Игорь Долгополов - Мастера и шедевры. т. I

А Харлем — город рыбаков, крепких, смелых парней-зубоскалов и трудяг. И хотя Франс Хальс, ставший знаменитым и достославным мастером, получает заказы из кругов патрициев и бюргеров, он все же сохранил, как и Рембрандт, вечную привязанность к людям из народа.

Хальс. Рыбак, играющий на скрипке.

Хальс — живописец, намного опередивший свое время в смысле раскованности письма.

Его лучшие портреты — «Малле Баббе», «Цыганка» и этого рыбака — могли с успехом быть датированы XIX веком.

Настолько артистично и в то же время зримо звучит в них гармония рисунка, цвета, композиции.

Настолько они поистине импрессионистически реальны.

Естественно, что рассказ о жизни и творчестве Хальса требует и места, и показа ряда работ из его замечательного наследства. Но даже эта картина поражает своей кипучестью, лукавством, полна жизнелюбия и добра.

Искусство Франса Хальса, его картины обладают, как, впрочем, полотна всех крупных мастеров, одним поразительным качеством.

Их холсты чаруют вмиг.

И что необычно важно: Хальса можно заметить за сто шагов, настолько своеобычна и оригинальна манера его письма.

Он, подобно птице, поет, выпевает свои творения.

И этот мажорный, жизнелюбивый тонус передается зрителю.

Около картин Хальса всегда царят улыбка, радость…

Играет скрипка, напевает нехитрую мелодию скрипач. Плещут волны, бегут высоко в небе серебристые тучки. Вечная, неумирающая жизнь.

Однако это не означает, что время, в котором жил и творил Хальс, было столь счастливым. Но это осталось за кадром…

Только что мы дышали свежим морским воздухом, слушали немудреную игру скрипача. Пахло морем, солью, рыбой, потом, но вдруг мы попадаем в будуар светской дамы. В душный мир, благоухающий пудрой, французскими духами.

Уютно потрескивают дрова в камине.

Тепло.

Интерьер забит до предела вещами.

Чего здесь только нет!

Зеркало над роскошным мраморным камином и мехи для раздувания огня. Веер. И горящая почему-то свеча. И резное кресло с изогнутыми опорами, с валяющейся меховой шубкой.

Диковинная пестрая птица из фарфора и столь же затейливые китайские птахи-шинуази на ширме, из-за которой выглядывает живописный портрет хозяйки.

Буше. Туалет.

Сегодня бытует насмешливое и жутковатое слово «вещизм».

Одно из его проявлений — странное и порою бестолковое желание забить жилье антиквариатом.

Вот в этой комнате бездна предметов для любителей «шикарной» старины.

А где же люди? — спросите вы. Погодите…

Познакомимся с автором картины.

Франсуа Буше…

Чародей. Моднейший живописец своей поры. Художник искусства приятного.

Артист, мастер гривуазных пасторалей, мифологических любовных сцен и знаток светских будней.

Полотно «Туалет» весьма типично для его искусства. Человек потонул во множестве аксессуаров, написанных с блеском.

Сюжет предельно прост. Молодая дама занята туалетом. Она мило болтает со служанкой, может быть, обсуждая последние, свежие новости после недавних встреч.

Рисунок фигур, складки одежд, ракурс изящных туфелек — все исполнено безукоризненно.

Словом, в этой картине есть все, что угодно заказчику или заказчице. Хотя, возможно, сам Буше и любуется этим сладким хаосом и пустяковостью чувств, витающих в приторном будуаре, но зритель, любящий большое искусство и только что познакомившийся с величественной «Красавицей», не может не почувствовать перемену в образе человека, который с таким достоинством и так уважительно отражен в картине Пальма Веккио.

Вот зримый пример движения искусства. Так весьма ярко чувствуется разница между стилями — итальянский Ренессанс и рококо во Франции…

В полотне Франсуа Буше скрыта тайная ирония.

В отличие от обличительных бытовых композиций англичанина Хогарта муза Буше мягка и дружелюбна.

Художник поместил у ног хозяйки будуара кошечку, играющую с мячом.

Это метафора.

Символ беззаботности и игривости хозяйки будуара.

Это сказано тонко.

Без нажима.

Хотите — догадайтесь.

Хотите — не замечайте.

Альтдорфер. Портрет молодой женщины.

И вновь контраст.

Вслед за галантным и, по существу, суетным Франсуа Буше — вдумчивый и где-то наивный, но мудрый Альбрехт Альтдорфер.

Его «Портрет молодой женщины», бесхитростный и в то же время бесконечно своеобычный, уникален.

Ведь живописец за свою более чем полувековую жизнь (он родился в Регенсбурге в 1480 году и умер там же в 1538 году) создал много картин, по большей части пейзажей, и славу обрел именно благодаря этому жанру, хотя немецкая школа имеет в его лице «композитора», создавшего немало картин, овеянных романтическим духом древних легенд и библейских сказаний.

Сказочность и фантастика его полотен уходят корнями в народный фольклор.

«Портрет молодой женщины» — почти единственное изображение Человека крупным планом в искусстве Альбрехта. И надо отдать должное, мастер раскрывает перед зрителем глубокое чувство любви и уважения к портретируемой.

Как графически четок силуэт женской головки в своеобразном уборе. Великолепна пластика самой живописи. Альтдорфер, очевидно, работал тончайшей иглоподобной кистью.

Кое-где видны нервные, характерные акценты, подчеркивающие форму либо определяющие границы переходов цвета.

Как тщательно, поистине с бюргерской трезвостью выписана одежда, строгая, носящая оттенок нравственной чистоты и духовной красоты модели.

Поза женщины статична.

Таков порядок, уклад быта. Но вглядитесь в ее руки, унизанные перстнями: как они нервны и подвижны.

Ведь портретируемая еле сдерживает желание что-то сказать, подтвердить слова жестом руки.

Но молчит.

Только черные, как маслины, глаза словно пронизывают зрителя. Особенно заметен ее горящий взгляд на фоне бледного застывшего лица, с тонкой линией поджатых губ.

Крепкие скулы и слегка выдающийся подбородок, вздернутый нос говорят: эта женщина может постоять за себя.

Так, несмотря на внешнюю статичность и некоторый педантизм, живописец все же оставляет невольно образ живой и психологически очень непростой. Есть предположение, что этот единственный его женский портрет — изображение супруги.

Mac. Непослушный барабанщик.

Время стирает подробности биографий художников, как вода шлифует любые острые камни, превращая их в гальку. Счастье в том, что великие художники оставляют по себе знаки — картины. И по этим вехам можно иногда многое понять…

«Непослушный барабанщик».

Николас Мае изобразил в этой картине свой дом. У люльки дочки Иоганны сидит супруга Адриана Брауэрс. Мачеха показывает розги своему пасынку Юстусу, который посмел разбудить малютку, застучав в барабан.

Художник, изобразивший себя в зеркале, висящем на стене, запечатлел эту нехитрую сценку. Картина написана явно под влиянием Вермера и его школы, ибо Мае жил в Делфте, откуда вернулся в родной Дордрехт. Он родился там в 1634 году и умер в Амстердаме около 1693 года.

Надо заметить, что в 1648 году Мае работал в мастерской Рембрандта в Амстердаме, но, думается, искать влияния мудрого ван Рейна в искусстве этого плодовитого и преуспевающего художника не следует.

Слишком взвешенно и расчетливо расставлено все в картине.

Поэтому и влияние гениального Вермера Делфтского тоже скорее чисто внешнее.

Похож интерьер.

Висящая на стене карта. Разработана тема окна.

Соблюдена неукоснительная геометрия перспективы.

Взгляните на это полотно.

И вас, наверно, посетит некое ощущение уюта, обжитости — непреложной константы бюргерского бытия.

Достигнутого благополучия. Картины чем-то схожи, хотя принадлежат разному времени и странам.

Микеланджело Караваджо. «Святая Екатерина Александрийская».

При первом взгляде на картину трудно себе представить, что она означает. Беззаботно облокотясь на колесо, похожее на колесо телеги, сидит милая серьезная девушка в строгом бело — коричневом одеянии. Она спокойно взирает на зрителя, ее правая рука покоится на блестящем мече. В ногах парчовая алая подушка, на которую брошен пучок хворостин.

Караваджо. Св. Екатерина Александрийская.

Никогда никто не может себе представить, что гордую и предельно сдержанную молодую женщину буквально через миг подвергнут жесточайшим пыткам. Что вскоре ее распнут на этом колесе и будут четвертовать именно этим мечом и избивать розгами, возлежащими на подушке.

Художник счел нужным изобразить Екатерину как символ полной отрешенности от грядущих пыток. Ее фанатизм передал Караваджо с суровой монументальностью.