменить всю проводку. Но даже тогда потребуется меньше восьмидесяти тысяч. — Сэм снял очки и посмотрел на Элфриду. — А у вас они есть?

— Нет еще, но я надеюсь их получить. Джеми Эрскин-Эрл собирается продать мои дорожные часы. Да, вы еще не знаете, мы вам не говорили, но оказалось, что эти часы — очень редкий экземпляр. Коллекционная вещь. И дорого стоят. Поэтому я сказала, чтобы он их продал.

— За восемьдесят тысяч?

— Это он сам назвал сумму и сказал, что если продавать, то по самой высокой цене. Может, и за все восемьдесят пять.

— Ну, в таком случае у вас не будет никаких проблем. А я просто в восторге. Очень за вас рад. Соглашайтесь, Элфрида.

— Но мы должны нанять архитектора и получить разрешение на перепланировку.

— А почему бы вам не обратиться к жене местного врача, Джэнет Синклер? Она архитектор. К тому же местная и знает всех лучших строителей, столяров и водопроводчиков.

— А как долго будут идти работы?

— Наверное, полгода. Точнее сказать не могу.

— Тогда на это время нам придется остаться в Усадьбе.

— Ну разумеется.

— А как же вы, Сэм? Вы ведь хотите купить Усадьбу?

— Я могу и подождать. И уж, конечно, не выброшу вас на улицу.

— Но вы будете работать в Бакли, и как же с жильем?

— Что-нибудь придумаю.

И тут Элфриду осенила блестящая идея. Она сразу же, в своей импульсивной манере, высказала ее.

— Вы можете жить с нами. В Усадьбе. Вы, Люси, Оскар и я. У вас уже есть там комната, и вы можете остаться.

Сэм опять засмеялся.

— Элфрида, такие предложения следует очень серьезно взвешивать.

— Почему?

— Да потому что вы можете и передумать. Кроме того, вам следует обсудить это с Оскаром. Ему это может совсем не понравиться.

— Оскар будет очень рад, если вы останетесь с нами. И я тоже. Для меня это будет новое занятие — сдавать жилье. Знаете, я в своей жизни много чем занималась: была актрисой, хотя и не очень хорошей, одно время работала официанткой, а еще шила диванные подушки. Теперь стану домовладелицей. Пожалуйста, соглашайтесь. У меня такое чувство, что Усадьба каким-то непостижимым образом уже ваша, хотя вы ее еще и не купили. Словно ваш приезд сюда был заранее кем-то предрешен и вам самой судьбой предназначено здесь жить.

— Спасибо. В таком случае, я принимаю ваше предложение, если, конечно, Оскар его одобрит.

Когда все вернулись с прогулки, солнце уже краешком зацепило землю. Оскар и Кэрри пришли первыми, а с ними — Горацио, который явно хотел пить.

— Ну и как прогулялись? — спросила Элфрида, открывая буфет, чтобы отыскать подходящую миску для собаки.

— Прекрасно, — ответила Кэрри, разматывая шарф. — Божественное место. И на берегу — все здешние птицы. Утки, пеликаны, чайки. Ну, а вы? Поговорили с Сэмом?

— Он меня просто потряс. Уже набросал план переделок. Оскар, ты должен обязательно посмотреть. И, в сущности, нам очень мало что придется делать, всего лишь кое-что сломать, кое-что построить, убрать стену и поставить печь. Не разевай рот, Оскар. Все это очень просто. Нашим архитектором будет Джэнет Синклер. И Сэм говорит, что мы должны пригласить оценщика, а также сменить всю старую проводку. Но он считает, что это хороший дом. Иди сюда, посмотри…

За полчаса, пока все ждали возвращения Люси и Рори, Оскар посмотрел наброски плана, выслушал идеи Сэма, убедился в их целесообразности и дал согласие на переделку. Кэрри тоже одобрила предложения Сэма.

— Знаете, мне всегда нравилась идея большого первого этажа без всяких перегородок, особенно в маленьком доме. Увеличив пространство, вы получите больше солнечного света. Сэм, вы умница. Почему вы так хорошо разбираетесь в перепланировках, сносе стен и где научились чертить?

— Два последних месяца я не вылезаю из планов, проектов, чертежей и калек. Надо быть уж очень тупым, чтобы не приобрести крохи каких-то знаний.

Уже почти стемнело. Кэрри взглянула на часы и сказала, что пора возвращаться в Криган. Люси еще предстояло накрыть на стол для завтрашнего рождественского обеда, а Кэрри собиралась приготовить какое-нибудь сытное блюдо на вечер.

— Мы ведь пойдем на ночную службу, Элфрида? — спросила Кэрри.

— Да, наверное. Оскар хочет остаться дома, а я пойду.

— И я. Люси и Сэм тоже идут. Поужинаем попозже, ведь вечер будет долгий.

— Мы сможем сыграть в карты. Я нашел несколько колод в нижнем ящике книжного шкафа. Кто умеет играть в канасту с тремя колодами?

— В самбу, хотите сказать? — спросил Сэм. — Я умею. Когда я жил в Нью-Йорке, это было там очень модно.

— А я не умею играть, — заявила Люси.

— Ничего, мы будем играть с тобой на пару, — пообещал Оскар.

Тем временем собрали и уложили все, что осталось от пикника, отыскали шапки и перчатки и решили, кто с кем поедет. Первая партия уселась в машину Сэма. Элфрида, Оскар и Горацио остались, чтобы запереть дом и выехать попозже, а сейчас вышли проводить остальных.

Было всего лишь четыре часа дня, но уже подкрались синие сумерки и прекрасная новорожденная луна, нежная, как цветок, выплыла на сапфировое небо. Снежные вершины холмов слабо светились в странном сумеречном мерцании луны. Начался отлив. Отступая, море обнажило волнистую песчаную отмель. Еще летали кроншнепы, оглашая криком побережье, но другие птицы уже замолчали, спев все свои дневные песни.

Большой «дискавери», мигнув хвостовыми огнями, исчез за поворотом. Оскар и Элфрида стояли у двери, пока могли уловить шум мотора, потом вошли в дом.

— Не хочется уезжать. Не хочется уходить отсюда. Не хочется, чтобы этот день кончался, — сказала Элфрида.

— Тогда побудем здесь еще немного.

— Если бы здесь нашелся чай, я бы тебе заварила.

— Попьем, когда вернемся.

Оскар устало опустился на софу, на место Сэма. Он прошелся с молодежью дальше, чем собирался, и утомился. Элфрида подбросила в огонь остатки топлива, потом села напротив и протянула к огню закоченевшие пальцы.

— Мы будем здесь жить, правда, Оскар?

— Если хочешь.

— Я хочу. А ты?

— Да. Признаюсь, у меня были сомнения, но теперь, когда я снова увидел дом и Сэм рассказал, что можно сделать, считаю, что мы можем переехать.

— Это замечательно. Придут архитектор и строители, и все станет новым. Один из моих любимых запахов — это когда пахнет мокрой известкой. А на втором месте — запах свежей краски.

— А как насчет мебели?

— Какое-то время придется обходиться тем, что есть. А потом оглядимся, поездим, может, купим что-нибудь красивое на аукционе. Но прежде всего надо сделать дом таким, каким мы хотим его видеть: теплым, светлым, полным воздуха. С печью и красивой кухней. Тепло важнее всего. Как это майор прожил здесь так долго и не умер от переохлаждения?

— Ну, он был человеком старой закалки. «Толстый твидовый пиджак, длинные шерстяные кальсоны — и я не желаю слышать чепуху насчет того, что холодно».

— Но ты никогда не будешь так вести себя, правда, Оскар? Я не переживу, если ты станешь носить длинные шерстяные кальсоны.

— Если мне хоть немного повезет, я в жизни их не надену.

Тени удлинились. Темнота за окном уже поглотила голые деревья. Элфрида вздохнула:

— Наверное, пора ехать. Нельзя всю готовку взваливать на Кэрри.

— Подожди. Я еще хочу поговорить.

— О чем?

— О нас с тобой.

— Но, — она хотела было ответить: «мы весь день говорили только о нас с тобой», однако Оскар ее перебил.

— Пожалуйста, просто выслушай меня.

Он говорил так серьезно и настойчиво, что она встала, подошла и села рядом с ним на старой софе, а он положил ладонь на ее руку. Элфрида вспомнила, что это однажды уже было, когда они сидели за кухонным столом в Грейндже после гибели Глории и Франчески и она никак не могла найти подходящие слова утешения.

— Слушаю.

— Мы собираемся сделать новый шаг. Вместе. Это наше общее дело: поднять дом, истратить на это большие деньги и потом жить здесь. Кроме того, в обозримом будущем с нами будет жить и Люси. Ты не думаешь, что, может быть, настало время нам заключить брак? Стать мужем и женой? Это лишь формальность, я знаю, потому что при всем старании наш союз вряд ли может стать крепче, нежели сейчас. Но брак скрепит его, словно печатью… не в моральном смысле, но просто как бы лишний раз подтвердит нашу веру в будущее.