Тралег Кьябгон - Сущность буддизма

Буддизм махаяны идет далее, говоря, что тому, кто хочет достичь просветления, надо следовать раздвоенным путем. Здесь имеются в виду сострадание и мудрость. Медитируя, можно развить в себе мудрость, но нельзя обрести сострадание, просто размышляя о нем, как это подразумевается практикой четырех брахмавитар. В махаяне мы встречаемся с практикой лоджонг, что буквально означает «умственная подготовка», но обычно толкуется как «даяние и приятие». Эта система умственных упражнений применяется с тем, чтобы постепенно одолеть наши застарелые, укоренившиеся эгоистические мысли, эмоции и восприятия. С помощью лоджонга мы пытаемся развить в себе сострадание, непосредственно обращаясь к человеку бедствующему и несчастному. Но махаяна учит, что мало просто быть сострадательными, доброжелательными, заботливыми и человеколюбивыми. Мы должны выйти с этим в мир. Медитация и другие действия духовного плана должны практиковаться в обыденной жизни, а не только в монастырях — ведь мы-то живем в миру. Эта позиция исходит из того, что махаяники считают самсару тождественной нирване. Что это значит? Это означает, что ради духовного развития нам не следует ни отрекаться от мира, ни уклоняться от каких бы то ни было общественных обязанностей. Тут важнее всего наша позиция. Вот потому и говорят, что самсара — это нирвана. Анаши заблуждения — то же, что и просветление, ибо мир, в котором мы живем, обусловлен нашим разумом.

Те, кто практикует махаяну, особенно подчеркивают значение разума и отношения к миру, к другим людям и к нам самим. Если отношение правильное, то, что бы мы ни делали, все окажется полезным. Вместо того чтобы думать, будто важнее всего — наши действия, и догматически судить, что такое хорошо и что такое плохо, мы должны обзавестись правильными взглядами, Тогда мы сможем взаимодействовать с миром должным образом. Это, так сказать, сострадательный аспект пути.

Мудрость, другой аспект пути, происходит из понимания, что и ты сам, и другие не обособленны, поскольку взаимосвязано все: разум, материя органическая и материя неорганическая. Все, что есть в мире, взаимосвязано, и именно поэтому ничто не имеет реального самостоятельного бытия. Это несколько выходит за пределы раннего буддийского учения. Ранние буддисты говорили, что все непостоянно, но не говорили, что ничто не самосущностно и что все взаимосвязано и взаимообусловлено.

Буддизм махаяны идет дальше, говоря, что все в мире взаимосвязано, ничто не существует само по себе, в автономном состоянии; но при этом собственной сущности не имеет и предполагается пустотой (шуньята). С пониманием этого приходит мудрость. Кто слишком привязан к идее собственной независимой сущности (свабхава) понятия сам, тот заключен в своем теле и отъединен от внешнего мира, причем без надежды освободиться. Буддизм махаяны учит, что такая позиция, если крепко на ней стоять, ведет к фактическому отказу от мира: в этом случае мы замкнуты на самих себя, обособлены, полностью отгорожены от всего остального. Мы воспринимаем внешний мир либо враждебным, либо предназначенным для нашей пользы и выгоды, отвечающим нашим желаниям и настроением.

Если нам хочется чувствовать себя свободными в этом мире, мы должны преодолеть в себе взгляды такого рода, и чем успешнее мы это делаем, тем ближе просветление. А чтобы делать это, мы должны выработать сострадание и мудрость. Мудрость же приходит, когда осознаешь, что и сам ты, и другие, о которых ты думаешь, будто они противостоят друг другу, на самом-то деле взаимосвязаны. Мир и человек, разум и материальный мир, субъект и объект — все взаимосвязано. Как только мы постигнем и прочувствуем это, нам станет проще выработать в себе сострадание.

Сострадание и мудрость идут рука об руку. Махаяна учит, что использовать их надо так, как птица пользуется своими двумя крыльями. Если у птицы только одно крыло, она не взлетит. Точно так же, если мы хотим воспарить в духовном смысле, нам не обойтись без мудрости и сострадания. (Позже мы рассмотрим, как можно развить оба эти качества.)

Буддизм махаяны учит, как жить в этом мире, не обольщаясь самообманом, не питая отвращения, не уклоняясь от обязанностей. Мужественно становясь лицом к лицу с реальностью и понимая, что, пестуя в себе мудрость и сострадание, мы сами развиваемся, мы не увидим здесь никакого противоречия. Не вызывает сомнений, что чем мы сострадательнее, тем лучше нам самим. Но при этом не следует быть ни бесхребетными, ни излишне скромными, ни становиться в позу благодетелей человечества. Если действовать искренне, с пониманием, которое обретается через медитацию и мудрость, наше сострадание к другим и действия, им порожденные, способны привести нас к цели.

Цель с точки зрения махаяны состоит как в том, чтобы, развивая в себе сострадательность, постичь материальный аспект состояния будды, так и в том, чтобы постичь его духовный аспект — уже на пути к мудрости. Я отмечаю это, потому что ранний буддизм ни о чем таком не упоминает. Махаяна говорит о трех аспектах состояния будды: их мы рассмотрим позднее. А пока я свожу их вместе только для того, чтобы обозначить конечную цель. Даже обретя материальный и духовный аспекты состояния будды, даже сделавшись просветленным, человек отнюдь не переходит ступает в некий духовный мир, отделенный от физической природы вещей. Вернее будет сказать, что, преобразуя наше физическое тело, мы в определенном смысле изменяемся и духовно. Для махаяников концепция духовного преобразование куда важнее идеи очищения разума. Мы стремимся не очистить разум, а преобразовать его, поскольку не считаем его независимой и неизменной сущностью.

В этой книге уже говорилось, что буддизм махаяны различает два вида заблуждений. Одни коренятся в чувственной сфере, другие — на понятийном уровне. Их можно также назвать эмоциональным и познавательным аспектами разума. К первому виду относят вожделение, алчность, пристрастие, враждебность, обиду и злобу. Ко второму — концептуальную путаницу, которая делается особенно явной, когда речь идет о нас самих, когда мы думаем о себе, то есть о своем «эго». При этом оба аспекта тесно связаны между собою. В целом эта концепция контрастирует с той, что преобладает на Западе. Там считают, что человек способен мыслить рационально лишь тогда, когда обуздает свои эмоции. Есть романтики, которые говорят, что рациональность надо вообще отвергнуть, поскольку чувство куда ценнее рассудка. Таким же образом сторонники рациональности склонны недооценивать чувства.

Но буддист скажет вам, что заблуждения не могут корениться в чем-то одном: либо в нашем разуме с его логическим и понятийным аппаратом, либо в сфере ощущений и эмоций. Любая проблема проистекает из обоих источников, и нам нужно ясно это понимать.

Коль скоро имеется такая проблема, нам следует отыскать и путь к ее решению. У такого решения много составляющих, но главные из них — мудрость и сострадание. Сострадание относится к эмоциональному аспекту, мудрость же — к познавательному. С помощью мудрости мы можем прояснить понятийную путаницу и иные аберрации в познавательной сфере; а с помощью сострадания — преобразить свои негативные эмоции.

Конечная цель буддизма махаяны состоит не в искоренении эмоций как таковых, но в том, чтобы преобразовать разум как в его познавательном, так и в эмоциональном аспектах. В конце своем этот путь приводит адепта на стадию результата, у которой тоже два аспекта. Да-да, и тут два аспекта! Буддизм, как можно видеть, вообще склонен к исчислениям и классификациям: все предстает либо в паре, либо в триаде, либо одним членом из пяти, ну и так далее. Так вот, на стадии результата определяются два аспекта: умственное состояние будды и физическое состояние будды. Практикуя сострадание, мы приходим к постижению физического аспекта состояния будды. Пестуя же мудрость, мы постигаем умственный или познавательный аспект состояния будды. Об этом уже говорилось, но теперь мне хотелось бы все суммировать.

Того, кто следует по пути махаяны, называют бодхисаттвой. Концепцию бодхисаттвы мы встречаем уже в литературе раннего буддизма. Например, в джатаках, где Будда повествует о своих прежних, еще до пробуждения, рождениях, он упоминает о себе как о бодхисаттве. Это слово принадлежит санскриту. В литературе на пали мы встречаем слово «бодхисатта», а по-тибетски он зовется хангчуп хьи семпа. Так что авторство идеи бодхисаттвы нельзя отдавать одним только махаяникам. В раннем буддизме слово это обозначает того, кто встал на путь духовного совершенствования и движется к просветлению. То же и в буддизме махаяны: состояние бодхисаттвы не отождествляется с полным просветлением или состоянием будды. Разница в том, что махаяники не считают бодхисаттв какими-то особенными людьми с необычными свойствами и способностями, а утверждают, что стать бодхисаттвой может буквально любой. Именно поэтому понятие бодхисаттвы стало такой важной частью буддизма махаяны.